— Кузя, найди там буксировочный трос, поможешь мне вязать бревна, — сказал я. — Есть еще проволока! — тут же откликнулся гоблин. Всё-таки, что касается поработать руками и соорудить что-то из говна и палок — тут этому мелкому племени равных найдется мало! Откуда у нас вообще моток стальной проволоки — я понятия не имел, ну и не спрашивал. Спустился по склону к самой реке, наметил небольшую рощицу с деревцами подходящих размеров, размахнулся — и погнал. В лесу раздавался топор дровосека! Дровосека-идиота, который использует боевое оружие для утилитарных нужд. Хотя, сучья обрубать оказалось довольно удобно. Рыча под нос коммунистическую классику в стиле «Забота у нас такая, забота у нас простая…» я работал от души и с душой. Хорошо быть мной! Сила есть — ума не надо! Двадцать деревьев влегкую были свалены и подготовлены за часа два, в сталинских лагерях мне цены бы не было: на лесоповали, добровольно и с песнями — просто мечта, а не член общества! Бревна диаметром по пятнадцать-двадцать сантиметров, длиной — шесть-семь, с запасом, я цеплял буксировочным тросом и волочил наверх, к мосту. Владельцы автомобилей к этому времени в основном разъехались, а вот водители кобыл, мулов и верблюдов напротив — разбили лагерь. У них, похоже, другой дороги не имелось, да и транспорт их был неторопливым, так что всем этим хтоническим контрабандистам проще было дождаться неведомого Мостостроя. — Бог в помощь! — выкрикнул один из них от костра и отсалютовал мне металлической кружкой с чем-то явно алкогольным и горячим. Они и не собирались мне помогать, укутались в непромокаемые плащи, шарфы, шапки и какое-то тряпье, привязали животных и устроились вокруг огня со всеми удобствами. А я и не собирался просить их о помощи. Нет, дело было не в презрении к их промыслу: чем я был лучше? Просто я слишком хорошо знал этот тип личностей. С такими вместе работать — себя дороже. Они всегда знают всё лучше всех, только ничего не делают. Мостостроение, вирусология, медицина, образование, государственное управление, семейная жизнь… Трендят и ругаются, и пытаются напрячься поменьше, а других напрячь — побольше. Для торговца из разряда «купить подешевле, продать подороже» эти качества может и неплохие, но для того, чтобы работать рядом со мной — вредные для здоровья, ибо убью нахрен. Так что я пропыхтел, глядя на их набитые едой щеки и полные выпивки кружки: — Приятного вам гепатита! — и потащил бревно дальше. * * * Я почти закончил скручивать проволокой первый поддон-плот-щит из бревен, когда на той стороне реки сквозь вечерние сумерки пробился сначала яркий свет аж четырех фар, а потом послышался негромкий шум мощного электромотора и шелест шин по дороге. К самому мосту выехал внушительный грузовик с оранжевой мигалкой на крыше и оранжевой же ширкоой полосой вдоль борта. На полосе хорошо виднелись белые цифры 420 — Мостострой! — возбудились псевдо-контрабандисты. — Щас дело пойдет! А до этого, значит, я тут восточные танцы танцевал? Да работы на час оставалось, ёлки! Что там за Мостострой-то в конце концов такой? — Однако, орк делает мост! Гля, мужики! — прогудел гулкий, как из бочки бас. — Так-то справно у него выходит! — Однако, черный урук строит, а не ломает! — откликнулся еще один хриплый бас. — Толково! — Эй, урук! Помощь надо? Так-то у нас скобы есть, кувалды… Это были три огромных синих клыкастых тролля — в оранжевых касках, оранжевых же светоотражающих жилетках на голых мускулистых торсах, кирзовых сапогах слоновьего размера и необъятных штанах с карманами. — Гарн! — помахал я рукой этим здоровенным мужикам. — Хай-хай, олог-хай! — Аш? — спросил меня на черном наречии тот, что заговорил первым. — Аш, мор-урук? — Урук — один! И гоблин еще есть, но черт знает куда он запропастился… А эти вонючие бубхош багронк сидят там и пьют и едят, предпочитая ждать, пока кто-то сделает всю работу, но я не в претензии — ну бы их в жопу, таких помощников. — А нас? — усмехнулся олог. — Так-то нас тоже ну бы в жопу? — Не! Вы сразу видно — ребята толковые. Да и жопы у вас капитальные, такие и раздавить могут! — Гы-ы-ы! Однако, урук нас ребятами назвал! Ологи заржали как… Как тролли. Я не понял, чего такого смешного сказал, но когда один из них взялся принимать у меня бревна на той стороне обрушенного провала, а еще двое — крепить их скобами, поверх закрученной мной проволоки. Определенно — так будет надежнее. — Гля, мужики — он два слоя нарубал! Так-то молодец! Пока работали — перезнакомились. Они представились как Водила, Скоба и Кувалда. Очень оригинально! Четыреста двадцатая бригада государственного ремонтно-строительного предприятия «Мостострой». Предприятие базируется в Орске, но филиалы имеются… Практически по всей России, где есть вот такие вот спорные территории, а еще — почти в каждом сервитуте и крупных земских городах, где по тендеру есть вариант наняться строить и ремонтировать путепроводы, эстакады, мосты и всё такое прочее. Почему располагается в Орске? Потому что мосты — вотчина троллей! Нет никого, кто лучше ологов разбирается в этом вопросе, так испокон веков повелось. А где еще можно найти достаточное количество синекожих, на компактной территории? Ну, разве что в Усть-Орде или Урян-Хае, но мостостроительный техникум именно в Орске уже лет двести как располагается, так что… Хорошо, что мы работали, иначе у меня бы башка взорвалась от обилия новой информации. Тролли! Мостострой! Техникум, ять! Но дядьки оказались очень даже толковые: я с некоторым внутренним холодком думал, что сам бы сделал какую-то залипуху, и, скорее всего, ляснулся бы по итогам вместе с бревнами и фудтраком в студеные воды безымянной речки. А с ними новый пролет смотрелся как родной! Тролли даже прошлись какой-то машинкой, срезая округлости осиновых стволов верхнего слоя, для удобства передвижения. — Ничего не безымянная речка! — удивился Водила. — Кыртомка это, однако! Но вперед давай это… Дурбатулук, короче, этих твоих багронк сюда! Пусть настил проверят! Хотя, так-то понятно: хорошо вышло! Стоит ли говорить, что я дурбатулучил любителей смотреть на горящий огонь, текучую воду и работающих людей с большим удовольствием? Там даже пинать никого не пришлось, только рыкнул раза и котел с варевом в костер вылил — и они сразу же прониклись пониманием, собрали манатки и один за другим перевели свои повозки и скотину через мост. И спасибо не сказали, подлый народец! — Ты как будто наш так-то, — хлопнул меня по плечу Кувалда так, что я аж присел: троллячья ручка была немногим легче шестиметрового бревна! — Хороший парень, однако. Куда путь держишь? — Магнитка, Орск, Байкал, — не увидел причин скрывать свой маршрут я. — Хотите — кофе с шаурмой вас угощу? — Однако! Давай, переезжай и обсудим, кто, куда и чем угощать! Когда я перегонял фудтрак через мост, на котором тролли уже успели соорудить перила, то двери все-таки оставил открытыми: мало ли придется выпрыгивать на лету? А Кузя — так он вообще перебежал новый настил впереди паровоза, предатель! * * * Я приготовил четыре невероятно огромные шаурмы и одну — поменьше, для Кузи. Гоблин сварил ведро кофе, а тролли нарезали три арбуза. — Астраханские! — пояснил Скоба. — Мы там на прошлой неделе были. Эстакаду чинили! — Ничего себе у вас командировочки… — Так-то нормально. У нас с грузовым экспрессом договор: если есть свободная платформа, грузимся сразу с машиной и пи-и-и-иу — с дикой скоростью, однако, до места назначения долетаем! А полста или сто кэмэ — так-то немного доехать, — пояснил мне как нечто само собой разумеющееся Водила. — А вот с этого момента поподробнее: как это работает? Это только у вас такие бонусы, или любой законопослушный подданный Государя Всероссийского… — Гы-гы-гы-гы! Законопослушный урук! Гы-гы-гы! Ты сколько бошек отрубил, пока от Сан-Себастьяна сюда доехал? Я картинно принялся загибать пальцы и закатывать глаза, и шептать губами, якобы подсчитывая. Или не якобы. Так или иначе — новую порцию гогота я сорвал. Нет, определенно: при всей нашей зловредности мы, орки — народ понятный! Если не держать камня за душой и говорить то, что на уме, и делать — то что на сердце, то с орками легко. Максимум — убьют, ничего страшного. Как говорят кхазады: умер, шмумер — лишь бы был здоровенький! — Слушай, — Кувалда в два присеста, огромными кусками запихал в рот шаурму, шумно и смачно прожевал, проглотил и похлопал себя по животу. — Ты ж в Орск собрался так-то? Погнали вместе! Небось вторая платформа найдется! Тут час езды до станции, составы ходят один за одним: технику на севера везут, обратно — часто порожняком… — И прямо до Орска? — Прямо, не прямо — как повезет! Но быстро — это точно! Однако, очень быстро так-то! Двести кэмэ в час! Остановки — только на техобслуживание. И на таком техобслуживании мы и… — Что — и до Байкала так можно при необходимости долететь? — не удержался от мучившего меня вопроса я. — Это как договоришься. Там машинистами кхазады, щепетильный народ! Я продемонстрировал ему подаренную мне гномами пайцзу, и тролли уважительно закивали: — Тогда — договоришься. Правда и заплатишь так, что лучше б не договаривался, однако. Так едем? — Едем! — кивнул я. Мне страшно хотелось к Эсси, но и в Орск хотелось тоже! * * * самая лучшая награда автору — это подписка на профиль. так и знайте)) те, кто уже подписан — вы лучшие люди в мире) в первую очередь я пишу для вас! Глава 20 Орск Меня всегда удивляло, как сильно влияют на социальную структуру даже самого маленького общества наличие тех или иных ролей-ниш для самореализации. Умник, перешедший в другую школу и столкнувшись с тем, что роль Умника уже занята, легко может превратиться в Клоуна, или — в Обиженного, или — в Протестуна. Аспирант, устроившийся на подработку шабашить на стройку запросто превращается в гопника, а гопник-хулиган, очутившись в цеху высокотехнологичного завода среди матерых работяг, мигом становится тихоней и потеряшкой с круглыми глазами. И если взять коллектив одних лишь гопников — то и среди них будет Умник, Обиженный, Клоун и прочие. И среди студентов, и среди рабочих, и если их перемешать и поместить на необитаемый остров — тоже будет та же самая картина. Ведь и азиаты-мигранты на самом деле у себя на родине вполне могли не улицы мести, а в университете работать и считаться людьми интеллигентными. А русский мафиози с Брайтон-Бич никакого отношения к мафии в Урюпинске не имел, он крепежи в магазине продавал и проводку в квартирах делал вечерами. Но в Нью-Йорке вакантной ниши простого работяги не было, пришлось в мафиози срочно превращаться. Откуда такие мысли? Да просто Орск произвел на меня ошеломляющее впечатление, разбив вдребезги сразу целую кучу плотно засевших в моей урукской башке стереотипов. Например, собратья-уруки со сверкающими бляхами вооруженной милиции Орска на кожаных жилетках — что может быть более диким? У этой парочки — клыкастых и атлетичных парня и девушки, и планшетки имелись, точно такие же, как у Скворешни из Сан-Себастьяна, и идентификацию они провели сноровисто, и документы проверили на фудтрак и все прочие процедурные моменты… Но это если вперед забегать. Самое удивительное было то, что Орск являлся земским городом! Никаких особых прав и привилегий, обычный такой провинциальный промышленный центр. Главное отличие от любого другого подобного города России заключалась в населении: восемьдесят процентов из почти двухсот тысяч его жителей составляли орки всех мастей. Десять процентов — люди, еще десять — кхазады, в основном железнодорожники и инженерно-технические работники на заводах. Из окна фудтрака, который был намертво закреплен на вагоне-платформе товарного состава, стучащего колесами по пронизывающей город железной дороге, я рассматривал промзону Орска и охреневал: мне и отсюда было видать рабочих-снага в спецовках! Рабочих! Снага! Невероятных масштабов Орский Механический Завод дымил трубами и грохотал, и представлял собой огромный муравейник. Кипела жизнь и на металлургическом, и на Оргсинтезе, где занимались производством полимеров из природного газа и нефти. И еще на десятке других мощных предприятий, где производили буквально всё: от железобетонных изделий до спирта и пищевой продукции: хлеба, консерв и колбас. Промзона была гигантской, и работали тут десятки, если не сотни тысяч орков всех фенотипов. Гоблинов, кстати, тоже видал: в кабине козлового крана и за рычагами автопогрузчика, например. В общем — культурный шок, по другому и не скажешь.