— Чуешь, Кузьма, Хтонь-матушку? — спросил я. — Ваще-то чую. Не нравится мне тут. — Вот, — Иван Иванович махнул рукой в сторону ближайшего холма. — Там. Пришли. Как будто повинуясь взмаху его руки, тучи разошлись, и лунный свет озарил окрестности. Угловатый силуэт высокого двухэтажного дома на вершине холма нарушал общую гармонию сельской пасторали, выделялся своей чернотой даже на фоне ночного неба. Окна его были заколочены, дверь — запечатана и обклеена сигнальной лентой. — Две инициации первого порядка с начала учебного года, — сказал Иван Иванович. — В одной школе, местной. Обе — тьма. Два темных мага за несколько недель — это не есть случайность, так и вычислили. Хтонь! Ну да, Хтонь и Магия — две подружки-неразлучницы. Но я и подумать не мог, что они связаны прямо НАСТОЛЬКО. — А если бы тут были не темные? — начиная понимать, что к чему, спросил я. — А, например, светлые, или там, воздушные инициации — мы бы сюда приехали? — Какой дотошный орк мне попался! — воздел очи горе Рикович. — Ты подвиги совершать будешь? Тут, понимаешь, народ ужасы рассказывает, мол старик какой-то бледный, огромный и волосатый сначала жрал скотину, потом — принялся за людей, обглодал местного пьяницу… Какой старик, что к чему?.. На местах преступлений — никаких следов. Одни потроха. Свидетели тоже доверия не достойны — сплошная пьянь. Потому здешний участковый министерских магов не вызвал, подумал — волки там, или еще какие хищники. Из местных вон круглосуточное дежурство организовали на блокпосту, ночью из домов носы не кажут. Халатность? Случайность? Может быть… А может быть, это тут такие хтонические инциденты. Хтонь-то с гулькин нос, сам дом да холм под ним… А двое темных уже имеются. На самотек такое пускать нельзя! — Погоди-ка! — почесал затылок я, стараясь поймать ускользающую на задворки разума мысль. — Не может быть!.. Значит, двери и окна забиты, да? Нет, ну. то есть. может, но… А хозяин этого дома, случаем, несколько лет назад не пропадал? А старика этого днем видали? — Про хозяина не в курсе, можно поднять документы. А что касается дневного времени — тут все единодушны, восемь свидетельств от местных забулдыг — и все после захода солнца. Старика видят только ночью, нападения вроде как тоже в темное время суток происходят, местные говорят — ему больно видеть белый свет. — Так и говорят? — вытаращился на него я. — Ты чего так возбудился-то? — даже отшатнулся целовальник. — Ну да, это практически дословно. — Кузьма-а-а! Раскочегаривай кухню, будем гада на шаурму выманивать! Если я хоть что-нибудь понимаю в Хтони, то эта падла на запах жареного мяса и острого соуса вылезет как миленький! Дом-то он прогрыз за это время, и теперь никак не нажрется, только о еде и думает! Дурак я, что ли, на его территорию соваться? Будем принимать бой на своих условиях! * * * Глава 13 Проклятый старый дом Иван Иванович, похоже, желанием помогать не горел. Он взял себе кофе и раскладной стул и залез на крышу фургона, где и уселся — со стаканчиком в одной руке и пистолетом — в другой. Что он там собирался рассмотреть и куда собирался стрелять в ночной тьме — я понятия не имел. Хотя — менталист есть менталист, может, он по мозговому излучению наводится или еще как-то? Мы с Кузей разогрели большую чугунную сковороду, нарубали на нее мяса с салом, луку, перчику и прочей ароматной приманки и принялись стряпать жаркое. То есть — стряпал в основном гоблин, а я находился снаружи фургона в национальном костюме, с кардом за спиной и ломом в руках — и осуществлял общее руководство процессом. Потому что нужно было бдить! Если Хтонь есть проекция страхов и ужасов из моего мира на реальность Тверди — то я уже прекрасно догадался, какой из кошмаров мне предстоит встретить. Скрежещущие звуки раздались из дома ближе к полуночи. — Уа-а-а-а-а! — заорал кто-то внутри, и Кузя дернулся. — Страшно? — спросил я гоблина. — Ваще-то я хочу потом всё это сожрать, — сказал он и облизнулся. — Боюсь, как бы не подгорело. Мы этому черту еду давать не будем, да? — Молодцом! — кивнул я. — Впереди — встреча с чудищем, а думаешь о жрачке. Настоящий орк! Если будешь сегодня вести себя хорошо — я тебе сделаю очень мощную татау. В качестве бонуса. Ни одна падла не сможет прочитать твои мысли или внушить тебе свои желания, а? — И рыжий? — уточнил Кузя и ткнул кухонной лопаточкой в сторону потолка. — Рыжий — особенно. Проверено! На нем работает безотказно! — Ну че, тогда буду молодцом, че… — Ыу-у-у-у! — доски одного из окон затряслись, и из них полетели мелкие щепочки, а гвозди начали сами собою выкручиваться наружу. — Каждое утро местные мужики с попом вместе доски обновляют, — прокомментировал Рикович с крыши. — Гвоздей не жалеют, а все без толку. Вылезает, гад. Правда — иногда возится долго, если забьют хорошо. Тогда, говорят, шастает по окрестностям только пару часов перед рассветом. Как светать начинает — прячется. — А чего не сожгут дом к едреной бабушке? — спросил я. — Огонь в Хтони работает, как и везде. — Ермоловы не велят, — откликнулся Иван Иванович. Одна из досок вылетела, и я увидел крупную такую руку, сплошь покрытую густым седым волосом, с длинными черными ногтями на узловатых пальцах. Рука эта тут же принялась расшатывать вторую доску. — Ермоловская, что ли, деревня? — в просвет между досками окна просунулась и вторая рука и принялась отдирать горбыли один за другим. — Деревня — нет. Магазины — да, и электробусы, которые сюда ходят — тоже да. То есть, формально нет, но на самом деле — да. Многие аристократы держат клиентелу из простолюдинов в земщине, — голос менталиста слегка охрип то ли из-за ночной прохлады, то ли из-за того, что в окне появилась бородатая рожа хтонического деда. — Сам понимаешь, где тьма — там и Ермоловы! По крайней мере, на югах все так и обстоит. Рожа у старика была откровенно страшная, с покрытыми бельмами чернющими глазами, пористой мертвенной кожей, страшными, огромными зубами и полным отсутствием носа, как будто тварь эта активно болела сифилисом. Отврат, короче! А вот борода была знатная, завидная. Капитальная такая борода, белая, с полметра длиной! — Аы-ы-ы-ы! — пробивая своим телом себе проход, огромный старик выполз наружу и принялся спускаться по склону холма прямо к нам. Крупный, падла, ростом с меня, длиннорукий и длинноногий — чисто кошмарный сон с бодуна. — Ну, ты видел, видел? — сказал Кузя. — Ну нахрен! И спрятался под прилавок. Гоблины в отличие от уруков страх чувствуют, да еще как! — Не нассы мне там на кухне, Кузенька, — предупредил его я. — А то мыть заставлю. Собственными портками. Сверху, с крыши, послышалось клацанье затвора и скрип кресла, а потом частое гавканье пистолета Риковича. Целовальник тратил патрон за патроном и, что характерно, попадал, но как-то без особого эффекта. Я перегнулся через прилавок, ухватил сковородку с жареным мясом за рукоять и сказал: — Это Хранитель Хтони, его из пистолетика не убьешь. Тут нужен творческий подход! — и шагнул вперед, навстречу скачущему по влажной траве чудовищному деду. Он подвывал, ухал, опирался на все четыре конечности, не обращал внимания на дырки у себя в теле и вообще вел себя крайне невоспитанно. Но, почуя близкое и аппетитное жаркое, аж замер, приняв стойку как у охотничьего пса и втягивая огромными ноздрями воздух. Что он там втягивал? У него же носа нету! Как нюхать-то? Или можно? Надо будет прояснить этот анатомический момент, в Сети порыться… В голову как обычно лезла всякая дичь, так что я тряхнул башкой и шагнул вперед. — Что, мертвечина, соскучился по нормальной вкусной и нездоровой пище? Иди сюда, туловище, у меня тут полная сковородка! На кой хрен тебе пьяниц жрать, у меня тут свининка, да с сальцем, да с лучком! — я осторожно продемонстрировал твари содержимое сковороды, и мне даже показалось на секунду, что в хтонической нечисти, давно мертвой и измененной зловредными миазмами, появилось что-то наподобие человеческого любопытства. Но это была тварь, тварь как есть — в его безумных глазах плескалась чернота, потусторонняя. И эта чернота потянулась ко мне, и одновременно с этим дьявольский старик ринулся вперед, протянув страшные свои руки к сковородке. — Кушайте, — сказал я. — Не обляпайтесь! И плеснул в него кипящим и шкворчащим кушаньем, в самую рожу, и, пользуясь его замешательством и дикими воплями, наотмашь врезал сковородой деду по морде, а потом — еще и еще раз! Звон стоял капитальный, да и ручка от сковороды погнулась. Монстр сразу же смекнул, что добра ему от меня ждать не приходится и поживиться тут нечем, и попробовал пуститься наутек, в сторону берлоги на холме. Но хрен там: отбитая сковородкой башка работала, видимо, плохо, и хтонического деда водило из стороны в сторону и шатало, и ноги с руками у него заплетались. И прыжки получались корявые! Так что с видом заправского дискобола… Дискобол — он диски метает на олимпиаде, если что, а не что-то там другое! В общем — я запустил ему в затыльник сковородой и, дождавшись, пока тварь уткнется носом в землю, согнул руку в локте и сделал торжествующий жест: — Ес-с-с! А потом вытянул из-за спины кард, в несколько гигантских прыжков подобрался к чудищу и отрубил ему голову к чертовой матери, стараясь не заляпаться красной-красной кровью, которая хлынула у него из обрубка шеи. — Ты же говорил — творческий подход! — возмутился с крыши Иван Иванович. — Творческий подход — и отрубание головы! — пояснил я. — В дом со мной пойдешь? Надо ведь эпицентр найти. — Ну его нахрен! — замахал руками Рикович. — А вдруг там еще бабка у него есть? Но я-то знал, что бабки там точно не было! Бабка — это из другой песни. * * * Согласно классической схеме закрытия Прорыва или Аномалии — нужно было убить Хранителей и стереть в труху эпицентр. Как показала практика — эпицентр можно было нейтрализовать и по-другому, более изящно. Ну, и проверить кое-что новенькое из своего символического арсенала тоже хотелось. С ломом в руках я подобрался к двери в проклятый старый дом и одним резким движением вскрыл ее. Внутри что-то скрипнуло и застонало. — Ой, позавывай мне еще! — я шагнул внутрь, осматриваясь. Обстановочка тут царила, конечно, гнетущая. Темнота меня не смущала, так что я легко разглядел старую, почти антикварную мебель из массива дерева, выпотрошенный диван с пружинами наружу, плесень, отошедшие от стен и потолка пласты обоев, прогнившие полы… И где-то в глубине дома виднелись багровые отблески — как будто тлели угли. Что за чертовщина? Я двинул туда. И дом захотел меня убить! Сначала подо мной начал ломаться пол, но я успел отпрыгнуть в сторону. Потом — рухнул большой платяной шкаф, и я встретил его выставленным ломом, и сумел отбросить в сторону. Дверь из прихожей в гостиную хлопала с такой страшной силой, что я счел самым логичным кинуться напролом, плечом вперед — и выбить ее к едрене фене. Прихожая с большой лестницей на второй этаж была сердцем этого мрачного особняка, и в самом сердце этого сердца находился камин: массивный, красного кирпича. И — да, там тлели угли. Мне показалось, что в доме тлеют угли — и там они и вправду тлели, мерцали багрянцем и источали едва слышный аромат дымка. Ну, бывает вот такое. Даже скучно как-то! Чтобы не было скучно, на башку мне посыпались книги со всех полок сразу, ляснулась люстра сверху, угли в камине запрыгали на месте и перескочили на капитально пожраный молью ковер на полу, и тот занялся ярким пламенем. — СУКАПАДЛА! — заорал я, отбиваясь от обезумевшего интерьера ломом и приближаясь к камину, который завывал трубой и плевался в меня углями. — Ты хочешь показать мне, что можешь устраивать хаос? Я те щас покажу настоящий Хаос! И для начала сунул камину лом в поддувало! Труба издала звук весьма жалобный и обескураженный, явно раздосадованная таким моим действом.