– Это справедливо, – твердо сказал он. – Жестоко убивать детей за то, что они рождаются с магией. Жестоко изгонять из города женщину с детьми. Он вдруг заговорил так, словно Аделин должна была услышать его и понять: – Мы скитались пять лет. Жили в крошечных грязных комнатушках, мать хваталась за любую работу, чтобы прокормить нас. Мы болели, голодали, мы потеряли все, даже имена… А в это время настоящие убийцы нашего отца жили припеваючи и горя не знали. Эдвин Моро погиб, и они решили, что все сойдет им с рук. – Макс, – окликнул Дасти. Макс посмотрел на брата, и Аделин заметила, как нервно дрогнули его ноздри. – Готовься, Макс, – произнес Дасти. – Он уже идет. – Там… – Мари заливалась слезами, прижимала пальцы одной руки к губам, а второй показывала в сторону открытого окна. – Оттуда полыхнуло… темным. Темным, но огненным. И миледи, Господи боже, миледи… Она… И служанка разрыдалась, уткнувшись лицом в ладони. – Аделин втянуло в эту тьму, – подал голос Уве. Бастиан машинально отметил, что тот абсолютно спокоен – видимо, у него просто не было сил на страх за сестру. Уве казался не живым человеком, а вылепленной из воска статуей. – Открыли проход и забрали ее, – сухо произнес господин Арно. Он прошел по комнате, выглянул в окно, провел ладонью по подоконнику, быстро осмотрел углы, и Бастиан подумал, что привычная работа помогала полицмейстеру успокоиться и сосредоточиться. Он переживал за Аделин, как за родную дочь. – Будут держать как заложницу. Если бы хотели убить, то убили бы здесь… Господин Арно запустил руку в волосы и сокрушенно признался: – Я уже ничего не понимаю. – Вы правы, – глухо откликнулся Бастиан. Если Аделин действительно нужна Максу Моро в качестве заложницы, то с ней все будет хорошо. Ну а если нет, если он просто решил расправиться с ней… Бастиан стиснул зубы и отдал себе приказ: быть спокойным, отстраниться от того, что Аделин сейчас в руках убийцы девушек. Его волнение ничем не поможет, только сослужит дурную службу, можно сорваться в самый ответственный момент. – Плохо, что мы не успели приставить к ним охрану, как вы предлагали, – сказал Бастиан, бросив взгляд на господина Арно. Вспомнились слова отца: «Представь, будто тебя окружает ледяной панцирь. И с каждой секундой он становится все толще и толще». – Плохо, – согласился полицмейстер. – Что будем делать? Бастиан прошел к окну, выглянул – вечерело, сад тонул в сиреневых и розовых тенях. Какая же все-таки силища у этого Макса Моро… Доктору Холле следовало придушить его подушкой. – Вы – оставайтесь здесь и не покидайте комнату, – ответил он. – С него станется вернуться и захватить еще одного заложника… или окончательно расправиться с Уве. А я пойду… – Бастиан выдернул из воздуха тоненькую золотую нить остаточных заклинаний и со свирепым удовольствием подумал, что этого достаточно, чтобы открыть проход. – За ними. И надеюсь, что мы вернемся живыми. – Убейте его, – с какой-то легкостью произнес господин Арно. – Просто убейте. Бастиан кивнул. Обменялся рукопожатием с полицмейстером и офицерами и подумал, что за такое недолгое время они стали настоящими друзьями. – Хотел бы сказать, что все будет хорошо, – произнес Шанти, – да вы и без меня справитесь. Возвращайтесь скорее, вашбродь! Тьма прохода обняла Бастиана и потянула вперед. Золотая нить остаточного заклинания, что оплела его пальцы, трепетала во мраке, словно огонек церковной свечи, который все-таки не мог развеять эту тьму. Бастиан падал и вдруг… Тьма не растаяла. Она лишь отступила от Бастиана, сделавшись неаккуратной рамкой, что обрамляла картину его воспоминания. Бастиан увидел солнечный сосновый лес, который начинался у столичных окраин, узкую дорожку, засыпанную иголками, и самого себя – совсем молодого, дерзкого до наглости, только что после второго курса. – Что ж, – с улыбкой сказал отец – Бастиан всегда чувствовал улыбку в его голосе, даже когда не смотрел на него. – Давай посмотрим, чему тебя удалось научить. Отец был здесь, он был жив, и Бастиан едва не разрыдался от той горькой любви и тоски, которая сейчас стиснула его сердце. Спустя два месяца после этого дня отец умрет в своей постели – просто остановится сердца… Но в следующий миг тоскливое понимание грядущей потери ушло, и Бастиан уже мчался по дорожке за отцом, не переставая удивляться, как ему удается бежать таким легким, упругим шагом в его-то шестьдесят. Они пробежали по лесу, вырвались к мосту через чахлую речушку, и дальше тропинка превратилась в полосу препятствий, выставляя под ноги Бастиана то камень, то корень, то ком земли. Бастиан перепрыгивал через них и бежал, сердце его билось ровно, солнце разбрызгивало пятна света сквозь ветви, и Бастианом овладело желание победить. Обойти отца, показать ему, что он учился не напрасно, что он может справляться не только с этой неровной тропинкой, но и с остальными трудностями и бедами. Он смог обойти Альвена Беренгета только через полмили, но не успел этому обрадоваться: прямо перед его лицом сверкнуло серебро дальневосходного метательного ножа, выбило кусочки коры из сосны. Бастиан не остановился – сейчас нельзя было останавливаться. Начиналось самое интересное. Танец ассасинов был действительно танцем – быстрым, невесомым, изящным, с той только разницей, что оба партнера были вооружены и стремились выпустить друг другу внутренности с максимальной быстротой и изощренностью. Солнечные лучи отплясывали на изогнутых лезвиях ножей, Бастиан двигался, стараясь увернуться и нанести удар, но раз за разом поражал только пустоту. Он разозлился. Через несколько минут он почти пришел в бешенство. И, когда наконец танец прекратился и Бастиан увидел, что прижимает нож к яремной ямке отца, ему стало так легко, что он готов был взлететь. Нахлынувшее счастье и радость от победы опьянили его сильнее крепкого восточного вина. – Вот и все, – сказал Бастиан. – Кто победил? – Ты, малыш, – с плохо скрываемой радостью откликнулся отец. – Ты победил, и я тобой горжусь. В следующий миг Бастиан наконец понял, чем было это серебряное пятнышко, которое он видел краем глаза, когда задавал свой вопрос. Отец едва уловимо держал свой нож возле его нижнего века, когда Бастиан осознал это, ему сделалось настолько стыдно, что он с трудом мог дышать. Он не помнил, как убрал лезвие и как отец отвел от его лица свое. Просто вдруг понял, что сидит на земле, привалившись спиной к теплому сосновому стволу, и лицо горит от стыда и разочарования в себе так, словно действительно готово было вспыхнуть. В тот миг Бастиан готов был расплакаться от разочарования и обиды на самого себя. Удержало лишь то, что однажды он пообещал, что не будет плакать при отце. – Холодный ум, – произнес Альвен Беренгет, глядя Бастиану в глаза, – это единственное, что поможет тебе победить, малыш. Никогда не забывай об этом. Я в самом деле очень тобой горжусь. И всегда буду гордиться. Он протянул Бастиану руку и, дотронувшись до его пальцев, Бастиан снова увидел, что летит сквозь мрак прохода в пространстве. – И не забывай о последнем сюрпризе. У твоего соперника он всегда будет, – услышал он слова отца, и тьма вышвырнула его на деревянные доски. Бастиан прокатился по ним, поднялся на ноги, за несколько мгновений охватив картину: причал, кораблик-летунок на артефактах мягко покачивается на волнах, Гален Дасти замер возле сходней. Все-таки Дасти, недаром Бруни его подозревал… Аделин стояла рядом с Максом Моро, и казалось, будто ее руки и тело стянуты невидимой сетью. Впрочем, нет: Бастиан уловил, как Аделин едва заметно шевельнула пальцами правой руки. Старший сын Лесного принца смотрел равнодушно и спокойно, словно ждал, когда же Бастиан соизволит добраться к ним. «Жива, не ранена, все в порядке», – подумал Бастиан и сказал: – Я знаю, кто вы. Вы дети Эдвина Моро, которые мстят за смерть отца. Дасти усмехнулся. В нем не было ни капли магии, лишь равнодушие и жестокость. Как он жил до того, как смог подняться и стать хозяином издательского дома? А ведь сейчас готов все бросить и уплыть отсюда подальше, если судить по кораблику. Начать все заново и на новом месте, сколько раз им приходилось так поступать? Бастиан понял, что говорить надо именно с Дасти. Макс Моро слишком безумен для любых переговоров. – Я говорил! – рассмеялся Макс. – Я тебе говорил, что Бастиан-уродец способен видеть. Дасти усмехнулся. – Раз так, значит, понимает свою вину, – ответил он. Бастиан быстро и внимательно осмотрелся по сторонам, окончательно определяясь с тем местом, куда забрали их с Аделин. Они находились на одном из бесчисленных островков Андворского архипелага, если судить по разлапистой яркой зелени. Недалеко от Южного хвоста, кстати. – Альвен Беренгет расследовал смерть Эдвина Моро, – проронил Бастиан. Он чувствовал, что дети Лесного принца хотят поговорить – наконец-то поговорить о том, что рвало их души! – что ж, он готов. Пока не надо ничего требовать, не надо приказывать отпустить Аделин или торговаться. Надо просто сделать вид, что игра идет по их правилам. – И его вина в том, что он лишь подтвердил самоубийство. А вы считаете, что это было преднамеренное убийство. Аделин издала едва слышный вздох, и на мгновение Бастиан испугался, что ей больно. Казалось, на ее лице были только одни глаза – потемневшие, распахнутые, наполненные тем отчаянием, которое Бастиан видел в них в день казни. Он тотчас же укротил свой страх, снова укрыл себя непробиваемым ледяным панцирем спокойствия. Любое волнение сейчас могло погубить их обоих. – Он действительно понимает, – заметил Макс. Дасти кивнул. – И вы не всегда использовали магию, верно? – осведомился Бастиан, не сводя взгляда с Дасти. – Вы увидели листовки в типографии, поняли, что лицо вашего брата больше не тайна, и решили, что пора атаковать? Дасти усмехнулся и устало прикрыл глаза. – Ваша мать продала вас рабовладельцам, – сказал он. – Они изрезали вас и заставили плясать за краюху хлеба, чтоб зеваки на вас таращились. Вы жили в грязи и хотели подняться. – Гудение артефакта корабля на мгновение стало громче и насыщеннее; левая бровь Дасти едва заметно дрогнула. – И мы хотели того же самого. Жить под своим именем. Не голодать. Знать, что отец был не алчной сволочью, а хорошим человеком, которого обманули. Его вина была только в том, что он доверился лжецам. Вот и все. – Какую выгоду они получили? – спросил Бастиан. – Хейм Геверин, Робер Эквели, Жером Мин, Байн Гетт, Андреа Левек… Что им дала смерть вашего отца? – Перекроили сферы влияния, – произнес Макс. – Поделили то, что осталось от королевства Лесного принца. Скупили по дешевке имущество. И очень хорошо поднялись потом. Все ведь успокоилось. И лесопилка снова заработала… – Правда, владел ею уже Геверин. – Усмешка Дасти казалась ненастоящей, словно намалеванной на его лице. – А мы с матерью скитались. – И вы решили отомстить им всем. – Бастиан улыбнулся краем рта. – Унизить и растоптать, отнять честь и жизнь. Как они поступили с вами и Эдвином Моро. Макс кивнул. Дасти смотрел так, что было ясно: главный хищник здесь действительно он, а не безумный маг. – Вы бы на нашем месте поступили по-другому? – осведомился он. – Нет, – совершенно искренне ответил Бастиан. – Я бы тоже хотел отомстить, так что ваша цель правильная. Теперь все смотрели на него так, словно он сумел задеть и Аделин, и детей Лесного принца до глубины души. – Цель правильная, да, – сказал Бастиан. – Достойная. Знаете, как говорил мой отец? «Господь обещает отмщение обиженным и несчастным, и тогда сильные становятся Его мечом». Вот только способ мести вы выбрали грязный. Грязный и преступный. Ваш отец мог сопротивляться. Мог выстоять. А те девушки, которых вы насиловали и убивали, – нет. Забалтывая братьев и отвлекая их внимание, Бастиан осторожно выстраивал Жгучую сеть для броска. Когда Дасти улыбнулся, услышав в его голосе сочувствие и понимание, Бастиан швырнул ее так, чтобы накрыть обоих братьев и не дать им шевельнуться. Господин Арно советовал убить детей Лесного принца – они заслужили смерть. Но Бастиан считал иначе. Пусть будет суд. Пусть на нем выйдут из тени те, кто стоял за смертью Эдвина Моро. Его сыновья будут казнены, но сам он – оправдан. Это, конечно, звучало во многом наивно, однако Бастиан понимал, что отец одобрил бы его решение. Сеть соскользнула с его пальцев, и Бастиан удивленно увидел, как она вспыхнула в воздухе алыми волокнами и рассыпалась пригоршней искр. Макс ухмыльнулся. – Предсказуемо! – заметил он. – Я так и думал, что ты что-то готовишь. – Чего вы хотите? – спросил Бастиан. Аделин смотрела на него, не сводя глаз. Сейчас она была похожа на призрак самой себя, и на мгновение Бастиан испугался, что опоздал. Макс убил ее, и теперь показывает Бастиану лишь посмертный оттиск ее души.