Пока они ехали из Инегена в Итман, Бастиан отправил письмовник – магический шар, который передает сообщения за несколько секунд, – и теперь ждал, что ему ответят из инквизиционных архивов столицы. В гостиную заглянула Мари и, когда на нее обернулись, сообщила: – Милорд Уве выпил зелья и уснул. Миледи Аделин… В окно гостиной нетерпеливо застучали, и Мари, посмотрев туда, испуганно ахнула: – Что за дьявольщина? Полицмейстер и офицеры обернулись и тоже изумленно открыли рты. За окном висел большой золотой шар для мгновенной отправки посылок. «Неудивительно, что они поражены, – подумал Бастиан, – это очень дорогой артефакт, а в таких краях почту отправляют по старинке». – Это мне! – воскликнул он и пошел к окну. – Ответ на мой запрос! – Отлично! – обрадовался господин Арно. – Быстро же сработали! Артефакт с неспешной величавостью вплыл в дом – Мари стучала пальцами по виску, отпугивая злых духов и злые умыслы, – и, вспыхнув, выбросил на диван несколько желтых папок с гербом инквизиции на крышке. Бастиан взял одну из них и прочел надпись на наклейке: «Моро, номер 2. Ведущий следователь А. Беренгет». Под надписью красовалась изящная подпись отца. Бастиан провел по ней пальцами, и на душе сделалось легко и тепло. – Давайте работать, – негромко сказал он. – Тут их как раз четыре, на всех хватит. В папке, которая досталась Бастиану, был отчет о деятельности корпорации «Ауферн». Мари принесла кофе и печенье, и, сделав глоток из чашки, Бастиан в очередной раз подумал о том, что могло заставить такого осторожного и опытного человека, как Эдвин Моро, удариться в подобную авантюру так, чтобы совсем потерять голову. «…двести тысяч золотых карун дохода в день, – выхватил взгляд одну из строчек в отчете, – сделали «Ауферн» крупнейшей финансовой структурой в Пустошах. Но система рухнула в тот день, когда основные вкладчики за один час вывели из «Ауферна» свои вклады. Если раньше бумаги торговались за три тысячи золотых карун, то в день большого вывода за них стали давать серебряную полукаруну. На следующий день Министерство финансов арестовало всю деятельность «Ауферна»…» На мгновение Бастиана охватило холодом. Переворачивая страницу, он уже знал, какие фамилии увидит. «Следствие допросило Хейма Геверина, Робера Эквели, Жерома Мин, Байна Гетта и Андреа Левека. Они объяснили молниеносный вывод денег тем, что стали сомневаться в порядочности создателей «Ауферна» и решили спасти капиталы, пока была такая возможность…» – Они разорили Лесного принца, – глухо произнес Бастиан. Когда господин Арно и офицеры удивленно уставились на него, он объяснил: – Отцы девушек стремительно вывели капиталы из «Ауферна». А Эдвин Моро этого не сделал и все потерял. Он сделал паузу и добавил: – И дети мстят за разорение и гибель отца. Некоторое время в гостиной царила тишина. Затем полицмейстер пощелкал пальцами, словно пытался поймать за хвост какую-то мысль, и спросил: – Ну а если они ни при чем? Хотя… вряд ли они вывели деньги нечаянно. Это был сговор. Бастиан кивнул. – Сговор, который погубил Лесного принца. Он, возможно, разместил деньги в «Ауферне» только потому, что поверил своим друзьям, которые сделали то же самое. А они предали его и погубили. Они ведь были друзьями, господин Арно? Полицмейстер кивнул. – Тут все люди из высшего общества дружат. Ходят в гости, имеют общие дела, женят детей… Да, они дружили с Моро. До поры до времени, потом вся дружба кончилась. – Что они выиграли от разорения Лесного принца? – поинтересовался Бастиан и, посмотрев в папку, добавил: – И кстати, здесь нет фамилий Сили и Декар среди тех, кто выводил деньги. Но Адайн убита, и Макс Моро покушался на Аделин и Уве. Он вдруг подумал, что эти люди могли знать об оборотничестве Уве. Жаль, что Аделин так и не успела составить тот список… – Он мог убить Адайн потому, что она была помолвлена с его братом, – нахмурился полицмейстер. – Но любила-то Уве. – Значит, мы допускаем, что Гален Дасти его брат? И смерть Адайн была местью за честь брата? – Спросил Бастиан. Господин Арно кивнул. – Допускаем даже без магии, – ответил он. – Мы печатали листовки с портретом убийцы в его типографии. После этого Макс Моро напал на Аделин. – Косвенная улика, – подал голос офицер Шанти. – Косвенная, – согласился полицмейстер. – Ладно, работаем дальше. Они открыли было папки, как вдруг со второго этажа раздался пронзительный женский вопль. Бастиан вскочил с дивана и услышал крик Мари: – Миледи! Господи боже, миледи! Кругом была тьма. Аделин падала сквозь нее так долго, что окончательно утратила понимание времени. Казалось, что тьма была вечной, и в ней никогда не появиться ни свету, ни жизни. Как все случилось? Она отошла от кровати уснувшего Уве, поставила пустую чашку на стол, а затем открыла окно, чтобы впустить в комнату свежий вечерний воздух и услышала, как входит Мари и о чем-то спрашивает. А потом ее ударило так, что выбило из мира и погрузило во тьму. Во тьме была еще боль – она пульсировала в груди Аделин, там, куда врезалось брошенное заклинание, выключая нервные узлы. «Макс», – назвала она имя, когда смогла думать, и тьма наполнилась ледяным шуршанием чужого смеха. Почти сразу же полет оборвался, и Аделин почувствовала, что лежит на чем-то грубом, деревянном. Внизу, под ней плескались волны, в воздухе плыл запах соли. Причал? Она лежит на причале? Аделин попробовала пошевелиться и не смогла. Теплый ветерок скользнул по лицу, плеск волн убаюкивал. Едва слышно поскрипывали доски. «Юг, – подумала Аделин. – Он забрал меня на юг». Она снова попыталась шевельнуть рукой, и на этот раз получилось даже лучше, чем предполагала Аделин: рука дрогнула и кончики пальцев заныли от скопившейся энергии, готовые к броску. В горле сделалось сухо и горячо, и Аделин услышала: – Ожила. А ты говорил… Макс Моро усмехнулся. Прохладные пальцы мягко скользнули по лицу, и прикосновение словно смахнуло паутину. На мгновение звуки и запахи стали ярче и острее, а по венам будто огонь пробежал. Аделин вдруг поняла, что уже не лежит, а сидит, жадно глотая воздух. Это действительно был деревянный настил причала. Вечернее море, сотканное из всех оттенков синего и сиреневого, лежало впереди, и маленький кораблик, который приткнулся к причалу, казался спящим. Вся картина была настолько мирной, что Аделин боялась оборачиваться. Обернешься, увидишь убийцу девушек, и все очарование летнего приморского вечера, вся та недостижимая сказка, которая раскинулась перед Аделин, растает без следа. Она не обернулась. Просто бросила энергетический шарик через плечо, не глядя, в ту сторону, откуда доносился скрип досок. Макс Моро сдавленно зашипел – Аделин скользнула вправо, швырнув в убийцу девушек еще два шарика, и наконец-то поднялась на ноги. Убийца девушек потирал дымящееся плечо, морщась и что-то бормоча сквозь зубы. Сейчас, глядя на него чистым взглядом, не затуманенным заклинаниями, парализующими волю, Аделин понимала, как прав был доктор Холле, говоря о той неописуемой силе, которая наполняла первенца Лесного принца. Макс Моро мог бы стереть в порошок половину материка, если бы захотел, и даже не устал от этого. – Брось на нее сетку, – равнодушно посоветовал тот голос, который когда-то удивлялся, почему несчастный брат Аделин еще не сидит в клетке. Гален Дасти, одетый в щегольской клетчатый костюм для путешествия, сидел на корточках чуть поодаль и что-то искал в большом саквояже. – Не хочу, чтобы она нас тут спалила. Макс неопределенно пожал плечами, и Аделин почувствовала, как руки наливаются тяжестью и бессильно падают вдоль тела. – Ты убил их, – прошептала она, глядя в лицо Макса. – Вы мстили за отца, вы оба мстили… Сетка, которую набросили на Аделин, удерживала ее, но она понимала, что способна разорвать невидимые волокна. Сейчас, еще немного, надо просто усмирить сердце, которое бьется так, словно готово разлететься на осколки. Дасти выпрямился, прошел по причалу к кораблю, беспечно повернувшись к Аделин спиной. – Отцы этих курочек разорили Эдвина Моро, – негромко произнес Дасти. – Лишили его чести и жизни. Чем выше ты забираешься, тем больше у тебя врагов и мнимых друзей. Я никогда об этом не забывал. – Мой отец никогда не сделал бы такой подлости, – твердо сказала Аделин. – Он был порядочным человеком. Всегда. Макс устало рассмеялся – так смеются, когда понимают, что собеседник непроходимо глуп. Подошел к Аделин, и она содрогнулась от ужаса, понимая, что он может дотронуться до нее. От легкого запаха одеколона, которым веяло от изящного сюртука Макса, ее стало тошнить. – Твой отец, курочка, знал о том, что хотят сделать с Эдвином Моро, – промолвил Макс. – Знал, что остальные шишки собираются обрушить «Ауферн», чтобы его разорить. Знал, но не предупредил. Он мог спасти всех нас – и не спас. Аделин провела ладонями по лицу. На мгновение ей сделалось так тоскливо, словно все в жизни потеряло смысл. «Аделин, не рискуй деньгами, какие бы гарантии тебе ни давали твои друзья, – вспомнила она отцовское наставление. – Не ставь на кон все, что тебе дорого». Вот, значит, каких друзей он имел в виду… – Они ведь не поняли, – едва слышно проговорила Аделин. – Отцы девушек не поняли, кто мстит и за что. Дасти посмотрел на Аделин так, словно она была умалишенной. – Главное, что мы это понимаем, – сказал он. Прищурился на летящих чаек, задумчиво добавил: – Геверин, кстати, начал что-то подозревать. Но потом мы забрали Адайн Сили, и он решил, что не прав. Аделин посмотрела назад. Они находились в идеальном месте для того, чтобы спрятаться. Над морем нависали скалы, поросшие кудрявой зеленью, кругом не было ни души. Аделин подумала, что остров, возможно, необитаем. – Отец Адайн был ни при чем. – Во рту поселилась горечь, и на мгновение Аделин показалось, что она задыхается. Дасти кивнул. – Мне хотели подсунуть шлюшку, которая спала с волком Декаром. – В его голосе прозвучало нескрываемое презрение. – И решили, что я почему-то должен считать это великой честью. Аделин осторожно повела правой рукой, освобождая запястье и кисть из пленяющей сетки. Это придало ей сил и бодрости духа. «Бедная Адайн, – подумала Аделин. – Бедные девочки…» – А Бастиан? – спросила она. – Что там не так сделал его отец? Дасти усмехнулся. В круглом окошке кораблика вспыхнул золотой свет, и Аделин услышала низкое гудение – заработал артефакт, который приводит кораблик в движение. Ей было страшно даже представить, сколько он может стоить. И быстроходный, наверное, – дети Лесного принца уплывут на нем на край света, и никто их не найдет. «Но перед этим они убьют Бастиана и меня», – подумала Аделин с неожиданным спокойствием. – Он не наказал виновных, – ответил Макс. – Он написал в отчете, что отец покончил с собой, но те, кто лишил его чести и жизни, так и не были наказаны. – Это жестоко, – выдохнула Аделин, обернувшись к нему. Макс был безумен, но он был магом, и она, ведьма, могла бы достучаться до его сердца, сожженного ненавистью. Макс неотрывно смотрел на нее – изысканный холеный джентльмен, в глазах которого клубилась тьма.