– Это я у тебя хочу спросить, – откликнулся господин Арно. – Что видел за последние два дня? Сторож выронил ключи, обернулся к полицмейстеру и тревожно посмотрел по сторонам. – Вот как есть, ваша милость, ничего! Тишина и покой, птички вон в каштанах пищат. Сова пролетала два раза, ну эта бешеная сова, которая ведьмина. Вон на стекло нагадила. Бывают, конечно, какие-то скрипы, шорохи, но это сам дом скрипит, он уже не новенький, сами видите. Я и внимания не обращаю. – Вспышки света? – уточнил Бастиан. – Огни, невнятные голоса? Сторож нахмурился, а потом воскликнул: – Было, ваша милость! Вот прямо сегодня утром! Я делал обход по саду, как обычно. Ну мало ли кто забрался? И тут слышу какое-то бормотание из кустов. Бу-бу, бу-бу. Ничего не понял. Вроде по-нашему говорили, а вроде и не по-нашему. Я все осмотрел – никого. Бастиан покачал головой. – Ладно, открывайте. Бывший дом Лесного принца встретил их прохладой и тишиной. Первый этаж украшала статуя короля Георга, и дракон, которого владыка язвил копьем, казался маленьким и несчастным. Бастиан заглянул в пустой и темный коридор – во всех классах были открыты двери, и почему-то это навевало тоску. Шанти быстро прошелся по первому этажу, заглядывая в классы, и сказал: – Никого. Только все немного запылилось. Бастиан кивнул и пошел по лестнице. Вот и новые классы, вот большая доска с расписанием уроков, вот кабинет директора. Никого. Гимназию закрыли на каникулы, и с тех пор здесь никто не появлялся. Тишина и полумрак давили на плечи. На осмотр здания ушло полчаса – когда все встретились у доски для расписания, то Бастиан почувствовал себя набитым дураком. Его водили за нос, им крутили, как кукольным паяцем на веревочке, и Макс Моро, который когда-то бегал по этим коридорам и комнатам, смеялся над ним. «Ты должен видеть, Бастиан-уродец! – услышал Бастиан стеклянный шелест его смеха. – Ты должен видеть». – Ничего! – вздохнул господин Арно, и Шанти угрюмо добавил: – Ничего и никого… А Бастиан вдруг скользнул взглядом по доске и похолодел, увидев крошечную записку, приколотую булавкой. Когда они вошли сюда, доска была пустой. Господин Арно увидел, куда смотрит Бастиан, и негромко произнес: – Этого не было. Шанти застучал пальцами по виску. Бастиан выдернул булавку, развернул листок, который, должно быть, вырвали из забытой в классе ученической тетради, и прочел: «Волки умрут». Когда Аделин, заставив кучера почти загнать лошадь, примчалась в поместье, то обнаружила офицера Бруни и Уве, которые сидели в беседке под яблонями, пили кофе и закусывали пирожками с мясом, которые им расторопно подносила Мари. Барт и остальные слуги расположились прямо на траве, расстелив одеяла, – они лениво играли в карты, но приготовленные ружья говорили о том, что вся эта лень лишь видимость и они готовы пустить оружие в ход сразу же, как потребуется. Аделин вздохнула с облегчением. С Уве все было в порядке, и Макс Моро до него не добрался. Может, он вообще не собирался этого делать. Может, ему нужна только она. Она вошла в беседку, села и, сделав глоток кофе, расторопно поданного Мари, поняла, насколько устала. Как можно было поверить в то, что утром было море, маленькая таверна на берегу, надежда и легкокрылое чувство полета… – Мне господин Бастиан сказал, чтоб я сюда ехал, – сообщил Бруни. Было видно, что ему как-то неловко, словно он боялся что-то испортить или сломать в благородном доме. Кофейная чашка в его лапище выглядела игрушечной. – Я примчался, а тут тишина и покой. Никакая сволочь рыла не высунула. Но я на всякий случай вон ваших ребят вывел с ружьями. Сидим вот, чтобы никто из-за угла не прыгнул. Уве держался спокойно и непринужденно, однако Аделин чувствовала, как в душе брата пульсирует страх. Он волновался не за себя – за нее. Доктор Холле непринужденно взял его за запястье, сосчитал пульс и удовлетворенно кивнул: все было в порядке. – Будем надеяться, что все обойдется, – сказал Уве, стараясь говорить уверенно и весомо, как и подобает главе своего дома, пусть этот глава и номинальный. – Он безумен, как мы все успели убедиться. Но он не дурак, чтобы нападать сейчас. – Что бы вы сделали на его месте, милорд? – поинтересовался Бруни. Уве пожал плечами. – Я бы спрятался, а не нападал, – ответил Уве. – Переждал бы. Рано или поздно все уляжется, и тогда… Аделин понимающе кивнула. Для Макса Моро это был бы идеальный выход из положения. Он потерял убежище, запасы артефактов, лабораторию. Полиция и Бастиан шли за ним по пятам. Самое время устроиться в каком-нибудь тихом местечке, отдохнуть и набраться сил. Мертвый волк, пригвожденный к двери храма, стоял у нее перед глазами. Нет, Макс Моро не собирался прятаться. Он хотел нападать, Аделин чувствовала, что он идет в поместье Декар, и надеялась, что успеет ему помешать. Что у нее хватит сил. Все началось неожиданно, и Аделин не сразу поняла, что вот оно, случилось: сын Лесного принца нанес очередной удар. Уве повернул руку и удивленно уставился на запястье. – Что за… – растерянно произнес он и вдруг запрокинул голову к небу и застонал. Мари шарахнулась в сторону, рассыпав с подноса пустую посуду. Слуги подскочили. Доктор Холле поднес руку к лицу, словно пытался удержать испуганный возглас, и тотчас же опустил. Офицер Бруни оторопело смотрел на Уве, не понимая, что происходит. От запястья стал подниматься дымок – легкие светлые завитки уплывали к потолку беседки, постепенно обретая зеленоватый оттенок. А Аделин не могла отвести взгляд от растущего темного пятна на руке Уве. Те заклинания, которыми она окутала брата, растаяли; лицо Уве содрогнулось от непереносимой боли, и Аделин услышала хриплый шепот: – Больно, Лин… Больно. Потом Аделин и сама не могла объяснить, как это у нее получилось: за несколько мгновений она успела подняться, вытолкнуть брата из беседки, как-то умудрившись обойти офицера Бруни и доктора, и вмяла Уве в траву, не выпуская его рук. Кожа была лихорадочно горячей, Уве побледнел, и Аделин увидела, как его глаза наливаются расплавленным золотом. «Оборотни принимают облик животного в полнолуние, – строчки из старинной книги зазвенели в голове вкрадчивым голосом Макса Моро. – Но иногда сильный магический удар может заставить их перекинуться. Волки умрут, Аделин. И ты тоже». Снятие ее заклинаний и было тем магическим ударом. В следующий миг они вдвоем покатились по траве. Аделин пыталась удержать брата, укутать его направленным облаком заклинания, которое она когда-то выучила самым первым. Уве стонал и выл от боли, и в его голосе отчетливо звучали хриплые рычащие ноты. Потом он оттолкнул сестру, и на секунду в глазах Аделин сгустилась обморочная тьма. Когда туман рассеялся, она увидела, что стоит на траве и палевый волк с рыжим пятном на загривке, огромный палевый волк, в которого превратился ее брат, смотрит на нее и негромко рычит. «Оборотни не узнают родных и знакомых, – издевательски произнес Макс Моро в ее голове. – Он смотрит на тебя, Аделин, и видит молодое сочное мясо. И хочет сомкнуть челюсти на твоем горле и упиться кровью». Слуги держали волка на прицеле, и Аделин знала, что они будут стрелять. Так приказывал отец: «Если волк бросится на человека – стреляйте. Господи, прости наши души, вы должны убить его. Если оборотень отведает человеческого мяса или выпьет крови, он навсегда останется зверем». Краем глаза Аделин увидела, как офицер Бруни вынул табельное оружие и вышел из беседки. Если слуги ее дома окажутся недостаточно меткими, то опытный полицейский не промахнется. – Уве, – прошептала Аделин, зная, что брат ее не слышит. – Уве, пожалуйста. Слушай меня, слушай… В ту же минуту волк бросился. Мари завизжала, Аделин скользнула в сторону, успев лишь почувствовать обжигающий ветер на лице и сухой травянистый запах волчьей шкуры. Волк пробежал к деревьям и развернулся; Аделин выпрямилась и швырнула парализующее заклинание – почти не глядя на брата, вложив все свои силы в комок энергии. Волка отшвырнуло под деревья, шерсть на нем задымилась. Он не двигался: лежал, тяжело дыша, вращал глазами. Аделин медленно двинулась в сторону брата. Идти было тяжело, словно воздух превратился в воду – ноябрьскую, студеную, и она сковывала тело и с безжалостной уверенностью тянула вниз. – Миледи! – окликнул кто-то из слуг. Аделин не обернулась – сейчас она не видела никого, кроме волка. «Ему больно, – с невероятной, пронизывающей до дна души горечью подумала она. – Братик мой, братик…» Она услышала топот – ее быстрым шагом догнал Бруни и пошел рядом, не сводя пистолета с волка. – Пуля иногда получше магии будет, – негромко сказал он, и Аделин почувствовала далекую тень благодарности, что пробилась к ней сквозь пульсирующий страх за брата. Она села в траву рядом с волком и дотронулась до тяжелой лапы, которая минуту назад чуть не убила ее. Волк хрипло дышал, ему хотелось бежать среди сосен, охотиться, выть на луну в хоре собратьев, но заклинание держало его крепко. Аделин провела ладонью по лицу, стирая слезы. – Ты хотел, чтобы Уве убил меня? Ты ведь этого хотел? – Спросила она вслух, словно Макс Моро мог ее услышать. Ответа, разумеется, не последовало. Аделин закрыла глаза и негромко запела, выплетая нити усмиряющего заговора. На создание заклинания ушла четверть часа – сначала тонкие и растрепанные, потом нити обрели твердость и прочность металла, легли оковами на Уве, укрощая звериное и возвращая человеческое. Когда последнее слово сорвалось с ее губ, Аделин мешком обмякла на траве и сквозь дымную завесу наплывающего обморока увидела, как тает волк и сквозь черты зверя проступает человек. От ворот к ним бежал Бастиан. Господин Арно и Шанти едва поспевали за ним. Глава 10 Старая тайна Слуги торопливо отнесли Уве в дом, уложили в кровать, и Аделин, напряженная и сосредоточенная, принялась колдовать над исцеляющими зельями. Уве пришел в себя, но был слишком слаб, чтобы что-то говорить и делать, – он лежал под одеялом, смотрел в потолок, и его осунувшееся лицо было похоже на маску боли. Бастиан хотел было помочь Аделин, даже подошел к дымящимся чайникам с травами, но Аделин лишь нахмурилась и остановила его нетерпеливым движением руки. – Не мешай, – негромко сказала она. – Я сама. Бастиан кивнул. – Что я могу сделать? – спросил он. – Чем помочь? – Просто не мешай, – ответила Аделин, и вертикальная морщина, прорубившая ее лоб, сделалась еще глубже. Бастиан снова кивнул и вышел из комнаты. Он всей душой хотел помочь Аделин – и не мог. Хотя… он мог найти Макса Моро и его брата. Это помогло бы лучше всего. Полицмейстер и офицеры ждали его в гостиной: Бастиан спустился к ним, сел на диван рядом с Бруни и какое-то время молчал, собираясь с мыслями. – Как он? – негромко спросил господин Арно. Бастиан неопределенно пожал плечами: – Жив, но очень слаб. Аделин готовит ему зелья. Все понимающе кивнули. Бастиан вдруг удивленно подумал, что наступил вечер, а утром они с Аделин были у моря. Надо же, сегодня у них было море: сейчас в это почти невозможно было поверить. Море казалось сном, который закончился и почти стерся из памяти. – Что будем делать? – поинтересовался полицмейстер. – Предлагаю разместить Аделин и Уве в одной комнате под охраной полиции. И изолировать их от любого магического воздействия. Раз уж братья Моро так в них вцепились… – Да, пожалуй, это правильно, – согласился Бастиан. – А я буду ждать бумаги по делу Лесного принца.