Роберт Гейтс действительно ушёл в отставку так быстро, как только позволяли политические приличия – первого июля. До этого – президент выступил и сказал, что убили УБЛ – Усаму бен Ладена. Тело публике так и не предъявили, сказали, что сбросили его в море. Потом показали якобы посмертные фото УБЛ раненого в голову – я даже знаю, кто именно сфабриковал эти фото. Скандала удалось избежать – публика поверила. Через некоторое время погибла вся группа спецназовцев, участвовавших в этой операции – вертолёт Чинук на котором они летели на очередную операцию – взорвался и сгорел. Любой более-менее соображающий человек посмотрев на фото с места крушения, сказал бы что ни одна ракета, ни один гранатомёт – к таким разрушениям не приводят, а вертолёт полностью разрушился и сгорел дотла. Такое могло быть только в случае мощного взрыва в самом вертолёте. Наш директор, Леон Панетта стал министром обороны, а мы получили нового директора. Им стал Дэвид Петреус, бывший командующий контингентами в Ираке и в Афганистане. Я же в эти дни лгал столько, что остатки совести во мне куда-то пропали. Какого черта, если они считают возможным вешать лапшу на уши – то почему я не могу заработать на свою пенсию? Кто-нибудь объяснит? * * * В магазине, торгующем принадлежностями для охоты, я купил специальную камеру – её ставят на тропах, чтобы отслеживать миграцию оленей. Я поставил её на тропе, а неподалёку от неё закопал два фунта героина и оставил координаты тайника в сети. Через несколько дней я снял камеру и увидел, кто забрал товар… * * * После того, как бывший командующий в Ираке стал директором ЦРУ, его собственные сотрудники установили за ним слежку. Он был чужим, и этого было достаточно. 11 января 2012 года Вашингтон, округ Колумбия Как я и предполагал – и не только я один – ликвидация Осамы бен Ладена ничего не дала. Было слишком поздно – Осама теперь был на каждой арабской улице, в каждой кальянной или забегаловке. Экстремизм стал образом жизни сотен тысяч человек – если не миллионов. Теракт из повода для экстренного выпуска новостей превратился в обыденность, каждый день в мире происходило по пять – семь терактов. Если в 2002-м список целей составлял семь человек, то сейчас в нем было более двух тысяч имён. Порой это случалось всё чаще и чаще – беспилотники наносили удары не по конкретным целям, а по так называемым «моделям подозрительного поведения». То есть, компьютер анализировал всю поступающую информацию из разных источников – и вдруг выдавал информацию о том, что с долей вероятности такой то в этой точке готовится террористический акт. Если вероятность оценивалась как семьдесят процентов или выше – это был повод для удара дрона без дополнительных расследований. В 80 % случаев – у нас не было никаких «ног на земле» и мы работали только со спутниковыми снимками и перехватами сообщений. И хотя это были такие милые районы, как зоны расселения племён в Пакистане или Йемене – ситуация от того не менялась. Время от времени мы били по свадьбам или похоронам, потому что дроны и расшифровки АНБ показали нам не то, что было на самом деле. После чего приходилось врать и оправдываться. Сегодня у меня был дебрифинг. Меня назначили на довольно высокую должность внутреннего аудитора КТЦ – я имел доступ ко всем операциям дронов и вместе с юристом из Минюста, имевшим соответствующую степень допуска – разбирал их и писал отчёты. Никем конкретным из террористов я не занимался – наблюдал за работой коллег. Дебрифинг был вот по какому поводу – три месяца назад в пакистанской Зоне племён в агентстве Мохманд недалёко от города Галанай – дроны нанесли удар по собранию мужчин в деревне. Как раз тот самый случай, когда компьютер рекомендовал нанести удар по модели подозрительного поведения. Целью оказалась свадьба, по нашим данным погибло сорок два человека, по сообщениям местных – более ста. В Исламабаде и Пешаваре начались демонстрации с требованиями изгнать американцев из Пакистана, люди несли плакаты «Смерть Америке» и «Нет больше дронов!». Пакистанское правительство, которое было теперь демократическим и избиралось на выборах – запретило полёты беспилотников над своей территорией. Так как это был беспилотник агентства – у нас было назначено внутреннее расследование, с участием специального прокурора Минюста – это уже был следующий уровень после юриста. Прокурор имел право выдвигать обвинения, что и намеревался сделать. Нас обвинили в халатности. Дело в том, что существует специальная система очков, которые даются за те признаки подозрительного поведения, которые забиты в память программы. Компьютер считает очки и присваивает рейтинг, если он превышает определённый уровень – выдаётся рекомендация на нанесение удара. Но так как компьютер даёт сбои – во внутренней инструкции перед нанесением удара все данные должен был перепроверить человек. Но так как ударов много, а людей мало – на эту работу сажают обычно самых неопытных, и работу они часто выполняют без должного тщания. В нашем случае роковыми оказались два признака – постоянное движение и люди с оружием. Постоянное движение было, потому что готовили свадьбу, люди приходили и уходили, а люди с оружием – так пуштуны все ходят с оружием и у них принято во время свадьбы салютовать выстрелами в воздух. Неопытный аналитик просмотрел это и санкционировал удар. Спецпрокурор был настроен выдвинуть обвинение, но я заказал раскадровку материала с беспилотника и просматривая раскадровку, доказал, что был вторичный взрыв и довольно сильный. То есть, в доме хранили какие-то взрывчатые вещества. Это позволило нам утверждать, что побочный ущерб от удара вышел из-под контроля не по нашей вине, так как пуштуны хранили в доме взрывчатку, о которой мы не знали. Это так же могли быть и газовые баллоны, которые в тех краях есть в богатых домах для готовки – но спецпрокурор об этом не знал, а я умолчал. В результате – спецпрокурор решил прикрыть дело без предъявления кому-либо обвинений, а я заслужил аудиенцию Директора. Как человеку, который спас Управление от неприятностей – она мне полагалась… Директором ЦРУ в то время был профессор Панетта, политический выдвиженец. Потому все в управлении ориентировались не на него, а на кадрового разведчика Майкла Моррела, его заместителя. Он немного знал деятельность контртеррористического центра, так как работал его директором на протяжении трёх месяцев. Так, Моррел был опытным аналитиком. В этот день – я оделся приличнее, чем обычно и приехал не в здание КТЦ – а в старое здание. Там меня встретили внизу и подняли на второй этаж. Там я ждал какое-то время, потом меня пригласили на шестой, где сидел весь директорат. Вместе со мной – к директору заходил как раз Моррел, перед этим он придирчиво осмотрел меня, и ничего не сказал. Видимо, мой внешний вид его устроил. Панетта был полным, в очках – типичный университетский профессор. Во время его нахождения у штурвала был уничтожен бен Ладен – но он имеет мало к этому отношения. Панетта специалист по сокращению расходов, а не по сокращению числа террористов. Кабинет директора был большим по меркам старого здания – но неудобным. За окном – виднелись верхушки елей. – Мистер Панетта? Это Эл Миллер, старший оперативный офицер КТЦ. Он разобрался для нас с тем неприятным случаем в агентстве Мохманд. Директор вышел из-за стола, пожал мне руку. – Надеюсь, вы будете впредь осторожнее – сказал он. – Да, сэр. * * * Аудиенция заняла немного времени, после чего Моррел завёл меня в свой кабинет. Он был чертовски неудобным, надо сказать – узкий и вытянутый. – А ты неплох… – сказал он, разливая виски по бокалам – в армии научился? – Флот, сэр – Долго? – Пять лет. – Ну, это не смертельно. Моррел подал мне бокал. – Ловко ты вывернулся с этой вторичной детонацией, – сказал он. – У тебя юридическое образование есть? – Нет, сэр. Но я постоянно лгал родителям. Моррел рассмеялся. – И за словом в карман не лезешь. Хочешь назначение, где твои способности лгать пройдут настоящую проверку? И как вы думаете, что я ответил? * * * В следующий четверг я надел тот же самый приличный костюм и приехал в агентство пораньше. Материалы были уже готовы, оперативный штаб КТЦ собрал досье, как полагается, а я вчера вечером проверил. Затем подошли агенты защиты, вместе с ними мы загрузили досье в две сумки на колёсиках, какие используют туристы, спустили вниз и погрузили в бронированный Субурбан. После чего – мы тронулись в сторону Вашингтона в сопровождении ещё одной машины скрытого наблюдения… Это был «чёрный четверг» и меня назначили офицером связи от ЦРУ для работы с Белым домом по списку JPEL. Список этот – объединённый список наивысшего приоритета – это список лиц, представляющих угрозу безопасности США. Согласно секретной директиве ещё времён Буша, этих лиц можно убить без предупреждения. Первоначально никто и не думал включать туда американских граждан – но сейчас там были и такие. Или, например, граждане Великобритании, которых было намного больше. Например, Саманта Льютвейт, кличка Белая вдова. Дочь британского офицера, вышла замуж за некоего Джермани Линдсея, уроженца Ямайки. Линдсей принял радикальный ислам и подорвался в лондонском метро, убив двадцать шесть человек. Льютвейт утверждала что ничего не знала об умысле мужа совершить теракт – но как только британская полиция потеряла к ней интерес – уехала в Африку, приняла радикальный ислам и начала готовить террористов-смертников для Аль-Шабаб, радикальной группировки из Сомали. Поскольку она сама белая, свободно владеет английским – её деятельность представляет чрезвычайную опасность. Которую мы и устраняем, если можем. Дронами. Порядок наполнения списка JPEL такой – каждый четверг в Белом доме проводятся межведомственные совещания, на которых председательствует обычно советник президента США по вопросам нацбезопасности. На нем все заинтересованные ведомства – мы, военные, изредка АНБ – представляем досье на лиц, которых как мы считаем, нужно включить в список. Досье рассматривается и принимается решение – если положительное, то лицо попадает в список. В дальнейшем, если оно попадает на прицел, скажем, дрона – удар можно наносить без согласования с Белым домом. Последнее – процедура длительная, и не раз было такое, что пока шло согласование – окно для удара закрывалось и операция срывалась. Вообще, мало кто знает, что процентов 80 дроновых операций по тем или иным причинам заканчиваются ничем. Не согласовали удар, или признали побочный ущерб неприемлемым… На въезде в Белый дом – просканировали карточки… вся неделя у меня ушла на проверку Секретной службы. Проверяли, не представляю ли я угрозы для президента США. Выяснилось, что не представляю. Субурбан – остановился у Восточного крыла, и мы пошли разыскивать ситуационный центр, таща две сумки на колёсиках. Белый дом – это вообще довольно скверное место для размещения центра власти, тем более такой страны как наша. Его изначально проектировали как место где будет жить президент, и только потом пристроили к нему крылья. Но как бы то ни было – архитектура диктовала свои ограничения, и нормально разместить тут весь аппарат было невозможно. Были перепланированы под кабинеты даже подвалы, где должно было храниться вино. Место для чёрного четверга – это специальное помещение для заседаний Совета национальной безопасности, к нему примыкает просмотровая комната, в которой совсем недавно высшие должностные лица страны дожидались новостей из Абботабада. Помещение по размерам больше – но в нём сегодня собралось слишком много народа, и было не протолкнуться. А мне нужен был доступ к проектору – и потому я принялся проталкиваться. Совещание вёл не советник президента по вопросам национальной безопасности Том Донилон, а его заместитель и советник президента по вопросам внутренней безопасности и терроризма Джон Бреннан. Вообще, при Обаме многое выглядело странным – например, Бреннан был кадровым разведчиком, а Донилон – лоббистом и выходцем из Fanniе Mae[21]. Я только потом понял, что Обама разделил силовую составляющую и назначил Донилона чтобы вести игру с Москвой. Это закончилось неудачей. Бреннан стоял у стены и вёл какую-то беседу и видимо, я проталкивался слишком активно – меня заметили… – Осторожнее… Бреннан заступил мне дорогу – Я вас раньше не видел? – с вопросительной интонацией спросил он