Гарнизон крепости, увидев, что он отрезан от основных своих сил русской кавалерией, их союзники татары сбежали, а внутри бастионов уже кипит рукопашный бой, запросил о сдаче на милость победителей. Потери у турок и татар составили более 1200 человек, потери у русских – 31 убитый и 135 раненых. На валу и в крепости было захвачено 178 пушек и 17 знамён. Раненым оказывали помощь тут же у подножия бастиона, перевязывали и накладывали шины из подручных расщепленных досок, стянутых обрывками холстины, поили водой перед отправкой в лазарет. У особой команды был один убитый из недавнего пополнения, егерь Касьян, перешедший в команду из Новгородского пехотного. Из восьми раненых одного пришлось поместить на лечение, остальные с лёгкими ранениями решили идти с командой. Туда же, в лазарет отнесли и Черниговского подпоручика. Пистолетная пуля пробила мышцы руки и сломала ему плечевую кость. – Эх, не повезло мне сегодня, Лёшка, – кручинился Бестужев. – Не смог я увернуться от этого турка. И откуда он только вынырнул гад. – Ничего, Алексей, не переживай, подлечишься вот в лазарете. Ещё будут у тебя подвиги. Ты, главное, за костью гляди, чтобы всё срослось ровно. Пусть постоянно всё на жёсткой повязке будет, чтобы ничего не шевелилось даже, – поучал товарища Егоров. – Подожди, выбьем турок отовсюду, и я тебя навещу. Всего день был дан войскам для отдыха и для приведения себя в порядок. Главные силы турок бежали в Кафу (Феодосию), хан Селим-Герай, испугавшись сначала, сам прислал Долгорукову предложение о мире, но по мере продвижения русских войск по полуострову он сел на турецкий корабль и, бросив свои войска, скрылся в Стамбуле. Отдельный отряд генерал-майора князя Щербатова, наступавший в это время от Генеческа по Арбатской косе, 18 июня захватил турецкую крепость Арабат, затем, отбив 20 июня контратаку татар, и уже 21 июня безо всякого сопротивления взял города Керчь и Еникале. Общие потери отряда Щербатова были всего 13 человек убитыми и 45 ранеными. Потери же у татар составили более пяти с половиной сотен. 22 июня отряд генерал-майора Брауна двинулся в направлении Кафы, куда уже отступили основные силы турок. Этим своим манёвром он прикрывал тыл главных сил князя Долгорукова, давая ему возможность сосредоточиться на самом штурме города. До 60 тысяч татар с 24 по 29 июня непрерывно пытались атаковать идущий отряд Брауна, но все их атаки были безрезультатны. Всего лишь двух с половиной тысячный русский отряд смог отбиться от многократно превосходящего его числом противника. При этом русскими было потеряно всего 7 человек убитыми и 8 ранеными, и это против несколько сотен убитых у такого многочисленного противника! 29 июня основные силы князя Долгорукова подошли к Кафе. За пять вёрст от крепости на войсковые колонны вынеслось около двадцати тысяч татар. – Отходим, братцы! – крикнул Лёшка, и под барабанный сигнал «отход» стрелковые цепи кинулись под защиту пехотных каре. Вражескую кавалерию встретили залпы орудий, а затем в неё ударила вся конница Второй армии. Конные полки под командой самого генерал-майора Прозоровского обратили татар вспять и подскочили к самой крепости, но потом были вынуждены повернуть обратно. Слишком плотный огонь вёлся из предкрепостных земляных укреплений-ретраншементов. И тут уже дело было за артиллерией и пехотой. Разворачиваясь с ходу в батальонные колонны, русские части ударили по этим полевым укреплениям. Егерская особая команда, рассыпавшись в цепь на тройки, вела частый огонь по туркам. – Этот мой! – крикнул Лёшка и прицелился в подбадривающего своих солдат турецкого офицера. «Бах!» – облако от чёрного дымного пороха не дало увидеть результат от выстрела, и Лёшка, встав на одно колено, спешил поскорее перезарядить штуцер. Щёлкнул курок, встав на предохранительный взвод, открыта крышка полки замка. Ага, затравочное отверстие основательно забито нагаром от предыдущих четырёх выстрелов. Алексей вытащил шильце из бокового кармашка патронташа и быстро прочистил им затравочный ход. Так, кремень в порядке. Бумажный цилиндр патрона из плотной бумаги зажимаем в зубах и скусываем его кончик. Немного пороха насыпаем на полку и закрываем крышку замка. «Бах! бах! Бах!» – слышалась россыпь выстрелов фузейщиков-егерей, ведущих свой скорострельный бой. Ну, вот теперь и собственно основная часть перезарядки – засыпать основной пороховой заряд и забить саму пулю в ствол. Осадив пулю в кожаном пластыре до дульного среза, Алексей вынул из креплений шомпол и, постукивая деревянным молоточком, начал прогонять её вниз по стволу. Казалось, что она аж скрипит, заходя в него вниз по винтовым нарезам. Всё, теперь уже пуля на месте и можно отжимать курок на боевой взвод. А сзади мерной поступью под барабанный бой двигались шеренги пехотных батальонов. – На плечо! – послышалась команда. – Все вниз! – заорал Лёшка и потом пронзительно засвистел. Сейчас на линии огня перед батальонами лучше не быть. Ладно ещё первый-второй залп плутонгов, когда там есть хоть какой никакой прицел. Но все последующие будут палить в это сплошное клубящееся облако только наугад. «Бах! Бах! Бах! Бах!» – все четыре плутонга колонны отстрелялись. И командиры, не дав перезарядить ружья, бросили своих солдат в штыковую атаку. Деморализованные турки не приняли рукопашной и откатились к крепости. «Бах!» – разрядил штуцер в убегавших Егоров и спрыгнул в земляной ретраншемент. Всё, теперь дело было за артиллерией. Они своё отработали по полной, не дав здесь врагу закрепиться. А напротив крепостных стен Кафы уже разворачивалась многочисленная русская артиллерия. Началась методичная бомбардировка крепости. Удачным попаданием был взорван центральный пороховой погреб, и большая часть крепостной стены была обрушена. Теперь для русской армии был открыт огромный проход. Под барабанный бой батальоны гренадёров пошли в эту брешь. А в крепости в это время царила паника. Центрального управления здесь уже не было, и некому было организовать сопротивление русским. Турки орущей толпой и, давя друг друга, ринулись в порт к стоящим там на рейде кораблям. Шлюпок для всех не хватало, и люди плыли к ним по морю сами. По приказу князя Долгорукова канониры подогнали свои пушки ближе к берегу и ударили по судам ядрами. Те, пользуясь попутным ветром, снялись с якорей и вышли из гавани в открытое море. Все татары и турки, пустившиеся вплавь к судам, потонули. Потери неприятеля под Кафой были более чем в 3,5 тысячи человек убитыми и утонувшими. Потери у русской армии – один убитый (инженер, генерал-майор Сент-Марк) и 55 раненых. Узнав о взятии Кафы, турки, находящиеся в Керчи и Еникале, тоже поспешили отплыть в Стамбул. Русские войска взяли эти города уже без боя. Из Турции в Крым в это время шёл десятитысячный корпус янычар под предводительством Абазы-паши. Но у ханства больше не было удобных гаваней для высадки большого десанта. И он, опоздав буквально на сутки, был вынужден уйти обратно. После этого крымские татары прекратили всякое сопротивление и вступили в переговоры с князем Долгоруким. Итого весь Крым был взят всего за 16 дней! Среди крымских татар после бегства Селим-Гирея царило полное безвластие. Даже когда ещё шли активные боевые действия, крымская верхушка уже тогда находилась в постоянной переписке со штабом русского командующего, оценивая возможность выхода из войны и примирения с русскими. Императрица была крайне обрадована столь очевидными успехами русского оружия в Крыму. Теперь нужно было сделать всё, чтобы навсегда оставить этот полуостров за Россией и не ждать от него угрозы в будущем. И, наконец, после того, как уже стихли пушки, нужно было приложить все дипломатические усилия, чтобы закрепить за Россией эту героическую победу. И тут уже начиналась невидимая никому со стороны ожесточённая, кровавая и тайная война. Глава 2. Особое задание Барон фон Оффенберг был полностью поглощён своими делами, и команда егерей наслаждалась предоставленным им законным отдыхом. Стояло жаркое Крымское лето, вода в море была тёплая как парное молоко. Уже поспевали фрукты и овощи, хватало денег на покупку местного сыра, мяса, рыбы и лепёшек. Тот, кто очень хотел, аккуратно выторговывал себе вино у местных греков. Никаких глупостей и излишеств личный состав себе не позволял, и Лёшка сквозь пальцы смотрел на его мелкие шалости. Людям сейчас были нужны отдых и спокойствие. Слишком тяжёлым был этот год для всех, да и самого Алексея потрепало изрядно. И сейчас он сидел у своей палатки, натянутой прямо на пляже, и смотрел, как взрослые мужики, словно малые дети, резвятся в морских волнах. Ни один из них, кроме разве что героев войны с Пруссией, дядьки Матвея да Макарыча с Карпычем, не видели ещё в своей жизни такого огромного морского простора и не вдыхали полной грудью этот солёный воздух. «Эх, сюда бы мою Анхен, – думал прапорщик. – Искупаться, поесть вдоволь винограда и персиков, поваляться на пляже в горячем песке, хм… ну а потом укрыться от многих глаз в этой палатке. Как бы было им хорошо вместе», – и Лёшка окунулся в свои юношеские мечты. Ничего, ещё каких-то три с половиной месяца и он уже будет женатым человеком! Кончится эта война, и он сможет поехать в батюшкино поместье, показать ему свою молодую жену, а может быть даже и детишек. Теперь-то он не просто недоросль – Лёшка. Никак нет, перед вами, господин майор, его благородие боевой егерский офицер, подпоручик или даже поручик, прошедший через десятки баталий. Честь имею, ваше высокоблагородие! И Лёшка аж тряхнул головой, находясь в своих грёзах. «Эх, мечты! Увлёкся я что-то», – подумал Лёшка. А ведь нужно было ещё письменный рапорт по всей форме составить на имя самого командующего армией. Князь Долгорукий своё слово сдержал, на подчинённые ему войска должна была просыпаться обильная россыпь высоких наград. Успехи его армии были просто ошеломительные, и матушка-императрица благоволила крымским героям. Теперь нужно было только закрепить всё это на бумаге и подать её как положено оформленную в штаб. Особая егерская команда проявила высокую доблесть во взятии главной твердыни полуострова – Перекопской укреплённой линии, а затем и приморской крепости Кафы. В штабе это хорошо знали, и по отличившимся офицерам списки на досрочное представление к следующему чину уже ушли в военную коллегию, а потом лягут они на высочайшее утверждение и к самой императрице. Отдельное представление было отправлено и по герою Перекопа барабанщику Гусеву, поднявшего своей барабанной дробью штурмующие колонны на валы. Теперь предстояло только ждать высочайшей милости из далёкого Санкт-Петербурга. И решать на месте о награждении всех нижних чинов. А в главной квартире русской армии шли сейчас беспрестанные советы и консультации по приведению крымских татар в союзнические отношения с Россией. Среди татар же никакого единения не было, за власть сейчас ожесточённо боролась прорусская и протурецкая партии. И эта борьба зачастую не обходилась без большой крови. 15 июля Лёшка был вызван в штаб армии вестовым. – Егоров, долго времени объяснять подноготную всего этого дела нет, скажу только, что от его исполнения зависит, будем ли мы с крымчаками врагами или же станем союзниками. Ну, или хотя бы, что не будем уж такими явными врагами, как сейчас, – объяснял суть предстоящего дела барон. – Нам предстоит встреча с одной из сторон, претендующих на власть в крымском ханстве. Если я и вот этот человек, – и фон Оффенберг кивнул на высокого человека в штатском, – сможем удачно договориться, то не прольётся много русской и татарской крови, и после этого два народа смогут жить бок о бок рядом. Но всё осложняется тем, что нам противостоят очень сильные враги. – А теперь задача для вас, Алексей. Подумай, что можно сделать, чтобы провести эту встречу безопасно и передать очень важный и ценный груз нужным людям. На всё про всё у тебя есть только пять часов. В 16 часов мы должны быть у этого мыса за Коктебелем. Тут, на открытой площадке у старой крепости, как раз и должна состояться наша встреча, – и он показал на карте это место. – Дело осложняется тем, что сторона, с кем нами будут вестись переговоры, разрешила иметь из верховых только десять всадников. Есть большой риск попасть в засаду и утратить очень важные документы и ценности. А теперь думай, что можно предпринять, и я оставлю тебя на двадцать минут, извини, больше времени тебе дать не могу, – и Генрих Фридрихович вышел за дверь. Двадцать минут пролетели незаметно, и когда он вернулся, у Алексея уже был хоть какой-то начальный план. – Первый вопрос, господин подполковник, на чём вы вообще планировали приехать на встречу? Барон ответил не задумываясь: – Планировалось взять закрытую фельдъегерскую коляску. – Это хорошо, – кивнул Лёшка, – если их будет три, это может вызвать подозрения у противоположной стороны? – Хм, – хмыкнул иронично Генрих Фридрихович. – Определённо, да, может. Две коляски, это ещё куда бы ни шло, всё-таки этот наш груз обещает быть весьма тяжёлым, но вот три, это действительно может наших будущих друзей насторожить. – Второй вопрос, – продолжил разговор Егоров. – В соглашении сказано, что верховыми разрешено иметь только лишь десять всадников, но не сказано про запрет иметь в закрытых экипажах какое-то определённое количество людей, которые, кстати, могут быть потребованы… ээ… ну скажем, для переноски этого самого тяжёлого груза. Почему бы в этом качестве и не привлечь моих егерей? – Очень интересное предложение, – покачал головой барон, – продолжайте, прапорщик, оно мне уже нравится. – Пусть кучера будут вашими людьми. Но в каждую из закрытых карет можно будет поместить по пять человек из моих егерей. Остальных стрелков-штуцерников я думаю тайно разместить на некотором отдалении, взяв саму площадку для встречи и дорогу к ней на прицел. Шагов за двести-триста от того места они смогут смело замаскироваться, нужно будет только пораньше их туда отправить. Расстояние от места встречи до Коктебеля составляет версты три-четыре, в нём самом нужно будет выставить наш конный эскадрон. Он и должен прийти к нам на помощь пока мы будем там держать оборону, если, конечно, до этого вообще дойдёт дело. – Мы сможем найти хороших кавалеристов для такого дела? – Хоть целый полк, – кивнул, соглашаясь с общим планом барон. – Действуйте, как и запланировали, Егоров. Через четыре часа все мы должны быть на месте! Команда егерей была поднята по тревоге. Через десять минут все они стояли в общем строю перед своим командиром. Посвящение в план заняло времени немного. И совсем скоро два десятка егерей, топая своими укороченными сапожками по каменистой дорожке, унеслись в западном направлении. А оставшийся десяток начал готовиться к погрузке в закрытые кареты. Из старичков были взяты Тимофей, Макарыч, Петар, Никитич и Ваня Кнопка, все остальные были из молодых и проворных стрелков-фузейщиков. Лёшке и самому пришлось взять гладкоствольное ружьё. Если случится бой, то он на самой площадке будет вестись накоротке, и тут уже главное не дальняя дистанция выстрела, а боевая скорострельность оружия. – Перезарядите оружие, всё проверьте по десять раз, – напутствовал своих Алексей. – Чтобы у каждого по два пистоля при себе было, по две гренады и по сабле из тех, что досталось нам трофеем от беслы.