Икар промолчал. — Чего молчишь? — Сардина опустошил бокал. — Вот сердцем чувствую я, что не всё в порядке у тебя. Ты завязывай со своими сомнениями! Сто раз уже об этом говорили, ей богу! Этот процесс нельзя остановить. По крайней мере не сейчас. Мы с тобой, словно нефтяная скважина, которая обеспечивает город топливом. Я серьезно! Подумай об этом! Ты же сам слышал, что сказал Перон. Ему-то ты веришь? Он управляет деньгами Дарграда и лучше знает, как обстоят наши дела. Мы находимся на крутом подъеме. Экономика развивается и прёт в гору. Именно это делает нас уязвимыми. Если сбавить обороты сейчас, то мы не просто потеряем скорость, а откатимся. Перон — банкир. Он знает, что говорит. Если нарушить это хреново движение денег, то одному богу известно, к чему это приведет. Все привыкли видеть и слышать о Дарграде, как о жемчужине среди городов. О процветающем мегаполисе. О городе будущего. Он кажется устойчивым и стабильным. Но деньги и экономика… я не особо-то разбираюсь в этой кухне, но повторяю слова Перона. Как бы всем нам не пришлось перейти на хлеб и воду, если… Икар повернулся и с нескрываемым презрением посмотрел на Сардину. — Что?! — запротестовал Сардина. — Думаешь, я шучу?! Запугиваю тебя?! Как бы ни так! Ты пойми, что подчинение одаренных — это одновременно и прибыль, и ресурс для города! Если наш отлаженный механизм даст осечку, то сломается всё! Полетит к херам в самую глубокую яму! Ты этого хочешь?! Хочешь вернуться к голодному времени и варварству за кусок хлеба?! Нужно ещё немного поработать, Икар…. Думаю, лет через десять мы выйдем на плато, и тогда… — Тридцать лет уже выходим. Сардина скривился, а затем подскочил на кресле и показал пальцем: — Вон он! Второй! На арену вышли гладиаторы. Восемь бойцов с правой стороны и восемь — с левой. Все они были одеты в современные доспехи, напоминающие защитную форму хоккейных вратарей. Двигались свободно, разогревая себя взмахами цепей, мечей, копий, мачете и так далее. Музыка и образ ведущего подразумевали закос под средневековые бои, но, похоже, время внесло свои коррективы. Броня хоккеистов напрочь стирала атмосферу средневековья, превращая арену во что-то вроде Хэллоуин-маскарада. Хоккейные команды с боевым окрасом на лице козыряли холодным оружием и готовились друг друга кромсать. — Жаль, если Зига сегодня грохнут, — сказал Сардина. — К счастью, через пару дней караван привезет с севера еще партию. — У меня нету лишнего зелья, — ответил Икар. Голос из колонок представлял гладиаторов. Одни имена удостаивались редких аплодисментов, другие — собирали овации. Толпа расходилась все сильнее. Кричала, хлопала, топала ногами и ерзала на своих местах. Справа от меня шумела компания молодых пацанов. Сначала они сидели почти в проходе, но позже, выбирая лучшее место для обзора, почти вплотную прижались ко мне. В какой-то миг один из наглецов полез ко мне в карман. Он стоял за спиной, совершенно тихий и незаметный, а в это время его друзья вдвойне энергичнее прыгали на сидениях и кричали. Всё, что происходило на балконе, было в тысячу раз важнее пару сотен кредитов. Боясь пропустить, хоть одно слово, я сделал вид, что ничего не заметил и позволил пацану обчистить карман. Он сделал дело, бесшумно свалил к своим пацанам, и потом они вместе, будто гусеница, от одного сиденья к другому сползли в проход. — Лишнее зелье всегда найдется, — сказал Сардина. — Ты просто хорошенько поищи. Жизни людей в том мире не так важны, как жизни людей — в этом. Особенно близких нам людей… На арене началась бойня. Крики, лязганье оружия, стоны и брызги крови. Ведущий орал в микрофон, рискуя порвать голосовые связки. И всё равно его голос казался комариным писком на фоне грохота толпы. Икар смотрел на бойню безразлично, как будто перед ним на арене петух гонял куриц, пощипывая за бока, а не полтора десятка одаренных с остервенением рвали друг друга на части. Его материя бирюзового цвета занимала не только грудную клетку, но и весь торс целиком. Переплетение основных звеньев и вторичных связей напоминало внутренности самого высокотехнологического сервера. Тысячи проводов сплетались в неразборчивый клубок, среди которых больше всего было звеньев алхимии. Материя Икара покоилась. Энергия перетекала медленно. — Воу! — Сардина вскочил на ноги и бросил бокал. — Ты видел, что творит этот парень?! Вот почему его зовут костолом! Потому что он ломает их, будто хворост! Хрясь об колено и готов! — Сколько одаренных приедет? — спросил Икар. — Восемь человек, — Сардина сел. — Пятерых мы продадим на арену, а трёх заберут Франки. — Когда? — Два-три дня. Их привезут, покажут врачу, а потом — к тебе, — Сардина достал из кармана коробку и протянул Икару. — Новый сорт. Икар взял коробку, открыл и достал зерно. Закинул в рот. Материя отозвалась разными цветами и замедлилась ещё больше. Сам Икар растекся по стулу и прикрыл глаза. Больше Сардина с ним не разговаривал. Шоу закончилось. Я вышел на улицу. Приезжие пошли к машинам, а местные двинули единым потоком к лифтам и лестницам. Поток разделился на десятки ручейков, уползающих в щели муравейника. Я влился в один из них и ускорился. Перед входом выпал из ручейка и скользнул в тёмную улочку-коридор. По горке мусора взобрался на промежуточный полуторный уровень. Проскочил рядом с вентиляционной шахтой и оказался над параллельной улицей. Вынырнул в подходящий момент, схватил засранца за шиворот и беззвучно утащил в темень технического этажа. Воришка с татуировкой под глазом задергался. Я угомонил его ударом в живот и захватом за шею. Оттащил подальше и дважды приложил затылком о вентиляционную трубу, чтобы привести в чувства. Засранец притворился смирившимся, но я едва я ослабил хватку, полез за спину и вытащил нож. Коленом я прибил его кисть к стене и ударом в бедро опустил на землю. — Воровать нехорошо. — Я ничего не брал! — огрызнулся пацан. — Его кофта разошлась по шву параллельно молнии. Моя рука скользнула внутрь и вытащила из кармана стопку купюр. — Неплохо, — я перелистнул пачку. — Шестьсот кредитов за вечер. — Это мне на лекарство! Отдай! У меня мама болеет, если я не… — Заглохни! — я хлестанул пацана по лицу. — Дело ты сделал чисто, но нужно башкой шевелить. Можно наехать на кого-то серьезнее, нежели простого зеваку! — сказал я и отсчитал свои две сотни. — Не наткнусь! Не бойся! — фыркнул пацан. — Ну сейчас же наткнулся. — Кто ж знал, что нелегал из соседнего муравейника окажется таким внимательным, — пацан поднялся на дрожащих ногах. — Остальное отдай! — В смысле нелегал? — В коромысле! — Пацан вырвал деньги. — Ты думаешь, я такой идиот — шарить по карманам у всех подряд? — Откуда знаешь? — От верблюда! — пацан отсчитал из пачки несколько купюр. — Отдаю тебе половину, и мы в расчете. Идёт?! — Погоди-погоди! — я придержал его за плечо. — А что ещё ты знаешь? Глава 18. Винт В руке завибрировал телефон. На экране подсветилось входящее сообщение: «Завтра. Двенашка. Второй уровень. Двести четырнадцатый блок. Время скажу позже». — Ты уверена? — спросил я и положил телефон в карман. — Конечно! — Табиа вскинула руки и прошлась по нашей каморке. Запах сварки, масла и канифоли сменился запахом спирта. Башмак сидел за столом своей импровизированной мастерской, повернувшись к нам в полкорпуса. Локоть его лежал на расчищенном пространстве перед скрутками проводов. Чуть дальше — железяки и пружины. Вторая рука сжимала бутылку «убиватора» — местного напитка, который готовил отец Мо. Коричневый «убиватор» был тридцати пяти градусов крепости, но почему-то очень сильно вонял спиртом. Башмак отпивал из горла, а казалось, что каждый раз проливает на пол из кружки. — Ты бы с самого утра не накидывался? — спросил я. — Я отдыхаю между проектами, — Башмак пожал плечами. — Если появится новая идея, то я — стекло. Ты же знаешь! — Её зовут Дана. Она идеально подходит по возрасту. Её привезли в Дарград одну. И она похожа на меня! — Табия поводила ладонью у себя перед лицом. — Это она! — Охренеть, — я почесал голову — Я сама в шоке! — Табиа развела руками. — Мои надежды были столь мизерными, а тут… Я ткнула пальцем в небо, и она нашлась! Пайк рассказал мне, что в тринашке живет женщина, которая занимается подбором рабов в богатые семьи. Старая сука взяла с меня три тысячи за разговор, но оказалось, что оно того стоило. Дана — довольно редкое имя, а ещё возраст!.. Короче я сходила в магазин к этому Винту и мельком посмотрела на её! Это она! Это точно она! — Хм…, — я ударился затылком о стену. — И ты?.. — Попросила у продавца поговорить с хозяином, а он меня послал…, — Табиа повернулась на смешок Башмака. — Не хмыкай, алкашня! Я бы этому придурку голову о прилавок раскрошила, но там красные сновали. К тому же, мы хотим остаться в Дарграде незаметными, или как? — Всё правильно, — я поднялся на ноги — Сходим к нему вместе. … … … Мы вышли на парковке тринадцатого муравейника, и тут же заметили разницу с нашим. Во-первых, здесь не было не только брошенных ржавых развалюх, стоящих на кирпичах, но и вообще не было убогих машин. Во-вторых, в глаза бросалось качество асфальта. Гигантское покрытие парковки было целым. В-третьих, парковка была не полностью открытой. Местами столбы огораживались профильными листами, образуя что-то вроде частных парковочных мест. Тринашка считалась престижным муравейником. Здешние жители зарабатывали приличные деньги. В противном случае их бы выдворили в муравейник классом ниже. — Секундочку, — пробормотал Башмак, вылезая из такси. — Небольшая загвоздка. Один момент… — Не нужно было его брать! — ругнулась Табиа. — Да я и сам не хотел, — я развёл руками. — Ты ж сама видела. Прицепился, как банный лист к заднице. Башмак, давай резче! Мы прошли по парковке и свернули в один из входов на верхние уровни. На стене я нашел схему этажей и поместил её на всякий случай в память. Табиа знала дорогу и шла впереди. Я поспевал за ней. Башмак, улыбаясь прохожим, то отставал, то нагонял нас. Коридоры в тринашке были шире и чище. Уличные продавцы почти не встречались. Но главное отличие состоятельности выражалось в другом. На открытых пространствах, у входов в кафе или рестораны, за прилавками стояли рабы. Я видел эффект зелья Подчинения очень четко. Между основными звеньями материи будто установили гидравлические заглушки. Энергетические клапаны, готовые в любой миг перекрыть энергетические потоки. Каким-то образом эти штуки заставляли одаренных беспрекословно подчиняться своим хозяевам. Быть преданными и верными. Кроме того, прирученных одаренных можно было узнать по повязкам. Под именем семьи или названием компании владельца красовались значки братств Икара и Сардины. Внешне прирученные одаренные не выглядели другими. Они не походили на зомбированных людишек. Просто искренне верили в своё предназначение. Полагаю, именно это и делало приручение таким востребованным и желанным. Семьи получали не ненавидящую их прислугу, а кого-то вроде ещё одно члена семьи, который никогда ни в чем не отказывал. Чем больше я всматривался в прохожих, тем больше замечал подчиненных. Чуть ли не каждый пятый носил повязку. Поднимаясь на второй уровень, мы приложили к турникету пропуски. Поддельные документы, с которыми нам помог Сицин, сработали и здесь. На маленьком экране высветились наши крупнопиксельные фотографии, которые нельзя было разобрать. Под фото — ненастоящие имена. Турникет одобрительно загорелся зеленым и пропустил. Мы прошли мимо светящейся барной стойки, свернули на ответвление от главной улицы и остановились у магазина под названием «Чудеса от Винта». В отличие от магазинов в нашем муравейнике, дельцы в тринашке могли позволить себе полноценный магазин с отдельным входом. За прилавком стоял прирученный одаренный. На стендах и полках лежали механизмы. — Вот это да! — крикнул Башмак, закрывая за собой дверь. — Хрена себе магазинчик! Винт держал лавку по продаже девайсов. Продавал не барахло. Не ширпотреб, а вполне себе приличные вещи. Башмак, забыв обо всем на свете, двинулся к ближайшему стенду и принялся рассматривать варочные резаки. Хватило его на пару секунд. Протянув руки, будто зомби к свежим мозгам, он пошел дальше — смотреть умные магнитные ботинки. Ассортимент впечатлял. Там были и защитные костюмы, и оптика, и тепловизоры. Под бронированным стеклом лежали пушки, а под потолком болтался какой-то железный каркас, напоминающий силовые доспехи. Он был имитацией и висел чисто как декорация. — Здравствуйте, — добродушно улыбнулся продавец. — Что-то конкретное интересует?