— Десятки лет Икар искал способ попасть в другой мир. Это стало загадкой всей его жизни. Целью, мечтой, замыслом, миссией, ориентиром. Он пробовал видоизменять свою структуру, делать её более хрупкой, гибкой, ослабленной. В пространственном пузыре Икар проводил времени больше, чем в реальной жизни, пока не нашел в нём одаренного. Икар почувствовал того самого ребенка, который первым переместился в другой мир прямо из утробы матери. И какого же было удивление Икара, когда он смог вернуть его в наш мир. В чуждом мире человек погиб, а в своём занял тело простака. Чтобы понять, почему Икар смог вернуть взрослого человека, Икар начал изучать структуру путешественника. Тогда-то в Дарграде впервые и заговорили о Преломлении. Икар придумал этот термин. Он означает энергетическое искажением структуры во время возвращения из отрицательно энергетического мира в положительный. Энергетические частицы приобретают особую гибкость, выносливость, живучесть и активность. Икар встал перед новым вызовом. Он посчитал, что ему нужно развить свою материю до недостижимых высот, и тогда он сможет пройти через пространственный пузырь. Сицин замолк и опустил голову. То ли вспоминал историю, то ли зацепился за собственные воспоминания. — Встреча Икара с Драроком-Орлом-Шимуши стала основополагающей для развития Дарграда. Икар стремился развивать свою материю, но чем дальше он заходил, тем больше ресурсов ему требовалось. Думаю, ты и сам знаешь, что значит взращивать звенья материи. Структура — привередливая чертовка. То, что развивает её сегодня, совершенно не работает завтра. Икар оказался в заложниках собственной бедности. Он спустил свои накопления, но не приблизился к тому, на что рассчитывал. Отец Срадины Драрок-Орл-Шимуши в своё время зарабатывал в основном ссудами. Шимуши вызвался помочь Икару и дал ему в долг. Один, второй, третий раз. А когда пришло время отдавать долги, прижал Икара к стенке. План по возвращению долга Икар придумал под угрозой смерти. Составил на коленке, чтобы сохранить себе жизнь. Кто же мог подумать, что гнилая отмазка решит судьбы тысяч людей и изменит Дарград навсегда. — Что он ему предложил? — Икар хорошо изучил структуру первого путешественника между мирами и нашел там изъяны. В качестве выплаты долга он обязался оправить в другой мир десяток младенцев и вытащить их обратно через двадцать лет. Не обремененные знаниями о своем мире они будут наивными и доверчивыми. Одарённые в телах простаков станут лучшими в мире рабами. — Так и вышло? — Первоначальный план претерпел много изменений. Икар становился мудрее, сильнее и всё глубже погружался в науку преломления. Сначала он поставил в Дарград одаренных с преломленными структурами, а очень скоро научился делать Зелье Преломления. Оно решало проблемы неповиновения для всех. Ценой тому были жизни. Увидев моё потрясение, Сицин замолчал. Я посмотрел на небо. Оно было затянутым и серым. Казалось вот-вот пойдет дождь, но каким-то чудом небеса удерживали влагу в себе. Гулял почти незаметный ветер, но даже самые слабые его порывы я ощущал, будто ледяное дуновение. Захотелось закутаться в плед и спрятаться в уютную каморку с очагом. Одиночество. Разве может быть кто-нибудь более одинок, чем тот, кто вернулся в свой мир, когда половина его жизни осталась позади? Как будто меня взяли поиграть на детство и юношество, а потом отдали из-за ненадобности. Я стал чужим в своём мире… — В первый же месяц экспериментов Драрок поставил Икару несколько сотен младенцев, — продолжил Сицин. — Почти всех Икар отпустил в свободное плавание в другом мире, а за некоторыми стал пристально следить. Дети повзрослели. Икар связался с ними в пространственном пузыре. Так в другом мире зародилась диаспора Икара. Младенцев переносили в другой мир сотнями. Почти все они оставались слепы к происходящему, в то время как некоторые одаренные вставали на службу Икару. Требовалось потратить много сил, чтобы вытащить одаренного без его ведома. Зато дело обстояло совсем по-другому, если на той стороне Икару помогали. Одаренные выпивали зелье и сами помещали себя в пространственный пузырь. Вытащить их оттуда было гораздо проще. Дарград начал расцветать. За жалкие десятилетия превратился из фермерского городка в жемчужину и мощь материка. — Драрок получил первых рабов. Он запудрил им головы байками о предназначении, искуплении и прочей ерунде. Заставил их поверить в свои обязательства. И все же ожидания Драрока Икар не оправдал. Одаренные из другого мира хоть и возвращались слепыми котятами, но со временем отращивали клыки и когти. Глядя на мир вокруг себя, они понимали, что они не хуже тех других, которым служат. Время от времени рабы устраивали бунты. Чаще неудачные, но бывали и серьезные встряски. Тогда Драрок надавил на Икара, заявив, что его долг не считается прощенным, потому что он поставил ему непослушных рабов. И вот уже во второй раз, оказавшись под давлением и страхом смерти Икар придумал Зелье Преломления — уникальный состав, который преобразовывается в энергетические частицы с любым строением. Зелье Преломления легло в основу Зелья Подчинения, которое Икар делал из одаренных. — Во время возвращения он переносил преломленные структуры в тела простаков? — Да, — Сицин обреченно кивнул. — Он использует их в качестве сосудов для формирования Зелья. Умертвляет, как только структура оказывается внутри, а потом работает над извлечением материи. Феноменальный потенциал Зелья Преломления открылся спустя годы после его создания. Не только Икар, но и другие алхимики оценили его возможности. С тех пор отправляемые в другой мир новорожденные или семена, как их называет Икар, почти никогда не возвращаются живыми. Возвращаются только отдельные экземпляры под заказ, а все остальные — взращиваются для жатвы… Меня прошиб холодный пот. Материя кинулась помогать, но я отключил её, точно выдернул шнур из розетки. — Но был кто-то ещё? Не только Икар? — спросил я. — Ты про Хана и Чаоса? Икар называл их браконьерами. Они научились преломлять пространство и познали Пространственный пузырь. И тот, и другой, разузнав о деятельности Икара, решил схалтурить. Они воровали из другого мира преломленные материи каждый для своих нужд. Со временем у них появились свои небольшие диаспоры. Одно время Икар подумывал сказать об этом Драроку, чтобы тот наказал воришек, но передумал. Хан и Чаос были слишком мелкими игроками, чтобы серьёзно повлиять на работу Икара. К тому же, он временами пользовался их налаженными связями в другом мире, если ему было нужно найти подходящего одаренного или что-то ещё, — Сицин смахнул со стола хлебные крошки. Мы снова замолчали. Я почувствовал себя опустошенным и выжатым. Быть может, где-то в глубине души я ждал, что ответом на вопрос о моём перемещении в другой мир станет раскрытая тайна или загадка, а всё оказалось много прозаичнее. Я оказался одним из тысяч похищенных или купленных младенцев, которого, словно семечку посадили в чужую почву, чтобы потом сорвать и съесть. В этом не было ничего романтичного или… В этом не было ничего, кроме всепоглощающей нарастающей злобы. Злобы к этим двум ублюдкам, которые посчитали, что имеют право распоряжаться жизнями. Их игра в преломление отнимает две жизни простаков — по одной в этом и том мире — а после корёжит или забирает жизнь и самого одаренного. Икар не превзошел своего отца в алхимии, но с лихвой переплюнул его в алчности и жестокости. Во рту собралась горечь. Мышцы лица сжались, будто я щурился от яркого солнца. Подушечки пальцев впились в ладони. — Не похоже, что вы гордитесь достижениями Икара, — я посмотрел Сицину в глаза. — Тогда почему работали на него? — Когда Икар собирал команду помощников, никто не знал о том, чем он занимается. Икар привлекал способных учеников или уже опытных учителей и распределял между ними обязанности. Каждый делал свой кусочек работы, не зная, во что складываются все детали, — Сицин опустил глаза в землю. — Я ушёл, как только узнал правду. А эта школа, — он кивнул на здание, — своего рода искупление. Я хочу помочь тем, кому ещё можно помочь. И я приношу тебе свои извинения, Сайлок. Ты не должен был всего этого пережить. Я встал, упёрся руками в стол и навис над Сицином: — Если хотите настоящего искупления, то помогите мне добраться до Икара. Глава 17. Война рабов В цветах приближающейся ночи Дарград походил на высокоразвитую цивилизацию. Цивилизацию, достигшую не только величия на своей планете, но и покорившую другие. Угловатые уродцы муравейники подсвечивались разными цветами. Развязки вокруг них мерцали тысячами автомобильных огней, сливающихся в единую красно-белую трассу. Если бы я своими глазами не видел, что именно творится внутри этих перенаселенных монстров, то едва ли поверил рассказам. Виной было моё восприятие. Заложенные в мозгу принципы привычной архитектуры, стиля, композиции. Нагромождение ужасных небоскребов-кварталов на уровне подсознания связывалось с чем-то высокотехнологичным и развитым. Не то чтобы всё было слишком плохо. В муравейниках работала умная система отопления, вентиляция и канализация. В каждую квартиру провели свет и исправно обслуживали развязки с парковками. И все же железобетонные глыбы оставались железобетонными глыбами. Сколько не навали друг на друга подключенных к электричеству контейнеров, они так и останутся горкой железных контейнеров. Сложно сказать, чем руководствовались архитекторы Дарграда, кроме своей воспалённой фантазии. Кварталы-муравейники и магистрали-взлетные полосы на поверку оказались неудачным экспериментом, но слишком масштабным, чтобы его свернуть. Про проблемы жизни внутри муравейника можно было рассказывать часами, среди которых самые острые: антисанитария, неконтролируемая преступность, перенаселение и нелегальное строительство. Отдельного котла в аду заслуживали дизайнеры гига-парковок на нижнем уровне муравейников. По сути парковки представляли собой огромные бетонные площадки, на которых жители муравейника бросали свои машины и тащились в дома. Если владельцу авто не повезло с лифтом или расположением жилья, то прогула от машины до дома могла растянуться на несколько километров. Приза за худший проект заслуживали магистрали между муравейниками. Они никогда не останавливались в пробках, но ведь и Дарград был далёк от размахов Москвы или Нью-Йорка. Из шести полос движения в каждую сторону заполнялись от силы три. Отсутствие грамотной архитектуры дорог заставляло проехать многие километры, чтобы попасть в квартал-муравейник, расположенный через дорогу. Я ехал в машине такси и наблюдал за светящимися гробами современного дизайна. Впереди показалась главная башня Дарграда. Верхняя часть была выкрашена в красные цвета, а углы здания отсвечивали золотистым металлом. Самые дорогие квадратные метры Дарграда принадлежали Барству Сардины. В этом же муравейнике чуть ниже, будто на правом плече от головы здания, выделялся серебряный уровень — обитель Икара. Проезжая мимо башни, я подумал, что время остановилось. В окне справа от меня мелькали бетонные плиты отбойника, а массив муравейника будто стоял на месте. Мы походили на крошечный космический шатл, который пролетал мимо целой планеты. Наша скорость была достаточно велика, но огни муравейника замерли во времени. Наконец муравейник Сардины остался позади, и мы съехали к другому муравейнику, на котором висел огромный баннер, зазывающий на субботнее зрелище: «Война рабов!». Таксист спустился на парковку и по знакомому маршруту между опорных столбов повез меня ближе ко входу. — Остановлюсь возле парадного. Выходи быстро, — предупредил водитель. — Не хочу создать пробку для местных мажоров! — Понял, — ответил я и протянул водиле купюру. — Можно без сдачи. — Спасибо. Выскочив из машины, я оказался в толпе желающих пробиться ко входу. Шоу под названием «Война рабов» начиналось через полтора часа. Меня предупредили, что приехать нужно заранее. Людей внутрь впускали крошечными партиями. Охранники постоянно шушукались. Им было плевать: стоит перед ними пацан в кроссовках или мужчина в смокинге. Хочешь попасть внутрь? Стой в очереди и подчиняйся правилам! Страдали люди из-за Сардины. Он был постоянным зрителем этого шоу и злился, если на входе возникали проволочки. Сардина должен был приехать и войти внутрь по ковровой дорожке, не замедлившись ни на одну чертову секунду. Из-за этого охранники и работали в таком напряженном режиме. Они будто регулировали воду, собирающуюся в плотине. Стравливали понемногу через край, чтобы снизить давление, но большую часть удерживали, чтобы по воде в нужный момент мог пройти линкор. — Отдам билет во второй ряд за восемьсот! — крикнул перекуп мне на уход и дернул за рукав. — Считай даром! — Спасибо, у меня есть, — я поднял руку, показывая корешок. — Покажи! — перекуп взглянул на бумажку. — Пфф! Двенадцатый сектор?! Почти под самой лоджией?! Ничего не разглядишь! Бери мой! Третий сектор, второй ряд! Не пожалеешь! — Денег нет! — Ну и сиди там с нищебродами! — обиделся перекуп и свалил. … … … Час в очереди пролетел быстро. Были опасения, что охрана не примет мой документ жителя Дарграда, но Сицин не подвел. Поддельные корочки сошли за настоящие. Двенадцатый сектор оказался по-настоящему ужасным. Справой стороны он заканчивался глухой стеной, где по всей видимости были туалеты, а сверху нависал козырек балкона. Немногие зрители, у кого хватило денег только на эти места, потянулись на левую сторону. Прижались к проходу, а кто-то предпочел сесть прямо на лестнице, потому как увидеть арену со своих мест было почти нереально. Приди я на арену смотреть шоу — непременно взял бы у перекупа билет даже за восемь сотен. Я пришел на за этим. Меня интересовал тот самый балкон, кусок которого нависал над двенадцатым сектором. За пять минут до начала, когда арена оживилась, на балконе появились люди: Сардина, Икар и два десятка охранников. На вид Икару было сорок пять лет. Среднего роста, с прямой спиной и высоким лбом. Он был одет в кофту, из-под которой выглядывал белый воротник. Выглядел молодо, хотя глубинные морщины на лбу показывали его истинный возраст. Икар опустил плечи и прогнул спину дугой. В его движениях я заметил неуверенный шаг, а в глазах — опьянение. Сардина — двухметровый шкаф с кучерявыми волосами. Под блестящим пиджаком пряталось желеобразное тело. Он шагал твёрдо и пухлой ручонкой обнимал Икара. И не просто обнимал, а сжимал его плечо и подталкивал вперед. Я занял место на последнем ряду двенадцатого сектора, откуда, пускай и в тени, но видел профили обоих. Зелье Затемнения держало мою материю в оболочке, скрывая истинное свечение и размер. Звенья восприятия работали на полную, готовясь улавливать каждое слово. Впервые в жизни я видел такое скопление одаренных в одном месте. Арена вмещала в себя около пяти тысяч человек и, разумеется, среди них не было простаков. В Дарграде далеко не каждому одаренному удавалось держаться на плаву, а простаки, которые не стали рабами, — исключение. Арена представляла собой округлую сцену, как в цирке, только вытянутую и в разы больше. Вверх и в стороны от арены под одинаковым углом поднимались ряды стульев. Когда я смотрел не на людей, а на их материи, зал представлялся мне чем-то вроде небесного свода. Точно я попал в планетарий. Со всех сторон в приглушенной темени зала светились оранжевые и красные звезды. И, конечно же, на этом небосводе выделялся балкон. Он походил на отдельную галактику или аномальное скопление звезд. Материи с балкона светились в десятки, а в некоторых случаях, в сотни раз ярче материй обычных зрителей. Среди коричневых, фиолетовых и бордовых цветов, проступали редкие голубые, бирюзовые и салатовые. — Присаживайся! — Сардина, будто ребенка подвел Икара к креслу, и вдавил, нажав на плечо. — Сегодня на арене появится мой любимчик — Костолом Зиг! Икар оттянул уголок рта, безразлично глядя перед собой. — Твои семена, хороши, — продолжил Сардина, — но это не значит, что они — лучше всех. Вот тебе живой пример. Костолома Зига мы нашли в нейтральных землях на севере. Его материя не преломилась, но он крошит головы лучше, чем кто-либо другой на арене! Каждый раз, когда он выступает я дико нервничаю! Эй! Сюда! Сардина махнул рукой, и к нему подскочил официант с бокалом: — А господин, Икар, что-нибудь желает? — Исчезни! — Фыркнул Сардина, и официант слился с декорациями, прижавшись к стене. — Двенадцатая арена для Костолома! Рано или поздно он сдохнет. Дрогнет рука, поскользнётся, промажет или просто будет на в духе. Жалко терять такого бойца. Между делом Сардина поднял руку и махнул. Движение на арене активизировалось. Открылись клетчатые ворота, в которых показались силуэты бойцов. Зал взорвался. По кругу прошла запаздывающая волна восторженных криков, которая, словно болезнь, заражала рядом сидящих, разнося всеобщее ликование по цепочке. — Как дела с зельем? — став вдруг серьёзным, спросил Сардина. — Нормально. — Нормально? — Сардина отклеился от спинки, чтобы взглянуть Икару в глаза. — Нормально. — Знаешь, что интересно, Икар? Каждый раз я слышу от тебя это «нормально», но дела идут нихера не нормально! С каждым годом зелья становится меньше! Спрос на товар растет, а мы… Ситуация под контролем? — Да, — ответил Икар, разглядывая последние ряды арены. — Ты напоминаешь мне вредного ребенка, Икар. Каждый раз, когда я напоминаю тебе о смертности твоей жены и сына, ситуация исправляется, а потом опять… Давай ты уж как-нибудь настройся и работай с постоянным усердием, хорошо?