Глава IV Прошло десять лет. Много изменилось за это время. На месте прежнего бобрового пруда раскинулись обработанные поля, кое-где пересеченные дорогами. Самая же «хижина» мало изменилась. Верхняя часть ее, сделанная из дерева, потемнела от дождей; на чердаке проделали слуховые окна. Новое крыло к дому было поставлено вдоль отвесной скалы, и так как это место считалось безопасным от выстрелов, то окна были сделаны здесь наружу, и из них открывался чудный вид на окрестности. В доме теперь жило одно только семейство Вилугби с прислугой, все же остальные рабочие поселились в небольших хижинах, построенных у опушки леса, там же находились конюшни, скотный двор и все вообще хозяйственные постройки. Рабочие большей частью поженились, и колония насчитывала до ста человек, считая в том числе и детей. Двадцать три человека из этого населения могли быть надежными защитниками крепости. Ворота по-прежнему стояли прислоненными к стене; петли успели уже заржаветь; сами они покрылись плесенью и мхом, а колонисты все еще не успели выбрать свободной минуты и поставить их на место. От дома весь склон холма был разбит на клумбы, между которыми прихотливо вились во все стороны тропинки. В один теплый весенний вечер вся семья Вилугби собралась в этом цветнике. Капитан, теперь уже шестидесятилетний, но еще бодрый и крепкий старик, сидел на скамеечке и любовался закатом солнца. Рядом стояла его жена, разговаривавшая с капелланом Вудсом, одетым в длинное платье англиканского священника. Он служил капелланом в одном гарнизоне с Вилугби, и уже восемь лет, как вышел в отставку и поселился в колонии своего друга. Белла в широкополой соломенной шляпе наблюдала за работами Джеми Аллена. Каменные постройки все были кончены, и он остался в колонии в качестве садовника. Мод играла в волан с молодой негритянкой, заставляя ту поминутно бегать. Вдруг негритянка дико вскрикнула. — Что с тобой, Дездемона? — спросил капитан, недовольный, что прервали его размышления. — Сколько раз я говорил тебе, что не люблю этих диких вскрикиваний! — Но, мистер, это так неожиданно… посмотрите, вон старый Ник! Действительно, вдали показался Ник. Целых два года он уже не заглядывал в «хижину на холме». — Вероятно, есть что-нибудь важное, он так быстро бежит, — сказал капитан. — Два года мы не видели его. Он рассердился на меня за то, что я не купил у него другого бобрового пруда, за который он просил бочонок пороху. — Может быть, Гуг, он серьезно рассердился на нас за это? Не лучше ли будет дать ему этот порох? — спросила встревоженная госпожа Вилугби. — Нисколько, моя дорогая! Я его знаю уже больше двадцати лет. За это время я принужден был побить его три раза, но это было раньше, в последние же десять лет я пальцем не тронул его. — Но ведь туземцы никогда не прощают побоев! — сказал с некоторым страхом капеллан. — Их бьют так же, как наших солдат в колониальной армии. — Сколько лет ему, капитан? — Ему за пятьдесят. Это был храбрый и искусный воин… В это время Ник подходил к ним, и разговор прекратился. Несмотря на то, что индеец только что быстро поднялся на холм, он стоял бодрый и спокойный, точно он не бежал перед тем, а тихо прогуливался. — Саго, саго! — начал капитан. — Очень рад видеть тебя, Ник, таким бодрым! — Саго! — ответил индеец, склоняя голову. — Не хочешь ли освежиться с дороги сидром? — Ром лучше, — ответил тускарора. — Ром крепче, оттого он и нравится тебе больше. Хорошо, ты получишь стакан рому. Какие вести ты принес мне? — Стакан мало за те вести, что я принес. Госпожа даст мне за них два графина. — Я? Но что же ты можешь сказать мне? Мои две дочери со мною, они здоровы. — Разве у вас только дочери? А сын офицер, большой начальник? Он там — он здесь. — Роберт? Что ты знаешь о нем? — Я все скажу за графин. Ром — в доме, новость — у Ника. Одно стоит другого. — Хорошо, ты все получишь. Скажи же скорее, что знаешь о моем сыне! — Вы его сейчас увидите, через десять, пять минут. Он послал Ника вперед, чтобы предупредить мать. Мод вскрикнула и побежала навстречу Роберту, уже показавшемуся из леса. Через десять минут Роберт был уже среди своих. После приветствий и расспросов о родных и знакомых капитан спросил: — Где ты встретил Ника? — Я встретил его возле Каньюгари. Ник мне сказал, что он идет по тропинке войны. Индейцы время от времени дерутся между собою, а он пристает то к тем, то к другим, смотря по тому, что выгоднее. Я взял его проводником, но он говорил, что и без того собрался идти к нам. — Я уверен, что он сказал об этом, получив прежде с тебя деньги! — Совершенно верно! — Ник не рассказывал, сколько скальпов он взял у неприятелей? — Кажется, три, хотя я не видел у него ни одного. — Раньше я знал Ника отличным воином. Он дрался против нас в первые годы моей службы, и наше знакомство началось тем, что я спас его от штыка одного моего гренадера. В продолжение нескольких лет он питал ко мне чувство благодарности, но, кажется, после побоев, полученных от меня, он забыл о ней, и теперь все его помыслы направлены на ром. — Вот он там, — сказала Мод, наклоняясь в окно, — сидит с Миком на берегу ручья и что-то рассказывает. Кружка стоит между ними. — Я помню, Мик сначала принял Ника очень недружелюбно, но потом они вскоре сошлись, и теперь совсем друзья. Я думаю, это оттого, что они оба любят ром. Все подошли к окну и могли видеть, как Мик и Ник потягивали из кружки, и по мере того, как ром истощался, разговор становился оживленнее. — Все здесь идет по-старому? — спросил Ник. — О да! Здесь все постарело, и капитан, и госпожа, а жене Джоэля можно дать сто лет, хотя ей всего тридцать, да и сам Джоэль кажется старше своих лет. Ник пристально посмотрел на ирландца. — Почему, — спросил он, — один бледнолицый ненавидит другого, почему ирландец не любит американца? Помолчав, он добавил: — Кого любит ирландец? — Я люблю капитана: он справедливый; люблю госпожу: она добрая; люблю мисс Беллу, мисс Мод; не правда ли, она восхитительна? Индеец ничего не ответил и мрачно молчал. Помолчав несколько минут, Мик спросил: — Ты был на войне, Ник? — Да. Ник опять был начальником и взял скальпы. — Но ведь это ужасно! Если рассказать об этом в Ирландии, то не поверили бы. — Там не любят войны? — Нет, не то, у нас тоже бывают войны, но мы бьем по голове, а не сдираем кожу. — Я скальпирую, вы бьете, что же лучше? Мик, здесь их также много есть… Эти неосторожные слова сорвались у Ника помимо воли, но Мик настолько опьянел, что не понял их смысла. Кружка была осушена, друзья сердечно распростились и отправились спать каждый в свой угол. Глава V Быстро спустилась ночь. Вокруг «хижины» стояла тишина, и среди этой тишины она казалась еще более уединенной, отрезанной от всего света. Эти мысли пришли в голову Роберту, когда поздним вечером в день своего приезда он стоял у раскрытого окна со своими сестрами. — Здесь очень пустынно! — Мы каждую зиму ездим в Нью-Йорк. Отчего мы не встретились там с тобой прошлую зиму? — Мой полк стоял тогда в западных провинциях. Бывает ли у вас кто-нибудь здесь?