Как ему дождаться, дотерпеть, пока у него будет собрана армия? Так хотелось ринуться в бой как можно скорее, прямо сейчас… Он тяжело вздохнул. Мерлин и профессор Доуви правы. Его отец отправился на битву при Ринге ослабленным, не имея четкого плана, и в результате потерял все, включая собственную жизнь. Тедрос не мог, просто не имел права повторять эту ошибку. Не только ради себя, но и ради Агаты тоже. Агата. При мысли о любимой, затерявшейся где-то в Лесах со своей командой и идущей по следу смертельно опасного злодея, у Тедроса сжалось сердце. Он жалел, что не успел поговорить с профессором Доуви до ее отъезда. Ведь она была последней, кто разговаривал с Агатой, и Тедросу очень хотелось знать, как выглядит его принцесса и почему она не пишет ему, как обещала. А еще он думал сейчас о последней странице, которую написал Сториан… «Кровь Артура…» Почему, интересно, Мерлин, уходя, выглядел так, словно успел понять, что означают эти слова? Был ли это кто-нибудь из семьи Артура, пожелавший оспорить права на корону и при этом готовый ради этого убить сына покойного короля? Кто-то, кого знал Мерлин? Тедрос вспомнил слова леди Гримлейн, сказанные ею в Зале королей: «Как мало тебе известно о твоем отце…» На душе у Тедроса сгущались тучи, он все больше начинал подозревать, что все они, включая его самого, совершенно неправильно пытаются истолковать истинное значение слов Леди Озера… Однако мысли Тедроса занимал еще и саммит, который он созывал ради создания армии. Тедрос не отвечал на срочные послания из соседних королевств, потому что Камелоту нечего было им предложить. Если он возглавит предстоящий саммит, то ему придется столкнуться с другими правителями лицом к лицу. – Тедрос? – пробился сквозь охватившие его мысли голос матери. Он поднял голову и увидел, что и мать, и Ланс, и Королевский казначей смотрят на него. – Э… да? Что такое? – спросил Тедрос. Ланс сердито взглянул: – Я приказал этому плешивому шалтай-болтаю показать мне расходные книги Камелота, а он отказался. Тогда я пригрозил, что выдеру ему последние волосенки, а он заявляет, что, дескать, может показать кому-нибудь свои пыльные тетрадки только по приказу короля… – А он королем официально еще не признан, – вставил Королевский казначей, злобно посматривая на Тедроса. – Думаю, может быть, стоит позвать сюда тех, кого могут заинтересовать назначенные за вашу поимку деньги. – Он криво ухмыльнулся, глядя на Гиневру и Ланселота, и торжествующе закончил: – Думаю, что в казне хватит золота, чтобы заплатить обещанное вознаграждение. Наверное, не следовало невысокому лысеватому человечку разговаривать таким тоном и смотреть на Тедроса свысока, как на какого-нибудь поваренка. Он наконец почувствовал себя Львом. Словом, Тедрос воспрял. – На данный момент я твой единственный король, друг мой. И до тех пор, пока ты планируешь оставаться в Камелоте, то и ты, и все остальные в этом замке находятся под моим командованием. Поэтому ты передашь расходные книги королевства без лишнего шума и больше никогда не осмелишься угрожать моей матери и Ланселоту. А теперь самое интересное. Тедрос повернулся к Лансу: – Всыпь ему как следует. Королевский казначей только ахнул. Всыпать как следует Ланселот умел очень даже хорошо. И минуты не прошло, как казначей, утирая расквашенный нос и повизгивая как пес, которому лошадь отдавила копытом лапу, скрючился за своим столом, выложив перед этим на него стопку пыльных гроссбухов, которые Ланс, Тедрос и его мать тут же унесли с собой. Они разложили их в Синей башне, на потертом мохеровом ковре в гостиной, уселись сами и принялись внимательно изучать. В углу гостиной печально стояла засохшая пальма в кадке, голубенькие обои от старости пошли пузырями, из щелястого потолка с крыши просачивалась вода, падая медленными тяжелыми каплями на треснувшую мраморную каминную полку – кап, кап, кап… Над головами назойливо жужжали комары, пахло плесенью и пылью, но все трое ничего этого не замечали и продолжали сидеть на потертом ковре час за часом, медленно листая гроссбухи Королевского казначея. Вскоре за окнами начало смеркаться, и слуги принесли тарелки с жареным цыпленком и шафрановым рисом. Наскоро перекусив, все отставили опустевшие тарелки в сторону и вернулись к своей работе. Наконец Ланселот оторвался от цифр, поднял голову и объявил: – Они вдвое подняли налоги с бедняков и среднего класса и совсем освободили от налогов богачей и крупных землевладельцев. Но даже при таком раскладе в казне должно было скопиться много денег. Столько, что с лихвой хватило бы на вооружение и содержание армии. Но где же они? – Действительно, почему доходы растут, а Камелот на грани банкротства? Ничего не понимаю, – подхватила Гиневра. – А у кого книги расходов? – У меня. Я просмотрел их, – сказал Тедрос, постукивая пальцами по раскрытому гроссбуху. – Там вроде бы все в порядке, если не считать отчислений в фонд УК. Вот сюда суммы уходят просто астрономические. – Что такое фонд УК? – спросила Гиневра. – Украшение Камелота, – пояснил Тедрос. – Этот фонд советницы основали после смерти отца. Перечисленные деньги должны были идти на содержание и ремонт замка. Последние полгода сбором средств в этот фонд занималась Агата… Он резко замолчал. Все трое подняли головы и медленно огляделись по сторонам. Пузыри на обоях… засохшая пальма в углу… на полу потертый жалкий ковер… и по треснувшей каминной полке стекают капли… – Хорошенькое дело, – проворчал Ланселот. – Не знаю, куда уходили деньги из того фонда, но только не на ремонт замка, это точно. – Куда же они, в таком случае, уходили? – покачала головой Гиневра. – Куда утекает все золото Камелота? – Есть только один способ выяснить это, – сказал Тедрос, с шумом захлопывая гроссбух. Он поднялся на ноги, поправил съехавшую корону и сверкнул глазами, сразу став похожим на свой портрет, висящий в Зале королей. – Вот теперь настало подходящее время для встречи с этими самыми советницами. 15 Агата. Пиратский притон – Кровь Артура? И как вы думаете, что бы это могло означать? – спросила Николь. – Тсс! – шикнула на нее Софи. – У нас с Агатой секретный разговор, не для чужих ушей… – Да вы так кричите, что вас хочешь не хочешь, а услышишь, – усмехнулась Николь. – Ты маленькая вредная поганка… – Может быть, прекратите эту грызню? – вмешалась Агата. Они, все трое, были прикованы к цепи рядом друг с другом, а Богден, Уильям, Хорт, Дот, Анадиль и Эстер, прикованные к той же цепи, находились несколько впереди. Пленных сопровождали четверо пиратов-подростков. Одетые в черную кожу, помахивая обнаженными саблями, они ехали верхом – двое впереди всей группы и двое в хвосте. Пираты вели своих пленников по мощенным желтым и красным кирпичом улицам Жан-Жоли, раскаленным от жаркого летнего солнца. Чтобы посмотреть на них, из окон домов высовывались местные жители – Агата заметила у многих из них синяки под глазами и царапины на щеках. – Жан-Жоли – это же королевство всегдашников, почему они не идут нам на помощь? – прошептала Софи, спотыкаясь о длинный, до земли, подол своего модного, украшенного рюшами и оборками голубого платья. – Разве всегдашники не должны выручать всегдашников, попавших в лапы сил Зла? – Ты к силам Добра отношения не имеешь, – проворчала Агата, которой пот заливал глаза. – Слушай, перестань на меня натыкаться! Ты что, не могла надеть что-нибудь более подходящее для похода? – Что-нибудь вроде твоего тряпья а-ля пацанка? Ты выглядишь сбежавшим с работы мельником. Мне же ближе Венди из «Питера Пэна», только я не такая беспомощная и глупая, как она. Между прочим, я приказала Бубешвару укоротить подол, но этот дурак сбежал от меня вместе со своей суженой… Софи снова споткнулась о свое платье, и ехавший рядом с ними верхом на лошади голый до пояса мальчишка-пират чувствительно приложил ее вожжами. Мальчишке было не больше шестнадцати – тощий, с обгоревшим на солнце облупившимся лицом и сломанным в двух местах носом. – Симпотные цыпочки учатся в вашей школке. И много у вас там таких? Жаль, что меня туда не взяли, – хмыкнул он, пожирая Софи взглядом. – В ту ночь, когда у нас в школу забирали, ваш директор меня забраковал. – Он нагнулся ближе к Софи и добавил: – Между прочим, старина Уэсли – это я. А тебя как кличут, ласточка? Дружить со мной будешь? Спорю, ты пахнешь как теплый вишневый пирог. – Тебе никогда не подобраться ко мне настолько близко, чтобы узнать об этом. Впрочем, как и к любой другой, полагаю, – резко осадила его Софи. Уэсли покраснел, обиделся и пригрозил, показав свои гнилые зубы: – Ну погоди, посмотрим, что ты запоешь, когда до тебя Змей доберется. С этими словами он натянул поводья и поехал вперед догонять своих приятелей-пиратов. Агата увидела, как запылал розовым огнем указательный палец Софи, и сказала: – Успокойся, Софи. – Немытые головорезы! – фыркнула Софи. – Хоть я и давно не была в деле… – Они ведут нас к Змею. Это самое главное, – сказала Агата. По правде говоря, их первоначальный план был другим – напасть на пиратов и освободить группу Беатрисы, где бы она ни находилась. Исходя из сообщений о том, что пираты захватили порты Жан-Жоли, Агата ожидала их нападения сразу же, как только «Игрэйна» войдет в гавань. Так оно и произошло, толпы пиратов подплыли на лодках и бросились на абордаж. Агата представляла себе пиратов уродливыми, неповоротливыми пожилыми мужиками с запущенными бородами и нечесаными седыми волосами, провонявшими ромом и табаком. Ничего подобного. «Игрэйну» атаковали проворные, юркие, как ящерицы, подростки в черной коже и высоких армейских башмаках с серебряными накладками на мысках. Впрочем, проведя двое суток плавания от Авалона до Жан-Жоли в беспрерывных совещаниях, экипаж Агаты был готов ко всему. Когда похожие на стаю диких котов юные пираты посыпались на палубу «Игрэйны», Софи пустила в дело свой жуткий ведьмовской вопль, заставив часть пиратов в ужасе застыть на месте, а вырвавшийся на свободу демон Эстер принялся деловито спихивать их за борт «Игрэйны» назад в воду. Крысы Анадиль набрасывались на врагов и пытались прокусить им горло. Дот поливала головы нападавших горячим дымящимся шоколадом. Хорт могрифицировал в своего волка-оборотня и расшвыривал парней в черном с такой легкостью, что те улетали куда-то за горизонт. Уильям и Богден сражались тем оружием, которое еще оставалось в оружейной комнате (оружие, с которым они высадились на Авалон, украл бобер). Николь… Николь, палец у которой пока еще не светился, обходилась подручными средствами, лупила пиратов по голове снятым со своей ноги башмаком. Наблюдавшая за ходом боя Агата на секундочку отвлеклась и не заметила подкравшегося к ней сзади пирата с красными татуировками на щеках и вокруг глаз. Этот юный кретин приставил к ее шее нож и принялся сличать ее лицо с портретом, напечатанным на мятом грязном листке пергамента, который он вытащил из кармана. – Змей говорил, что ты сюда притюхаешь, – хмыкнул прыщавый мальчишка, дохнув на Агату тухлятиной. – Но сказал, что даст золотишка, только если мы притащим тебя к нему живой. Наверное, сам хочет тебя пришить, своими руками. Теперь во всех сказках напишут, что тебя поймал Тиаго из Неведомого леса, я то есть. И золотишка за тебя отвалят тоже мне. – Он окинул взглядом друзей Агаты и презрительно сплюнул на палубу. – Слюнтяи желторотые! Думали, что, если протирали штаны, сидя в своей фу-ты ну-ты школе, так лучше нас стали? Посмотрим, какими станете, когда будете вопить от боли. Славы ищете?! На прыщавого пирата нацелился демон Эстер, собрался броситься на него и волк-оборотень Хорт, но… …Но Агата остановила их. И не потому, что испугалась. Она была совершенно уверена, что и одна отлично справится с этим гаденышом: парализующее заклинание, потом сильный удар коленом в пах. Однако после отплытия с Авалона у них в первый раз появилась возможность увидеть Змея. Они должны выяснить, кто же он, этот ужасный злодей. Но брести по раскаленным улицам прикованной к цепи – удовольствие ниже среднего, и Агата, тяжело переставляя ноги, думала о том, что если бы ее сейчас вдруг увидел Тедрос, то прыгнул бы на первый попавшийся корабль, приказал поднять паруса и отправился сюда, в Жан-Жоли. Впрочем, он и раньше примчался бы ее спасать, когда Агата была еще на Авалоне. Потому-то она ему и не писала. Вот и просиживала без дела курьерская ворона Агаты в клетке на борту «Игрэйны». «Глупо было выходить на поиски Змея самой, – сказал Агате ее внутренний голос. – Тедрос не сможет стать настоящим королем, не пройдя сквозь огонь». «Я его королева, – возразила себе самой Агата. – Защищать его – моя обязанность». «От всего на свете ты его защитить все равно не сможешь». – Боже правый, – сказала Софи, отвлекая Агату от увлекательной беседы со своим внутренним голосом. – Эти чудовища успели все загадить! Агата впервые внимательно огляделась по сторонам – и не могла не согласиться с подругой.