– А Лев – это, разумеется, Тедрос, – продолжала Софи. – Да-да, это всем нам известно, – не выдержала Николь. – Вопрос в том, кто такой Змей. И как нам поймать его прежде, чем он доберется до Тедроса. – Есть и другой вопрос, не менее важный, из-за чего мы, собственно, и начинаем наши поиски с Авалона, а не с Камелота, – сказала Агата, глядя прямо в глаза Николь. – Если Лев – это Тедрос и Змей хочет уничтожить его, то почему он уже не явился за Тедросом? Почему вместо этого начал уничтожать друзей Тедроса? На этот раз все промолчали, даже Николь. Стоя у штурвала, Николь смотрела в розовое с золотым небо, покрытое мелкими, похожими на змеиные чешуйки облаками. Агата ушла, чтобы немного подремать после того, как ей удалось вывести «Игрэйну» из шторма, и оставила вместо себя на мостике Николь. Однако в последние несколько часов плавание было настолько спокойным и гладким, что Николь тоже начинала все сильней клевать носом. Похоже, сон сморил всех, даже мангуста, который притих, уютно свернувшись у ее ног. «Может быть, мне лучше пойти разбудить Агату?» – подумала Николь. Но мангуст уже успел рассказать ей, с какими трудностями столкнулись Агата и Тедрос у себя в Камелоте, к тому же Агата всю ночь напролет гнала «Игрэйну» до школьного Озера-на-Полпути. И поручила вести корабль не Эстер, не Анадиль, не Уильяму, а именно ей. Николь гордилась этим. Кстати, весь остальной экипаж принял решение Агаты без каких-либо возражений, словно никому доселе не известная первокурсница имела полное право занять на мостике место капитана. После этого обида, которую испытывала Николь в первые часы своего пребывания на этом судне, окончательно испарилась. Разумеется, испаряться обида начала еще раньше – после того, как Николь своими глазами увидела Хорта. Он даже улыбнулся ей однажды, когда они столкнулись в коридоре перед камбузом. «Может, мои письма все же не оттолкнули его от меня…» – подумала Николь. И, подумав так, она вдруг почувствовала себя нисколько не уставшей. А спать… Ну, отоспаться она успеет, когда вернется домой, в Гавальдон. Правильнее было бы сказать – если вернется. «В волшебных сказках всегда кто-нибудь погибает, чтобы спасти жизнь своим товарищам», – размышляла Николь, вспоминая Тристана, Николаса, Золушку и других, погибших в последней волшебной сказке, которую написал Сториан. Может быть, именно для этого Сториан включил ее в число персонажей новой сказки? Чтобы в нужный момент принести ее в жертву? Ни за что, она не допустит этого. Что бы там ни планировал Сториан, она целой и невредимой вернется домой, к папе, и они вместе отпразднуют Рождество. Вот бы послать ему весточку, сообщить, что с ней все в порядке! Тогда можно было бы оставаться здесь, не испытывая ни тревоги, ни чувства вины. Но как отправить письмо в Гавальдон? Наверняка это знает Софи, но… Но Софи как раз тот человек, которого ей меньше всего хочется о чем-либо просить. Под штурвалом что-то блеснуло. Николь наклонилась и увидела повисшую на одной из его спиц цепочку с золотистым флакончиком. Карта Квестов. Николь видела, как раньше ее рассматривали Софи и Агата. Софи еще сказала тогда, что Доуви что-то сделала с этой картой, после чего та начала показывать все правильно. Что бы это могло означать – правильно? А потом Агата попросила Софи оставить карту ей, чтобы еще раз внимательнее ее изучить. И, наверное, обронила, когда уходила спать… Николь бросила взгляд в сторону юта. В иллюминатор кают-компании были видны Уильям и Богден. Они сидели за столом и разглядывали какие-то прямоугольные картонки – насколько могла судить Николь, это были карты таро. Три ведьмы до сих пор сидели в своей каюте и обсуждали, как им дальше искать будущего нового Директора школы (о том, что у них будет такое совещание, Николь случайно подслушала, когда была в ванной). На палубе, кроме нее, никого не было, а это значит, что никто не заметит, если она украдкой взглянет на эту карту… Вспомнив, каким образом Агата и Софи разворачивали карту, Николь открыла флакончик, опрокинула его, и из него вытекла золотистая жидкость, чтобы соткаться в Карту Квестов. На ней Николь сразу же нашла их корабль, на всех парусах стремившийся к Авалону, с фигурками Эстер, Агаты, Софи, Анадиль, Хорта и Дот на борту. Фигурки Уильяма среди них не было, да это и понятно, потому что он не был студентом, зато была фигурка Богдена. Ну и, наконец, была фигурка самой Николь в розовом платье и с шапкой черных курчавых волос. Имена членов экипажа «Игрэйны» светились ровным спокойным синим цветом – в отличие от тревожно полыхавших красным огнем других, рассыпанных по всей карте, имен. Был ли виноват Змей, что все студенты проваливали свои дипломные задания? А те беспорядки, о которых рассказывал Николь мангуст Бубешвар, – к ним Змей тоже имеет отношение? Это не самый главный вопрос, ответ на который им предстоит искать на Авалоне. Наверное, Николь должна была испытывать страх от того, что впереди их ожидает опасность и неизвестность, но вместо этого чувствовала какой-то подъем и восторг. Путешествие обещает быть опасным? Зато оно дает ей шанс своими глазами увидеть знаменитых сказочных персонажей – Кико, например, Мерлина или Гиневру. И какое же счастье не просто наблюдать за происходящим со стороны – читая книжку и помешивая свободной рукой в стоящей на плите кастрюле суп из моллюсков для посетителей трактира, – а самой быть внутри сказки! Не просто читать о каких-то событиях – но принимать в них самое активное участие, может быть, даже влиять на ход всей истории! Николь снова перевела взгляд на игрушечную копию «Игрэйны». По карте она скользила уже в каких-то миллиметрах от острова Авалон. Если карта не ошибается, в любую секунду может показаться земля. – Едва поступила на первый курс – и уже командуешь на капитанском мостике. Неплохое начало, – раздался голос за спиной Николь. У нее оборвалось сердце – Хорт! – А ты всего лишь студент четвертого курса, но уже профессор истории в школе Зла, – стараясь говорить как можно непринужденнее, ответила Николь. – Могло быть хуже, – хмыкнул Хорт. – Поначалу предполагалось, что я буду и у всегдашников историю преподавать. Спасибо профессору Доуви – она избавила меня от этого кошмара. Хорт был в коротких черных шортах, высоких черных носках и белой хлопчатобумажной рубашке с длинными рукавами. Шнуровка у горла была распущена, обнажив мускулистую грудь. Щеки у Хорта были розовыми и блестели так, словно он только что побрился, темные волосы выглядели влажными и торчали во все стороны. От Хорта пахло свежестью, чему Николь очень удивилась: ей казалось, что от него должно пахнуть как от мокрой крысы или сгнивших, забытых в вазе цветов. И вдруг – свежий аромат. Что это? Книги лгут или Хорт специально вымылся и побрился перед тем, как пойти поговорить с ней? – Ты как-то странно на меня смотришь, – сказал Хорт. – Э… – Николь неловко отвернулась от него, наткнулась на Карту Квестов, задев ногой, разбудила Бубешвара, который рванул от нее словно вылетевшее из пушки ядро. – Э… странно, что ты здесь. Разве ты не должен быть рядом с Софи? – А разве ты не должна была вернуть Софи Карту Квестов? Не трогая ее? – Я нашла ее в таком виде, – сказала Николь. – Ага, нашла. Оправдывайся, оправдывайся, первоклашка. – Между прочим, это меня Сториан включил в этот квест, а не тебя. – Вздорная, дерзкая первоклашка, – добавил Хорт. – Ничего ты не понимаешь, – покачала головой Николь. Хорт удивленно приподнял бровь. Николь посмотрела в его бездонные темно-карие глаза. – Я должен был ответить на твои письма, – наконец начал Хорт. – Так ты прочитал их? В самом деле? – удивилась Николь. – Прочитал, да, но просто подумал… что это шутка, розыгрыш. – Вот как? – Но они мне понравились. Очень. – Именно это ты мог бы написать в ответ, – заметила Николь. – Ты совсем не похожа на всегдашницу. – Почему? Потому что не выгляжу как принцесса? – спросила Николь, которую больно задели эти слова. – То есть я имела в виду, что все они… – Потому что ты лучше любой принцессы, – не дал ей договорить Хорт, придвигаясь ближе. – И это платье… – Другого у меня сейчас просто нет. – Лицо Николь порозовело, сделавшись одного цвета с платьем. – К тому же я не собираюсь надолго задерживаться в Лесах… – Почему? – удивился Хорт. – Мне нужно возвращаться домой, к папе, – пояснила Николь, испытывая непреодолимое желание положить голову на плечо Хорту. – Видишь ли, даже если бы я захотела остаться… даже если бы у меня появилась достаточно веская причина для этого… – …отец все равно остается для тебя на первом месте, – закончил за нее Хорт. «Он понимает!» – с восторгом подумала Николь и вздохнула. Каким чутким оказался Хорт! И, судя по тому, что Николь читала о нем, был, как и она, очень близок со своим отцом. – Странно, наверное, встречать людей, о которых ты читала в книге? – спросил Хорт, словно уловив мысли Николь. – Думаешь, что достаточно хорошо знаешь меня из того, что обо мне прочитала? – Думаю, да, – ответила Николь. Хорт немного помолчал, потом сказал негромко: – А знаешь, мне нравятся не только белобрысые долговязые девушки. Николь почувствовала, что у нее подгибаются ноги. – Эта карта не предназначена для глаз студентов! – раздался резкий голос. Софи бесцеремонно протиснулась между Хортом и Николь, моментально загнала Карту Квестов обратно во флакончик и повесила его себе на шею. – Скажу Агате, чтобы лучше следила за вещами, которые принадлежат декану, а не разбрасывала их где попало. Хорт, сходи разбуди ее. – Но вообще-то мы с Николь… – Спасибо, дорогой, – не дала договорить Хорту Софи и небрежно чмокнула его в щеку. – А теперь поторопись, пожалуйста. Хорт нахмурился, но побрел в сторону юта, трогая пальцами то место, куда его поцеловала Софи. Николь услышала, как он бормочет себе под нос: – Мир сошел с ума… – Мне показалось, Николь, что начало нашего с тобой знакомства получилось не самым удачным, – повернулась к ней Софи. – Но нам предстоит работать вместе, поэтому… – Софи замолчала, увидев на плече Николь своего мангуста. Прищурившись, она посмотрела на него, а затем продолжила: – Не знаю, то ли потому, что ты начиталась обо мне, то ли потому, что ты настаиваешь, будто мы с тобой уже встречались… – Встречались, встречались, – перебила ее Николь. – Ты написала в городскую газету заметку о трактире моего папы, в которой было сказано: «Если взять за единицу измерения пирог с ореховой крошкой, можно с уверенностью сказать, что Гавальдону пришла пора перейти на более изысканный уровень кулинарии». – Прости, если я обидела этим твоего отца или его ореховый пирог, – пренебрежительно махнула рукой Софи. – Я этого не хотела. – Это был мой ореховый пирог, – уточнила Николь. – Я его пекла. – Ну, если бы я знала, написала бы, что он был восхитительным, – пропела своим нежным голоском Софи. – Впрочем, как только наш квест закончится, ты сможешь возвратиться домой и печь свои пироги сколько хочешь. И какие хочешь, хоть с орехами, хоть с грибами. А до тех пор нам с тобой выгоднее не ссориться и быть друзьями. Николь была поражена. Когда она читала о Софи, ее всегда раздражало, что никто не мог дать ей отпор. И вот теперь эта девица стоит тут, открыто оскорбляет ее, а она, Николь, может ответить ей только нервным смехом! – Вот видишь, так-то лучше, – безмятежно улыбнулась Софи. – Между прочим, ты не думай, что я не заметила, как на тебя поглядывает профессор Хорт. Да и ты тоже положила на него глаз, гадкая девчонка. – Ну, это тебе Хорт не интересен, а мне он нравится, отрицать не стану.