Я спросила: — Что по поводу Марка Джеймса? — Я не уверен, что должен спрашивать тебя об этом, Кей. — Что именно ты имеешь в виду? — Вас двоих видели вместе в Нью-Йорке несколько недель назад. У «Галлахера». — Он неловко замолчал, кашлянул и добавил некстати: — Я не был там много лет. Я разглядывала дым, поднимавшийся с кончика моей сигареты. — Насколько я помню, бифштексы там просто замечательные... — Остановись, Том, — сказала я тихо. — Там полно добродушных ирландцев, которые пьют и шутят безо всякого удержу. — Остановись, черт побери! — я повысила тон. Сенатор Патин смотрел прямо на наш столик, в его глазах промелькнуло любопытство, когда он задержал взгляд сначала на Итридже, а потом на мне. Наш официант вдруг принялся подливать кофе и выяснять, не нужно ли нам что-нибудь еще. Мне стало неприятно жарко. — Не вешай мне лапшу на уши. Том, — остановила я его. — Кто видел меня? Он отмахнулся: — Важно только то, откуда тыего знаешь. — Я его знаю очень давно. — Это не ответ. — Со времен юридического факультета. — Вы были близки? — Да. — Любовники? — О Господи, Том! — Извини, Кей, это важно. — Промокнув губы салфеткой, он потянулся за кофе и обвел взглядом зал ресторана. Итридж явно чувствовал себя крайне неловко. — Скажем так: в Нью-Йорке вы провели вдвоем большую часть ночи. В «Омни». Мои щеки горели. — Твоя личная жизнь, Кей, совершенно меня не интересует. Я сомневаюсь, что она интересует кого-то еще. За исключением этого, отдельно взятого случая. Пойми меня правильно, мне очень жаль, — он откашлялся и, наконец, снова взглянул мне в глаза. — Черт побери. Приятелем Марка, Спарацино, интересуется Департамент юстиции... — Его приятелем? —Это очень серьезно, Кей, — продолжал Итридж. — Я не знаю, что представлял собой Марк Джеймс в те времена, когда вы учились на юридическом факультете, но зато мне известно, что произошло с ним с тех пор. У меня есть подробные сведения. После того как тебя видели с ним, я провел кое-какое расследование. Семь лет назад у него были серьезные неприятности в Таллахасси. Шантаж. Мошенничество. Преступления, в которых он был признан виновным и за которые провел некоторое время в тюрьме. И уже после всего этого он сошелся со Спарацино, который подозревается в связи с организованной преступностью. Я чувствовала, как неумолимые тиски выжимают кровь из моего сердца, должно быть, я сильно побледнела, потому что Итридж предложил мне стакан воды и стал терпеливо дожидаться, пока я возьму себя в руки. Но когда я снова встретилась с ним взглядом, он продолжил свое разрушительное повествование с того места, На котором прервался. — Марк никогда не работал в «Орндорфф и Бергер», Кей. Фирма даже никогда не слышала о нем, что нисколько меня не удивляет. Марк Джеймс не имел возможности заниматься юридической практикой — он был исключен из коллегии адвокатов. Оказывается, он просто личный адъютант Спарацино. — А Спарацино работает в «Орндорфф и Бергер»? — выдавила я из себя. — Он их адвокат, специализирующийся на индустрии развлечении. Это действительно так, — ответил Итридж. Я молча пыталась сдержать наворачивавшиеся слезы. — Держись от него подальше, Кей. — Итридж пытался быть помягче, и в его голосе сквозила грубоватая ласка. — Ради Бога, порви с ним. Порви, что бы там у тебя с ним не было. — У меня с ним ничего нет. — Мой голос дрожал. — Когда последний раз ты разговаривала с ним? — Несколько недель назад. Он звонил. Мы говорили не более тридцати секунд. Итридж кивнул, как будто ожидал этого. — Да, беспокойная жизнь — один из ядовитых плодов криминальной деятельности. Сомневаюсь, что Марк Джеймс располагает временем для длительных телефонных разговоров. Сомневаюсь, что он вообще приблизился бы к тебе, если бы ему не было от тебя что-то нужно. Расскажи мне, как тебя угораздило оказаться с ним в Нью-Йорке. — Он хотел увидеться со мной, хотел предупредить меня о Спарацино, — добавила я неуверенно, — во всяком случае, он так сказал. — И он предупредил тебя о нем? — Да. — Что именно он сказал? — Именно то, что ты как раз и говорил. — Зачем он тебе это рассказывал? — Он сказал, что хочет защитить меня. — Ты в это веришь? — Я уже сама не знаю, во что, черт побери, верю. — Ты любишь этого человека? Я молча уставилась на главного прокурора застывшим взглядом. Очень тихо он произнес: — Мне нужно знать, насколько ты уязвима. Пожалуйста, не думай, что мне это нравится, Кей. — Пожалуйста, не думай, что это нравится мне, Том. — Я говорила срывающимся голосом. Итридж убрал с колен салфетку и, прежде чем засунуть ее под тарелку, принялся неторопливо и аккуратно ее складывать. — У меня есть причина опасаться, — сказал он очень тихо, и мне пришлось наклониться, чтобы расслышать его слова, — что Марк Джеймс может сильно навредить тебе, Кей. Есть основания подозревать, что именно он стоит за попыткой вторжения в твой кабинет... — Какие основания? — оборвала я его. — О чем ты говоришь? Что доказывает?.. — Слова застряли у меня в горле, когда возле нашего стола внезапно появился сенатор Патин и сопровождавший его молодой человек. Я не заметила, когда они встали и направились в нашу сторону. Они уже поняли, что вмешались в напряженный разговор, о чем свидетельствовало выражение на их лицах. — Джон, рад тебя видеть. — Итридж отодвинул свой стул. — Ты ведь знаком с главным медицинским экспертом Кей Скарпеттой? — Конечно, конечно. Как поживаете, доктор Скарпетта? — Со сдержанной улыбкой сенатор пожал мне руку. — А это — мой сын Скотт. Я заметила, что Скотт не унаследовал от своего отца грубые, довольно крупные черты лица и невысокое, приземистое телосложение. Молодой человек был противоестественно красив, высок, строен, его приятное лицо обрамляла шапка великолепных черных волос. Ему было двадцать с чем-то, а в глазах сквозила обжигающая надменность, которая меня неприятно беспокоила. Дружеский разговор не рассеял моей тревоги, и после того как отец с сыном в конце концов снова оставили нас одних, я не почувствовала себя лучше. — Я видела его где-то раньше, — сказала я Итриджу после того, как официант снова налил нам кофе. — Кого? Джона? — Нет, нет... Конечно, сенатора я видела и прежде. Я говорю о его сыне, о Скотте. Его лицо выглядит очень знакомым. — Возможно, ты видела его по телевизору, — ответил Итридж, украдкой бросая взгляд на свои часы. — Он актер, или, по крайней мере, пытается им быть. Кажется, у него несколько незначительных ролей в каких-то мыльных операх. — О боже мой, — пробормотала я. — Ну, может быть, еще пара эпизодических ролей в кино. Он жил в Калифорнии, а теперь обретается в Нью-Йорке. — Нет, — сказала я ошеломленно. Итридж поставил чашку на стол и уперся в меня спокойным взглядом. — Как он узнал, что мы завтракаем здесь сегодня утром. Том? — спросила я, усиленно стараясь придать своему голосу твердость. Перед глазами всплывал образ: «Галлахер», одинокий молодой человек, потягивающий пиво через несколько столиков от того места, где сидели мы с Марком. — Понятия не имею, откуда он узнал. — Глаза Итриджа блестели от тайного удовлетворения. — Достаточно сказать, что я не удивлен, Кей. Молодой Патин уже несколько дней следует за мной как тень. — И это и есть твой источник информации из Департамента юстиции?.. — Боже милостивый, конечно нет! — воскликнул Итридж. — Спарацино?