– Я серьезно. Я подбираю людей. По-моему, ты, Джаспер и Грифф обладаете тем самым волшебным притяжением. – Издеваешься, да? – Неужели похоже? – Нет, но… А что они говорят? – Я еще с ними не беседовал. Ты первый кусочек мозаики, Дин. Очень трудно найти басиста, который одновременно удовлетворил бы Гриффа своей скрупулезностью, а Джаспера – артистизмом исполнения. Дин решает ему подыграть: – Ну а ты, конечно, будешь менеджером. – Разумеется. – Но Джаспер с Гриффом уже в группе. – «Блюзовый кадиллак» – не группа, а полудохлый пес, которого давно пора прикончить. Из чистого сострадания. Капля с потолка падает Дину за воротник. – Их менеджеру это не понравится. – Бывший менеджер Арчи сбежал, прихватив кассу. Так что теперь менеджером у него стал Ларри Ратнер. А из него такой же менеджер, как из меня прыгун с шестом. Дин отпивает колы с бурбоном. – Это и есть твое предложение? – Это мой план. – А может, сначала попробовать сыграться, прежде чем мы все… – Дин вовремя осекается, едва не сказав «сольемся в экстазе», – прежде чем строить планы? – Безусловно. По счастливой случайности твой бас при тебе. Зрителей полон зал. Не хватает только твоего согласия. «О чем это он?» – Так Арчи Киннок же выступает. Басист у него есть. Устраивать прослушивание здесь негде и некогда. Левон снимает дымчатые очки, аккуратно протирает стекла. – Значит, ты не против сыграть с Джаспером и Гриффом. Так? – Ну да, наверное, но… – Погоди. Я сейчас вернусь. – Фрэнкленд надевает очки. – Мне срочно надо отлучиться. Важная встреча. Я ненадолго. – Что еще за встреча? Вот прямо сейчас? С кем? – С черной магией. Дин стоит в углу, ждет Левона, не отходит от гитары и рюкзака. Из колонок несется «Sha-La-La-La-Lee», песня Small Faces. Дин критически вслушивается в текстовку, но его размышления прерывает знакомый голос: – Эй, Мосс! Дин видит перед собой знакомую носатую морду с выпученными глазами и дурацкой улыбкой – Кенни Йервуд, приятель по колледжу. – Кенни! – А, ты еще жив! Нифига себе, патлы отрастил. – А ты свои подкорнал. – Как говорится, «нашел настоящую работу». Если честно, так себе удовольствие. Ты был дома на Рождество? А чего в «Капитан Марло» не зашел? – Был, но подхватил грипп и все праздники провалялся у бабули. Даже никому из наших не позвонил. «Стыдно было». – Ты же в «Броненосце „Потемкин“», да? Ходят слухи про контракт с «И-эм-ай» или что-то в этом роде. – Не, там не склеилось. Я в октябре от них ушел. – Ну, ничего страшного. Групп много. – Хочется верить. – А с кем ты сейчас? – Я не… ну… в общем, кое-что намечается. Кенни ждет от Дина внятного ответа: – Что с тобой? Дин решает, что правда выматывает меньше, чем ложь. – Да день у меня сегодня хреновый. Меня грабанули с утра пораньше. – Фигассе! – Ага. Накинулись вшестером, прикинь. Я им пару раз врезал, конечно, но у меня отняли все деньги. За квартиру платить нечем, и хозяйка меня вытурила. Вдобавок выгнали с работы, из кофейни. Так что я по уши в дерьме, приятель. – И куда ж ты теперь? – До понедельника перекантуюсь на диване у знакомого. – А в понедельник? – Что-нибудь придумаю. Только не говори нашим в Грейвзенде. А то начнут трепать языками, бабуля Мосс с Биллом и брат обо всем узнают, начнут волноваться… – Не, я никому не скажу. А пока вот, на первое время. – Кенни достает кошелек, засовывает что-то Дину в карман штанов. – Ты не думай, я тебя не лапаю. Там пять фунтов. Дину ужасно неловко. – Ты что! Я ж не давил на жалость… – Да знаю я. Но если б со мной случилась такая хрень, ты сделал бы то же самое, правда? Целых три секунды Дин борется с желанием вернуть деньги. Но на пять фунтов можно жить две недели. – Ох, Кенни, спасибо огромное. Я верну. – Еще бы. Вот как выпустишь первый альбом, так и вернешь. – Я не забуду, честное слово! Спасибо. Я… Внезапно раздаются вопли и крики. Сквозь толпу кто-то проталкивается, сбивает людей с ног. Кенни отскакивает в одну сторону, Дин – в другую. Ларри Ратнер, басист «Блюзового кадиллака», стремглав несется к лестнице. За ним бежит Арчи Киннок, но спотыкается о футляр Динова «фендера», падает и стукается головой о бетонный пол. Ратнер взбегает по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, распугивает посетителей кофейни наверху. Арчи Киннок встает, шмыгает расквашенным носом и вопит в лестничный пролет: – Сволочь, я тебе сердце вырву и растопчу, ты мне в душу наплевал! Пошатываясь, он карабкается вверх по лестнице. Все недоуменно переглядываются. – Чего это они? – спрашивает Кенни. Дин мысленно превращает угрозу Арчи в строку будущей песни «Рас-топ-топ-топ-чу твое лживое сердце, как ты растоптала мое…». Появляется Левон Фрэнкленд: – Вот это да! Вы видели? – А то. Левон, это Кенни, мой приятель по музыкальному колледжу. Мы когда-то вместе лабали в одной группе. – Рад знакомству, Кенни. Левон Фрэнкленд. Надеюсь, ураганы Киннок и Ратнер вас не задели?