– Ты собирался рассказать мне про сообщения, которые приходят тебе в голову, – напоминает Джаспер, – но пришел Стив Марриотт и помешал. Взгляд Брайана Джонса скользит по лицу Джаспера. – Это же пару часов назад было? А кажется, давным-давно. – Я сейчас наложу на вас оберег, – говорит Николь. – Я прошла специальный курс колдовства. В прошлой жизни моей наставницей была фея Моргана. – Мисс Кресси, – говорит Брайан Джонс, – руки прочь от моих сосков. Сейчас не время и не место. – А в туалете клуба «Фламинго» он говорил совсем другое, – поясняет Кресси Джасперу. – Ой, я опять проболталась. Нечаянно. – Девушки, мне нужно побеседовать с приятелем, – говорит Брайан Джонс. – С глазу на глаз. Вы пока идите, поразвлекайтесь где-нибудь еще. – Фу, зануды! – Николь обиженно надувает губы, и обе девушки уходят. Брайан Джонс подается вперед. Поля его шляпы касаются головы Джаспера. – Кит, Мик и я жили в Челси, в какой-то халупе. Вот тогда все и началось. Не постоянно, а наскоками. Иногда дружелюбно. «Отлично, Брайан, молодец!» А иногда говорят, что я – дерьмо. А иногда отправляют меня неизвестно куда и непонятно зачем. Вот как сегодня: «Студия „Лайм-Гроув“, живо!» Может, это просто мое подсознание? Или я кислоты перебрал? Я похож на психа? – Я никого не сужу. Я сам два года провел в лечебнице. Брайана Джонса трудно понять. – Надо бы с тобой задружиться. Где-то рядом роняют поднос со стаканами. Звучат одобрительные возгласы. «Быстрее!» – Слушай, а этот твой голос никогда не кажется тебе зловещим? Брайан Джонс допивает виски. – А почему ты спрашиваешь? Джаспер лежал в медпункте школы Епископа Илийского. Головная боль бушевала циклоном. Медсестра дала Джасперу аспирин и ушла по своим делам. Над Фенскими болотами грохотал гром. Майский полдень был сумрачен, как во время солнечного затмения. В дверь постучали: тук-тук. Джаспер ждал, когда кто-то войдет. Или уйдет. В дверь постучали: тук-тук. – Медсестры нет, – крикнул Джаспер через дверь. В дверь постучали: тук-тук. – Входите, – крикнул Джаспер. В дверь постучали: тук-тук. Джаспер решил, что это какой-то робкий первогодок. Он встал с кушетки – мозг колотился о стенки черепа – и подошел к двери. В коридоре никого не было. Джаспер решил, что кто-то пошутил, и закрыл дверь. В дверь тут же постучали: тук-тук. Джаспер распахнул дверь. В коридоре никого не было. Никого. У Джаспера заложило уши. Он вздрогнул. «Тук-Тук? – мысленно окликнул он. – Это ты?» Никто не ответил. Джаспер закрыл дверь. В дверь постучали: тук-тук. Стук мог быть только в голове Джаспера. В оконное стекло ударили первые капли дождя. Костяшками пальцев по дереву прозвучало: тук-тук. Джаспер почувствовал, что Тук-Тук наблюдает за ним, будто снайпер или психолог. Или будто хищная птица. Дождь поливал старинные камни Или, старинные плиты, реку, асфальт и крыши автомобилей. На Джаспера обрушилась какофония стука: туктуктук-ТУК-ТУК-ТУК-тукитук-тук. Он упал на кушетку, натянул одеяло на голову и забормотал: – Я не сумасшедший… не сумасшедший… не сумасшедший… – хотя, наверное, так и делают психи, скатываясь в бездну безумия. Внезапно стук прекратился. Джаспер ждал, когда он возобновится. Высунулся из-под одеяла. Дождь прошел. Капала вода. В дверь постучали: тук-тук. Джаспер не стал отвечать. Стук раздался еще раз: тук-тук. Дверь отворилась, в комнату заглянул робкий первогодок в школьной форме на вырост: – Привет. А где медсестра? Меня мистер Кингсли отправил в медпункт, говорит, что краше в гроб кладут. Той ночью Джасперу приснился сон, четкий, как кинофильм. Снег падал на горный монастырь, на высокие стены, на причудливо изогнутые крыши, на сосны. Снилась Япония. Какие-то женщины на сносях мели деревянные мостки жесткими метлами. Извилистый туннель, освещенный призрачным светом грез, вел в сводчатый зал. В зале стояла коленопреклоненная статуя богини, в три-четыре раза больше натуральной величины, будто вырубленная из ночного неба. Великанские ладони сложены вместе, образуя чашу размером с колыбель. Алчный взгляд устремлен в чашу. Хищный рот широко раззявлен. «Если монастырь Сирануи – вопрос… – изрекает мысль. – Тогда здесь – ответ». Беззвучно трепещет пламя, голубовато-лиловое, как цветок дурмана. Джаспер сообразил, что его заманили сюда, чтобы принести в жертву, и по извилистому туннелю бросился прочь из храма. За ним со стуком задвигались деревянные двери. Тук, тук, тук, тук. Он вернулся к себе в комнату, в Свофхем-Хаус, в свой мир, запер дверь на засов, спрятался под одеяло. Но все равно слышал: «Тук-тук, тук-тук…». Тук-Тук пробивал дыру в стене между заснеженным храмом в Японии и комнатой Джаспера в Или, и ни в коем случае нельзя, нельзя допустить, чтобы это произошло… но оно уже произошло… – Ни хрена же тебя торкнуло, – говорит Брайан Джонс. – Жуть. В клубе так накурено, что свет ламп кажется тускло-коричневым. Джаспер пьет и пьет виски, но бокал почему-то не пустеет. – А в вашей школе все, что ли, на кислоте сидели? – спрашивает Брайан Джонс. – В тысяча девятьсот шестьдесят втором году нам было известно только про лимонную кислоту в леденцах и про серную и соляную – из уроков химии. – И твоего приятеля на самом деле зовут Хайнц Формаджо? «Хайнц» – как марка кетчупа и бобов в томате? И «Формаджо» – как «сыр» по-итальянски? – Да, – отвечает Джаспер. – Он немецко-итальянский швейцарец. А если не считать кислотных трипов, с тобой было что-нибудь похожее на Тук-Тука? Брайан Джонс щурит глаза: – Ну, мне иногда приходят отвратные сообщения, но твой Тук-Тук – это… – Это кошмар, де Зут! – долетел из необозримой дали знакомый голос. – Джаспер, тебе снится кошмар! Просыпайся. Джаспер резко сел, уставился на знакомое лицо, но пока еще не понимал, настоящее это, прошлое или будущее. Рядом с ним сидел Формаджо. Почему-то они были в своей комнате. А Джаспер думал, что был в медпункте. Стук прекратился. – Ты говорил на каком-то иностранном языке. Не на голландском. Совсем на чужеземном. Типа китайского. Часы показывали четверть второго. – Что случилось? – спросил Формаджо. В дверь постучали: тук-тук. Джаспер посмотрел на Формаджо, надеясь, что приятель тоже услышал. В дверь постучали: тук-тук. – Ты слышишь? – Джаспер задрожал.