– Так, и что? Никто ничего не скажет? – обращается Дин к присутствующим. Брюс улыбается. Джаспер не понимает его улыбки: – А что надо сказать? – То, что ты спишь с Эльф, еще не дает тебе права голоса. Вздохи, перешептывания. Все смотрят на Эльф. – Ребята, спокойнее, – говорит Левон. – Чем занимается Эльф в свободное время – ее личное дело, – говорит Дин. – А мое дело – группа. Короче, Брюс, в «Утопия-авеню» у тебя прав нет. Никаких. Эльф вздыхает: – Может, хватит уже? Мы же празднуем… – Я не претендую на права, Дин, – произносит Брюс с терпеливыми учительскими интонациями. – И не требую голоса. Да, я парень Эльф, мне повезло. И нет, я не в группе. Но я вижу, что ваш корабль вот-вот налетит на огромный айсберг. И поэтому не могу молчать. Я так и скажу: «Перед вами айсберг, осторожнее!» И этот айсберг – твоя «Оставьте упованья». – А скажи-ка, мистер Маккартни, сколько у тебя хитов в первой двадцатке чарта? – спрашивает Дин. – А то я что-то подзабыл. Улыбка Брюса сбивает Джаспера с толку. – Видишь ли, Дин, со знанием дела судить о рок-музыке может не только кто-то из The Beatles. – Зато изображать из себя короля шоу-бизнеса на пустом месте может только мудак. Мудак. На брусчатке Мейсонс-Ярда визжат тормоза. Высыпают звезды. По соседству, в галерее «Индика», идет вернисаж. Джаспер слышит смех. – Ну, попробуем еще разок, – говорит Дин. Два товарища по «Утопии» стоят перед дверью дома 13А. Четыре месяца назад они пытались туда попасть с помощью волшебных слов «Брайан Эпстайн». Две недели назад менеджер The Beatles умер. Самоубийство. Пару дней об этом писали все газеты. – Слушай, твой новый приятель ведь обещал все устроить? – Да, обещал, – говорит Джаспер. – Но перед этим нюхнул кокаина в бибисишном туалете, так что гарантий у меня нет. – А, какая разница! Давай рискнем. – Дин жмет золотую кнопку дверного звонка. Узкая прорезь открывается. Появляется всевидящее око: – Добрый вечер, господа. – Привет, – говорит Дин. – Э-э… мы тут… в общем… – Мистер Мосс, мистер де Зут, – изрекает око. – Как у вас дела? Дин смотрит на Джаспера, переводит взгляд на око: – Хорошо. А у вас? – Поздравляю с выступлением на «Вершине популярности», – вещает всевидящее око. – С первым и, уверен, далеко не последним. – Спасибо, – говорит Дин. – Вот уж не ожидал… Прорезь закрывается, дверь 13А распахивается. На пороге стоит лысый тип борцовского телосложения, наряженный кучером. Изнутри доносится музыка и оживленные голоса. – Добро пожаловать в «Scotch of St. James». Меня зовут Клайв. Мне поручено предложить вам членство в клубе. Все необходимые бумаги направлены в агентство «Лунный кит», так что входите, пожалуйста… Потолки высоки, красота непроста, проницательные взгляды, стремные наряды, прикиды будущего года, скопление народа, коридор, который ведет в салон. Густой дым, золотистый свет, зеркала – то ли двери, то ли зеркала, не поймешь; лучше их избегать. Блещут брильянты, бумерангом летает смех, пузырьки шампанского, шеренги бутылок на полках вдоль шотландского пледа стен, слухи и сплетни косяками, легендарные лица под странными углами, изголодавшиеся таланты и их пресыщенные ценители, потенциальные покровители, блестят губы, скалятся зубы, благоухает французский парфюм, хамят какие-то северяне, дебютантки томно флиртуют и с хамами, и со льстецами, тлен ухлестывает за юностью, юность придирчиво оценивает тлен, смятение чувств… шеренги кабинок вдоль стен. В углу стоит настоящая почтовая карета. Из подвала доносится гулкое уханье басов. «Держись меня, детка, – восклицает мужской голос, – будешь в шелках спать и шелками жопу подтирать!» Джасперу кажется, что он попал в зоопарк без клеток. Дин шепчет ему на ухо: – Ой, глянь! Майкл Кейн. И Джордж Бест! Нет, не смотри! Джаспер смотрит. Знаменитый актер смеется, невысокий бородатый брюнет что-то ему рассказывает. – А Джордж Бест – это кто? – Ты правда не знаешь, кто такой Джордж Бест? – Я правда не знаю, кто такой Джордж Бест. – Один из трех лучших футболистов мира, вот кто! – Ясно. Я закажу чего-нибудь выпить. Тебе что взять? Дин морщит лоб: – А что в таких местах пьют? – Дедушка всегда говорил, что, если не знаешь, проси виски со льдом. – Отлично. Спасибо. А я пока сбегаю в сортир. Я мигом. Джаспер протискивается к бару. У барной стойки, в дымном сумраке, беседуют трое, перекрикивая шум. – Да, конечно, трудами Эпстайна Тhe Beatles сколотили огромные состояния. А вот сувенирную и сопутствующую продукцию он отдавал на откуп за гроши, – говорит один. – Никакого представления о мерчандайзинге. Мелкий торговец мебелью, которому невероятно повезло. – А что ж его раньше не турнули? – спрашивает второй. – Между прочим, – вмешивается третий, – мой шофер слышал от шофера Ринго, что они так и собирались сделать, когда вернутся из Уэльса. Ну, они ж туда к своему Махариши ездили… – Ага, понятно. Значит, Эпстайн про это разузнал, – говорит первый. – Похоже, «случайная передозировка снотворного» была вовсе не случайной. – Глупости! – заявляет второй. – Заглотил горсть таблеток, только и всего. Переусердствовал, как обычно. – Руки вверх! – Брайан Джонс, с мексиканской шляпой на голове, сидит в полуприватном закутке, между двумя девушками. – Виски или жизнь! Класс, что ты пришел. Дина все еще нет, поэтому Джаспер вручает Брайану бокал «Килмагуна». «Вот Дин вернется, закажу ему еще один». – Знакомься, это Кресси, – кивает Брайан Джонс на стройную кудрявую брюнетку, – и ее задушевная подруга… – Николь, – шевелит пальчиками та. – Привет. – Челка как у Мэри Куант наполовину скрывает ее глаза. – Я тебя откуда-то знаю… эти волосы… – Джаспер сегодня был на «Вершине популярности», – говорит Брайан Джонс. – Я так и знала! – Николь хлопает в ладоши. – Личность – это волосы. Вот как золотая шевелюра Брайана. – Я бог Солнце, а это неиссякаемый источник моей мужской силы, – соглашается Брайан Джонс. – Если его обрить наголо, то никто его не узнает. И он будет точь-в-точь Колобок. – Ты – Лев, – говорит Кресси Джасперу. – Рыбы, – отвечает Джаспер. – Вот потому ты и страдаешь. В тебе духовное начало Льва заключено в материальную оболочку Рыб. Джаспер догадывается, что с ним заигрывают, но Кресси выглядит совсем школьницей. – Я не жалуюсь. – Ну конечно, типичный Лев, – заявляет Николь. – Мужчины обожают жаловаться, даром что их никто не заставляет удалять волосы с причинного места. Ой! – Она прижимает пальцы к губам. – Я нечаянно. Потому что навеселе. Совсем чуть-чуть. Это мистер Джонс виноват, гадкий! Брайан Джонс чокается с Джаспером: – Ну, чтоб ты был здоров, как лосось! Он затягивается сигаретой Николь. Аполлон в угаре.