Дину захотелось убить отца. Дин знал, что «футурама» в опасности. Дин уставился на полого лабрадора и сказал ему: – Да. Эльф сидит за пианино бабули Мосс, играет «Moon River»[46]. Дин втягивает носом запах жареного бекона, ковролина, старости и кошачьего наполнителя. Весь первый этаж бабулиного дома свободно уместится в гостиную квартиры Джаспера на Четвинд-Мьюз. Джаспер спокоен и по-джасперовски расслаблен, а четыре поколения Моссов и Моффатов с неподдельным интересом, без малейших признаков неодобрения разглядывают экзотических Диновых товарищей по группе. «Ну, это они пока…» Грифф, выросший в таком же двухэтажном доме – кухня и жилая комната внизу, две спальни наверху, – наверняка чувствовал бы себя уютно, но он поехал на Зверюге в паб «Капитан Марло», чтобы установить аппаратуру, а заодно встретиться с приятелем из группы Арчи Киннока. Седая и морщинистая бабуля Мосс чуть покачивается, тихонько подпевая Эльф. Билл, гражданский муж бабули Мосс, одобрительно кивает – ему нравится исполнение. Громогласная тетя Мардж и тихоня тетя Дот благостно разглядывают гостей. Их сестра, мама Дина, смотрит с фотографии. Рядом с ними сидит Динов брат, Рэй, его жена Ширли и их двухлетний сын, Уэйн, который возится с игрушечными машинками «Динки», изображает аварии на шоссе. В уголке, под полкой с фарфоровыми уточками, примостился Джаспер. Дин смотрит на него. Они живут в одной квартире, у них все на двоих: сигареты, презервативы «Дюрекс», зубная паста, молоко, яйца, гитарные струны, шампунь, простуды и китайская еда навынос… Иногда Джаспер наивен как ребенок, а иногда странный, как инопланетянин, пытающийся выдать себя за человека. Он как-то упомянул, что в школе с ним случился нервный срыв и он угодил в голландскую психлечебницу. Дину было неловко его об этом расспрашивать. Да и вообще, непонятно, являются ли Джасперовы странности причиной или следствием его пребывания в психушке. Эльф завершает «Лунную реку» сверкающим глиссандо. Ей тепло аплодируют. Уэйн ударяет игрушечной машинкой в бок игрушечного грузовика и кричит: «Ка-бум!» – Ах, какая красота! – говорит бабуля Мосс. – Правда, Билл? – Красота неимоверная, – подтверждает Билл. – А ты давно играешь, Эльф? – С пяти лет. Меня бабушка научила. – Вот, с детства надо приучать, – говорит бабуля Мосс. – «Лунную реку» наша Ви очень любила. Динова мама. Они все играли на пианино: и Ви, и Мардж, и Дот, но у Ви получалось лучше всех. – Да, если закрыть глаза, то как будто Ви играла, – говорит тетя Мардж. – Особенно вот эти финтифлюшки в середине. – Эх, если б жизнь сложилась иначе, – вздыхает тетя Дот, – кто знает, как бы для нее все повернулось. В музыке… – Зато Дин унаследовал ее талант, – говорит тетя Мардж. – Ох, у нас же говяжий пирог с почками стынет! – говорит Билл. Тетя Мардж и тетя Дот начинают накрывать на стол. – Слушай, а пианино не заглушают на концертах? – спрашивает Рэй. – Ну, когда девчонки поднимают поросячий визг при виде нашего Божьего дара? – Он кивает на Дина. – Ну, до визга нам пока далеко, – говорит Эльф. – Вот как выступим на «Вершине популярности», тогда все может быть. Aкустика вообще зависит от зала, микрофонов, усилителей. Мы привезли с собой «фарфису». У меня есть еще «хаммонд», но он весит тонну, не меньше. Но у обоих звук мощный. – А на сцену выходить не боязно? – Ширли надевает сыну слюнявчик. – И выступать перед толпой? – Поначалу да, – отвечает Эльф. – Но тут уж либо привыкаешь, либо это не твое. Ой, спасибо, куда мне столько?! – Ну, так ведь в бой идут на сытое брюхо, – заявляет бабуля Мосс. – Так, у всех тарелки полные? Тогда… – Все молитвенно складывают руки, и бабуля произносит: – Возблагодарим же Господа за ниспосланные нам дары. Аминь. Все хором повторяют «Аминь» и приступают к еде. «Еда, как музыка, объединяет», – думает Дин. – Пирог превосходный, – говорит Джаспер, будто оценивает сольное исполнение. – Ой, он и комплименты умеет! – умиляется тетя Мардж. – Вот этого он как раз и не умеет, – поправляет ее Дин. – Он всегда говорит то, что думает. – Мой нос – это рот, – заявляет Уэйн, засовывая кусочек морковки в ноздрю. – Фу, гадость какая! – охает Ширли. – Вытащи немедленно! – А за столом нельзя в носу ковырять, – говорит Уэйн. – Рэй, скажи ему! – Тебе что мама велела? – с притворной строгостью спрашивает Рэй, еле удерживаясь от смеха. Уэйн засовывает палец в ноздрю: – Ой, она там застряла… Это больше не смешно. Тут Уэйн чихает, и кусочек моркови вылетает из ноздри прямо в тарелку Дина. Смеются все, даже Ширли. – А расскажите, как Дин в детстве проказничал, – просит Эльф. – Ну, тут пары часов не хватит, – говорит Билл. – Тут пары недель не хватит, – поправляет его Рэй. – Все врут, – говорит Дин. – Ага, – фыркает Рэй. – Зато ты у нас теперь бунтарь. А я вот – примерный семьянин. «Ну да, потому что ненароком Ширли обрюхатил…» Дин поднимает с пола оброненную Уэйном ложку. – Дин очень переживал, когда его мама умерла, – говорит бабуля Мосс. – Ну, всем тяжело было. Отец Динов… Билл ловит взгляд Дина и подхватывает: – Он тогда совсем расклеился. – Да-да, – продолжает бабуля Мосс. – Рэй был в училище, в Дагенеме, а Дин остался с отцом, на Пикок-стрит, но у них не заладилось. В общем, как Дин поступил в художественный колледж в Эббсфлите, так и переехал к нам с Биллом. Три года жил у нас. Мы им очень гордились. – Вот только вместо того, чтобы стать новым Пикассо, – говорит Рэй, – он решил заделаться гениальным гитаристом. Но мы его все равно любим. – Гениальный гитарист вон он, сидит. – Дин тычет пальцем в Джаспера. – Рэй, ты же был в «Марки». – Я хорошо играю лишь потому, что все время учился, вместо того чтобы жить, – говорит Джаспер. – Но другим рекомендовать этого не стану. – Чтобы чего-нибудь достичь, надо трудиться не покладая рук, – говорит Билл. – Одного таланта мало. Нужна еще и дисциплина. – А Дин очень хорошо рисовал, – говорит тетя Мардж. – Вот его художество, над радиолой. – Все смотрят на картину: пристань в Уитстабле. – Но его всегда тянуло к музыке. Сидел у себя в спальне, упражнялся, пока все до последней нотки точно не сыграет. – Он и сейчас такой, – говорит Джаспер, накалывая вилкой стручок фасоли. – Обычный басист играет просто, умпа-умпа, умпа-умпа, как на тубе. А у Дина такие плавные переборы… – он откладывает вилку, чтобы удобнее было показывать, – бам-бам-би-дамби-дамби, бам-бам-би-дамби-дам. На басу играет, будто на ритм-гитаре. Замечательно! – Джаспер жует стручок. Дин смущается, слыша похвалу. – А вот, видите? – Бабуля Мосс показывает на медную табличку в рамочке и декламирует выгравированные на табличке слова: – «„Могильщики“. Лучшая группа Грейвзенда, 1964 г.». Это Динова группа была. Мы вам потом альбомы с фотокарточками покажем. Эльф жадно потирает руки: – Ах, альбомы с фотокарточками! По улице грохочет мотоцикл. В буфете звенят чашки. – Джек Костелло снова за свое, – ворчит тетя Мардж. – Сажает Винни, сынишку своего, в мотоциклетную коляску и гоняет по городу как ненормальный. Ой, Джаспер, а можно я спрошу, только ты не обижайся… Вот ты так красиво говоришь, прям как диктор на Би-би-си. Ты, наверное, из обеспеченной семьи, да? – До шести лет я жил с тетей, в Лайм-Риджисе. Она держала пансион, но с деньгами всегда было туго. А потом меня отправили учиться в частную школу, в Или. Там я и обзавелся благородным выговором. К сожалению, благородный выговор – это не деньги в банке. – А как же тетя оплачивала твое обучение? – спрашивает Билл. – Его оплатили мои голландские родственники. У меня отец – голландец. Тетя Мардж поправляет вставную челюсть. – Значит, они как раз и богатые, да? – Может, не будем устраивать ему допрос с пристрастием? – говорит Дин. – Так он ведь не возражает. Правда, Джаспер? Джаспер не возражает. – Я бы назвал зеландских де Зутов людьми состоятельными, но не богатыми.