Дейрдра с грохотом переводит каретку пишущей машинки. – Может быть, в отдаленной перспективе, – говорит Беа. – Между прочим, совсем недавно мой старый приятель Бенни Клопп – большой человек на студии «Юниверсал» – попросил, чтобы во время моего пребывания в Лондоне я подыскал для него талантливых юных актрис среди английских красавиц. Вот ты, Беа, явно одна из них. У тебя крупный план с собой? – Что-что? – недоуменно переспрашивает Беа. – Ну, фотография крупным планом, вот так. – Хауи складывает пальцы в рамочку на уровне груди Беа. – Бенни ищет актрис для фильма про Калигулу. Про римского императора. В тоге ты будешь просто обворожительна! – Вы мне льстите, – говорит Беа. – Я еще даже не поступила в театральное. Завтра у меня выпускной экзамен в школе. – В шоу-бизнесе главное – вовремя обзавестись связями. Верно, Эльф? – Верно. Только связи должны быть надежные. Проверенные. В шоу-бизнесе хватает всяких акул, авантюристов и аферистов. Верно, Хауи? – Ах, Беа, твоя сестра мудра не по годам! – говорит Хауи. – Ты знаешь Мартас-Винъярд? – Нет, – отвечает Беа. – А туда тоже дотянулись ваши руки загребущие? – Мартас-Винъярд – курорт в Массачусетсе. У меня там дом. Частный пляж, частный причал, яхта. Трумен Капоте – мой сосед. У меня возникла прекрасная мысль. Когда «Утопия-авеню» отправится завоевывать США, – Хауи складывает руки в индийском жесте «намасте», – ты поедешь с ними и погостишь у меня, в Мартас-Винъярд. Я познакомлю тебя с Бенни Клоппом. С бродвейскими знаменитостями. С Филом Спектором. – Хауи облизывает уголок рта. – И твоя жизнь изменится, Беа. Поверь мне. Поверь своей интуиции. Вот что она тебе сейчас говорит обо мне? – Я чуть было не сказала ему: «Кастрируй себя ржавой ложкой, старый извращенец», – Беа глядит по сторонам, переходя Денмарк-стрит, – но подумала, что все-таки он босс моей сестры, и смолчала. – Строго говоря, он босс Левона, но действительно может пережать нам кислород, так что спасибо. Мимо проезжает курьер на мотоцикле. – А папин приятель-юрист уже проверил ваши контракты? – Еще проверяет. Надеюсь, что он дотошный. Если честно, я не знаю ни одного музыканта, которого бы не облапошили. – Экстренный выпуск! – сипло выкрикивает продавец в газетном киоске. – Гарольда Вильсона обнаружили в гробу, с колом в сердце. Экстренный выпуск! Беа и Эльф останавливаются и ошеломленно глядят на продавца. – Я просто проверяю, слушают меня или нет. Люди разучились слушать. Да вы сами посмотрите! Майским днем по Денмарк-стрит спешат прохожие. – Может, они тебя слышат, но просто думают: «А, в Сохо еще один чудак объявился», – говорит Эльф. – Не-а, – отвечает продавец. – Люди слышат только то, что ожидают услышать. Большая редкость встретить человека с таким слухом, как у вас двоих. В дверях «Джоконды» трое парней уступают дорогу сестрам и пялятся вслед Беа. Судя по их одежде и обтрепанным папкам, это студенты школы искусств Святого Мартина, которая находится неподалеку, на Чаринг-Кросс-роуд. Беа шествует мимо, будто их и не существует, и парни уходят. – Что тебе заказать? – спрашивает Эльф. – Кофе. С молоком, но без сахара. – И это весь завтрак? – Я дома съела половину грейпфрута. – Отец наверняка поинтересовался бы, достаточно ли этого перед собеседованием. Возьми булочку. – Нет, не стоит. У меня и так в животе екает. – Ну как хочешь. Эльф заказывает сэндвич с беконом и два кофе. Миссис Биггс, хозяйка и матриарх «Джоконды», передает заказ на кухню. Сестры занимают столик у окна. – А какую декламацию ты выбрала для прослушивания? – Монолог Жанны д’Арк из шекспировского «Генриха Шестого, часть первая». А музыкальным номером – премилую песенку «Куда ветер дует», сочинение английской фолк-исполнительницы Эльф Холлоуэй. Правда, я не спросила ее позволения. Как ты думаешь, она не будет возражать? – По-моему, мисс Холлоуэй – кстати, я с ней немного знакома – будет польщена. А почему ты выбрала именно эту песню? – Она прекрасно звучит без сопровождения. Вдобавок я слышала, как ты ее сочиняла – и об этом я случайно обмолвлюсь на собеседовании, потому что мне совершенно не стыдно хвастаться знакомством со знаменитостями. А где здесь туалет? – Вниз по ступенькам, вон там, под «Моной Лизой» на стене. Ты там поосторожнее, это как путешествие к центру Земли. По радио The Kinks запевают «Waterloo Sunset»[29]. Эльф глядит в окно, на Денмарк-стрит. Сотни людей проходят мимо. «Действительность стирает себя и записывает заново, – думает Эльф. – Время не хранит воспоминаний». Она достает из сумки блокнот и записывает: «Воспоминания ненадежны… Искусство – воспоминание, выставленное напоказ». В конце концов время побеждает. Книги рассыпаются в прах, негативы истлевают, пластинки запиливаются, цивилизации погибают в огне. Но пока существует искусство, то песни, образы, чьи-то мысли или переживания тоже продолжают существовать, а значит, ими можно делиться. И другие смогут сказать: «Я тоже это чувствую». Через дорогу, в кирпичной арке, под рекламой чулок «Берк-шир», целуется парочка. Похоже, кроме Эльф, их никто не видит: они стоят в глубине арочного проема, а прохожие спешат мимо. Они прижимаются лбами, о чем-то говорят. «Нежный лепет, прощанья, обещанья, уверенья…» Он стандартно симпатичен, а вот она – будто первый день весны в женском обличье. Поза, одежда, порывистость, темные волосы до плеч и озорная улыбка – в этом вся она. «Ты пялишься…» Эльф роется в сумочке, достает пачку «Кэмел», находит зажигалку и прикуривает сигарету. «Ничего я не пялюсь, просто смотрю…» Эльф вспоминает голос, услышанный в прошлом январе, на Кромвель-роуд, в салоне автобуса маршрута 97. Дверной звонок в доме 101 на Кромвель-роуд прозвучал истошным воплем банши. Гулко ухала музыка. – Гулянка в полном разгаре, – сказал Брюс. В тот день они как раз вернулись из Кембриджа, и Эльф хотела остаться дома, но какой-то старый приятель Брюса из Мельбурна – как бишь его? – только что приехал в Лондон, и Брюс хотел с ним увидеться, а Эльф боялась, что если не пойдет с ним, то он заявится домой лишь наутро, с убедительной, но лживой версией своих ночных похождений. Дверь открыл мосластый усатый парень в оранжевой дубленке и с бусами на шее. – Брюси Флетчер! Заходи, на улице мороз! – Какбиш! Ты как, засранец? – Жив. Здоров. На Гидре просто рай. Ты б съездил. – Да я вот собираюсь… Но пока застрял здесь. – А это… – Какбиш посмотрел на Эльф, – наверное… мм… – А это – единственная и неповторимая Эльф Холлоуэй, – объявил Брюс. Эльф пожала костлявую пятерню: – Брюс много о тебе рассказывал. – В Лондоне полным-полно классных австралийцев. Зачем ты выбрала этого бесстыдника? – зубасто оскалился Какбиш. – Ее привлекла моя неотразимая сексапильность, – заявил Брюс. – И гениальность. И мое огромное состояние. – Да-да, именно это, – сказала Эльф, которой приходилось оплачивать все счета и расходы. Какбиш провел их по коридору, мимо фрески с изображением слона, мимо нефритового Будды в нише, мимо молитвенного флажка со словом «Ом», висящего над лестницей. Сквозь вязкую вонь марихуаны, чечевицы и ладана громыхали The Mothers of Invention – альбом «Freak Out!»[30]. В длинном зале собралось человек сорок, все болтали, пили, курили, танцевали, хохотали. – Эй, познакомьтесь, это Брюс и его подруга Эльф! – объявил Какбиш. – Привет, Брюс! Привет, Эльф, – откликнулся нестройный хор голосов. Эльф вручили пиво. Она сделала пару глотков. Откуда-то возникла стройная девушка с густо подведенными глазами, облаченная в нечто медно-золотое. – Привет! Я – Ванесса. Обожаю твои песни. – Судя по выговору, она была из зажиточной юго-восточной Англии. – «Пастуший посох» – это просто восторг. Вообще-то, я модель. Тут Майк Энглси устроил в студии рождественскую вечеринку, поставил твой альбом и говорит… – Ванесса имитирует акцент кокни: – «А теперь разуйте уши!» И… вау! – Спасибо, Ванесса, – сказал Брюс. – Мы очень гордимся этим альбомом. Кто-то тронул Эльф за плечо. Она обернулась. На нее глазами преданного пса смотрел Марк Болан. – Ты куда пропала, Златовласка? – Марк! Мы с Брюсом… – Я тут слушал «Пастуший посох»… – Марк, густо накрашенный, был в кожаной куртке и небрежно повязанном шелковом шарфе. – Классный материал. Кстати, лучшие вещи показались мне похожими на мои новые. Они как раз в духе твоего лейбла. У меня уже набралось на целый альбом. Не подскажешь, к кому из твоих лучше обратиться… – Поговори с Тоби Грином. Но шансов… – С Тоби Грином? Отлично. Он реально протащится от моей идеи. Меня тут торкануло, и я решил написать по песне о каждом из участников Братства во «Властелине колец». С интерлюдией Горлума. А кульминацией станет композиция для Кольца Всевластья.