Сообразив, что ей следует восхититься, Эльф поискала взглядом Брюса, – может, хоть он что-то прояснит. Но Брюс исчез. И Ванесса тоже. – Ты же читала «Властелина колец»? – спросил Марк Болан. – Брюс мне давал первый том, но, если честно, я не… – Я всем говорю, мол, если хотите меня досконально познать, почитайте «Властелина Колец». И все сразу станет ясным. У Эльф не хватило смелости сказать, что в таком случае она станет держаться от книги на пушечный выстрел. Вместо этого она просто пожелала Марку удачи. Он поцеловал свой указательный палец и ткнул им Эльф в переносицу: – Вот приду к Тоби Грину, сошлюсь на тебя. Эльф с натянутой улыбкой посмотрела на него. Ей очень захотелось умыться. – Я пойду поищу Брюса. У вас с ним есть о чем поговорить. Брюса нигде не было. Народу прибавилось. И дыма тоже. Играли The Butterfield Blues Band. Прошло полчаса. Эльф с трудом отвязалась от какого-то фолк-пуриста, который строго отчитал ее за слишком вольное обращение с традиционной версией шотландской народной баллады «Сэр Патрик Спенс», известной с 1765 года (Эльф записала ее для своего альбома «Ясень, дуб и терн»). Тут появился Брюс: – Вомбатик, давай-ка я тебя отсюда уведу. – Куда ты делся? Меня тут… – Настоящее веселье идет в спальне у Какбиша. Пошли, – сказал Брюс и шепотом добавил: – Тебя все заждались. – Слушай, мне не очень хочется… – Пойдем, пойдем, – призывно подмигнул ей Брюс. – Это радикально изменит твою жизнь. Он провел ее сквозь толпу, вверх по лестнице, потом по крутым ступенькам, мимо влюбленных парочек, а потом еще выше. Он остановился у лиловой двери и выстучал замысловатую дробь. Лязгнул засов. – Ага. – В дверях стоял Какбиш. – Прошу прощения за таинственность. – Он решительно задвинул засов. – Просто если народ узнает, то двери снесут. Комнату освещал бумажный фонарь, вращавшийся на треножнике. Свет лучом маяка проплывал по желтым стенам, желто-фиолетовым половицам и камину, закрытому деревянной панелью. В черной вазе стояли черные тюльпаны. За окном виднелся южнокенсингтонский ноктюрн дымоходов, антенн и водостоков. Шесть человек сидели или полулежали на креслах-мешках, подушках и низкой кровати. – Мы тебя потеряли, – сказала Ванесса. – Ты знакома с Сидом? Сид Барретт, вокалист Pink Floyd, бренчал на гитаре и безостановочно напевал: «Ну что, понятно? Ну что, понятно?». Эльф он не замечал. Какой-то мужчина в рубашке с розочками погладил окладистую бороду и, сверкнув плешью, представился: – Ал Гинзберг. Приятно познакомиться, Эльф, – и добавил, показывая альбом Флетчера и Холлоуэй «Пастуший посох»: – Биллу Грэму безумно понравится. – Аллен Гинзберг? Поэт? – уточнила Эльф у Брюса. – Тот самый Аллен Гинзберг? На лице Брюса явственно читалось: «Ну я же говорил!» – Не верьте тому, что обо мне пишут, – сказал Аллен Гинзберг. – Хотя по большей части это правда. Так вот, мой приятель Билл – владелец концертного зала «Филлмор». Слышали про такой? – Естественно. Это же один из лучших залов Сан-Франциско! – Он прямо как для вас создан. И фолк в вашем исполнении – больше чем фолк. – Мы готовы хоть сегодня, – заявил Брюс, – если мистер Грэм организует нам билеты на самолет. Правда, Эльф? Эльф ошеломленно кивнула: – Да, конечно. У дальней стены сидела женщина в джинсовом костюме. – Я – Афра Бут. А вот этот разгильдяй… – (лежавший у нее на коленях молодой человек приподнял голову в облаке прически афро и лениво помахал рукой), – Мик Фаррен. «Еще одна австралийка», – подумала Эльф. – Вообще-то, я скептически отношусь к концепции врат восприятия, но ради науки готова испытать на себе воздействие предмета своего скептицизма, – заявила Афра Бут. Эльф не поняла смысла сказанного, но, заметив выражение лица Афры, с готовностью согласилась: – Непременно. Сид Барретт, не прекращая негромко, демонически напевать «Ну что, понятно?», расстроил гитару. – Эльф, ты что предпочитаешь? – спросил Какбиш, указывая на столик с напитками. – Бренди? Кусочек сахара? – Мне лучше просто кока-колу. Я, наверное, слишком правильная. – Была бы правильная, мы б тебя не пригласили, – заявил Какбиш. – Эльф, садись сюда! – Ванесса похлопала по своему креслу-мешку. – Я безумно завидую твоему таланту. Ты умеешь играть на фортепьяно и на гитаре! Это вообще улет! Эльф села, пытаясь понять, с кем пришла Ванесса – с Сидом или с Алленом Гинзбергом, потому что для Какбиша такая, как она, была недосягаемой. – Я не очень дружу с гитарой. Брюс прозвал меня «Когтем». – В таком случае Брюс – совершенный негодяй. Какбиш принес ей кока-колы. – Ну, за кайфовый приход. Эльф решила, что это такое австралийское выражение, и отпила глоток темной сладости. – Ты явно не девственница, – заметила Афра Бут. «Наверное, это и есть знаменитая феминистская прямота», – подумала Эльф и ответила: – Да и ты, наверное, тоже… Афра недоуменно посмотрела на нее: – Я же только что объяснила… – Понимаешь, Эльф, – сказал Брюс, улыбаясь, как шаловливый мальчуган, – мы с Какбишем решили сделать тебе подарок на день рождения. Заранее. – Правда? – Эльф огляделась. Подарка нигде не было. – Мы тут минут десять как закинулись кислотой, и чтобы ты не скучала… Эльф посмотрела на свою кока-колу, но в голове не укладывалась мысль, что Брюс без спросу подмешает в газировку ЛСД. Какбиш захихикал. – Вомбатик, иногда тебя надо подтолкнуть, – сказал Брюс. Эльф в ужасе поставила бутылку на пол. Ошеломление оказалось сильнее злости, но тревога пересилила ошеломление. Эльф не хотела ловить кайф в присутствии посторонних. Она вообще не хотела ловить кайф. Брюс и некоторые из завсегдатаев «Кузенов» время от времени закидывались кислотой, но Эльф совершенно не привлекали их рассказы об архангелах, пальцах-пенисах и смерти эго. – Погоди, я правильно поняла? – спросила Брюса Афра. – Ты добавил ЛСД в кока-колу, а своей подруге об этом не сказал? – Ты расслабься, – посоветовал Брюс Эльф. Эльф усилием воли подавила желание заорать: «Кретин, да как ты мог?!» На нее смотрел Ал Гинзберг. Если не выдержать эту кислотную пробу, то, наверное, придется распрощаться с мыслью о концертах в легендарном «Филлморе». Она покосилась на бутылку кока-колы, полную на три четверти. Брюс уселся на пол и обиженно надул губы: – Это подарок тебе на день рождения. Ты же у нас не тушуешься. – Он посмотрел на Ала Гинзберга и сказал ему: – Она не тушуется. – Ну что, понятно? Ну что, понятно? – гундел Сид Барретт. – По-настоящему независимый ум не тушуется, – изрек Аллен Гинзберг. – А если Эльф не готова, то кайф ей обломает. Эльф вернула Какбишу кока-колу и сказала Брюсу: – Утром расскажешь мне о своих приключениях. Брюс мрачно поглядел на нее. – Приглядывай за ним, пожалуйста, – попросила Эльф Афру.