— У меня тоже есть одна. — отозвалась она и расстегнула ворот комбинезона. Немного оттянув край, она продемонстрировала девственно-чистую кожу под ключицей. Но буквально через несколько секунд там вдруг чудесным образом проявился ряд аккуратных и стройных красных символов. — Ого! Это какая-то надпись? — поинтересовался он, позволив себе придвинуться почти вплотную. От нее приятно пахло весной — ландышами, фиалками и свежестью утренней грозы. — Да. — кивнула она и еле заметно запрокинула голову, доверительно увеличивая обзор. — Это означает «дитя света» на енохианском языке. — Но почему ее сначала не было видно? — поинтересовался он, отметив как заманчиво пульсирует венка на ее длинной и точеной шее. — Она проявляется только тогда, когда я этого захочу. — пояснила Мари, и надпись снова исчезла, будто повинуясь негласной воле своей обладательницы. — Это тайное тату. Можно сказать, сакральное. Обнаружить такое почти невозможно. Оно проявится на постоянку лишь после смерти носителя. Джесс тихонько присвистнул и изумленно провел пальцем по нежной, бархатистой коже. Ни следа. Словно никакой надписи здесь никогда и не было. Мари все-таки отстранилась и вновь застегнула ворот комбинезона. Однако Джесс готов был поклясться, что она тоже почувствовала притяжение, а не только он. И вообще, ее поведение сейчас было очень похоже на флирт. Разве нет? «Будь трижды проклят тот поганый упырь!» — со злостью подумал он. — «И пусть от моей крови у него случится заворот кишок! Как же бесит, что она не может стать моей! И не только сейчас, но и никогда больше…» Джесс понял, что стремительно мрачнеет, и, стараясь не афишировать это, полез в сумку за табаком. А Мари поспешно занялась ужином, явно маскируя под излишней увлеченностью процессом какие-то свои эмоции, о которых он мог лишь догадываться. Как бы там ни было, но неловкая молчаливая пауза, повисшая между ними, показалась ему красноречивей тысячи слов. Ведь дело вовсе не в том, что он выдает желаемое за действительное. Все вполне могло бы случиться. И даже наверняка случилось бы. Вот если б только проклятые обстоятельства сложились немного иначе… * * * Узкий каменный мост через кромешную черную бездну… Висит себе, не понятно как и на чем — так ненадежно и хрупко, словно дерзкий вызов для самых храбрых путников. Или, скорее, самых чокнутых. Казалось, что там, внизу, даже не пропасть, а бескрайний ледяной космос. И стоит лишь на миг оступиться, как будешь падать туда целую вечность, точно тот пресловутый орел, превратившийся однажды в созвездие. Позади, у самого края пропасти, где берет начало этот безумный мост, одиноко стоит дядя Иен и смотрит на Джесса так, будто прощается. Взглядом, наполненным доброй и тихой грустью. А на противоположной стороне бездны смутно маячит стройная фигурка Мари. И есть во всей этой картинке что-то необъяснимо тревожное. Даже небо над головой давит кричащими багряными красками, будто некогда белоснежные облака внезапно насквозь пропитались свежей яркой кровью. — Иди. — сказал Джессу Иен. — Там твой Потерянный Рай, Адам. Твоя Ева. Твой дом. Я всегда верил, что ты найдешь его однажды. Это то, что я пообещал сестре перед ее смертью. Что помогу тебе отыскать его. А еще… я твердо верю, что именно в этом и есть твоя судьба. Джесс хотел было возразить. Сказать, что ни за что не бросит его, и что нужно идти вместе, как раньше, но внезапно что-то больно проткнуло плечо. Будто челюсть злобной собаки, жадно вонзившей острые клыки в мясо. Обернувшись, он увидел Бирна. Нижняя часть лица друга была обильно перепачкана кровью. Только вовсе не собственной, а чужой. Кровью, хлещущей из прокушенного плеча Джесса. — Какого дьявола? — ошарашенно пробормотал Джесс, чувствуя жгучую смесь досады, обиды и злости. Бирн посмотрел на него странными — непривычно черными, как бездна находящейся рядом пропасти, глазами. Холодно и безэмоционально, будто этими глазами смотрела на него сама смерть. А в следующее мгновение что-то вдруг зашелестело в воздухе, с каждой секундой все громче и громче — какая-то зацикленная по кругу фраза, но Джесс, как ни старался, не мог разобрать в ней ни слова, хоть они и звучали смутно знакомо — будто язык, который он раньше знал, но безнадежно забыл. А потом он внезапно увидел себя самого — с другой прической и гораздо старше. И этот иной Он, возникший из ниоткуда прямо перед носом, показательно приложил указательный палец к собственному виску и слегка постучал, словно предлагая вспомнить что-то или о чем-то подумать. В глазах его, при этом, мелькнул холодный стальной блеск. — Соберись уже и действуй! Времени слишком мало! — жестко отрезал он. — Джесс!! — звонкий и испуганный крик Мари вырвал разум из глубин сна обратно в реальность. Он моментально вскочил и огляделся по сторонам, хотя голова спросонья соображала с большим трудом. Перепуганная девчонка сидела на кровати рядом, подтянув коленки к подбородку, а посреди комнаты высилась зловещая, слегка сгорбленная фигура, казавшаяся гротескно-демонической в красных отблесках умирающего огня из наполовину потухшего очага. — Б-бирн? — окликнул фигуру Джесс, силясь понять, в своем ли уме приятель. От звука знакомого голоса Бирн болезненно вздрогнул, и глаза его из бездонно-черных стали привычно серыми, а взгляд осознанным. Причем травмированный глаз, секунду назад агрессивно вытаращенный наравне с обычным, вновь заметно прикрылся. — Кто это? — хрипло спросил приятель, коротко кивнув на Мари. — Она… — немного растерялся Джесс. — Она с вертолета. Помогла мне тебя найти… Но ты-то сам… как вообще? В норме? И что с тобой, черт возьми, стряслось? Бирн пару раз потерянно моргнул, а затем как-то странно, по-звериному принюхался и, повернувшись к очагу, стал с интересом осматривать оставленную там пустую посуду. — Подожди! У нас есть грибной бульон. — подорвалась Мари, вскакивая с кровати. — Мы пытались тебя им напоить, однако вышло н-не совсем удачно… Хочешь? Бирн согласно кивнул, однако смерил ее холодным и откровенно недобрым прищуром. Не обращая внимания на столь неприкрытую враждебность, Мари кинулась к отставленной в сторону фляжке, а Джесс приблизился к другу почти вплотную. Бирн все еще выглядел неимоверно бледным, почти совсем белым, из-за чего губы его казались слишком тонкими, а взгляд непривычно темным и колючим. Под глазами синели нездоровые круги, а движения стали нервными, отрывистыми и слишком быстрыми, будто у хищной птицы. — Ри? Ты так и не ответил, как ты себя чувствуешь? — встревоженно и настойчиво переспросил его Джесс. В груди скользким холодным гадом шевельнулось какое-то недоброе предчувствие. Приятель поглядел на него долгим, неморгающим взглядом, а затем всеобъясняюще кивнул. — Жрать хочу. — добавил он после паузы. — Сильно… Мари, тем временем, уже протягивала ему заботливо замотанную в беличью шкурку фляжку. Рука ее еле заметно дрожала. С жадностью вцепившись в посудину, Бирн принялся торопливо хлебать бульон, и они смогли немного отдышаться, пару раз переглянувшись исподтишка. Джесс осознавал, что Мари не имеет ни малейшего понятия, насколько странно ведет себя Бирн, поскольку совсем его не знает. А тот, и так-то, всегда отличался весьма причудливыми тараканами… Но лишь сейчас, впервые в жизни, он показался Джессу ненормальным. Ненормальным даже для Бирна… Хоть Джесс и был несказанно рад тому, что друг все-таки очнулся. Выхлебав в один присест всю фляжку и разочарованно постучав ладошкой по дну, Бирн раздраженно отбросил ее в сторону. — Пойду я. — поведал он Джессу. — Пристрелю кого-нибудь… — Я с тобой. — безапелляционно отрезал Джесс, понимая что не готов оставлять друга одного. Разыскивать его вновь по оврагам и болотам как-то совсем не хотелось. Мари поглядела им вослед встревоженно, но ничего не сказала. Джессу нравилось, что она редко с ним спорит. Особенно учитывая, что ее независимый характер вряд ли можно назвать покладистым. Приятная прохлада ночного леса, серебристый свет луны, загадочное уханье сов и еле слышные, почти невесомые шаги идущего впереди друга постепенно успокоили взвинченные нервы. Ноздри вдыхали насыщенный аромат ночных трав, пульс бился в унисон с легким дыханием ветра, и все в жизни вновь казалось не таким уж и мрачным. «Ну, он хотя бы очнулся, и то хорошо» — оптимистично размышлял Джесс. — «Может нам обоим теперь недолго осталось, чего уж тут…» Бирн, довольно быстро выследил и подстрелил зазевавшегося барсука, распотрошил его туповатым кухонным ножом, прихваченным из хижины, и с жадностью впился в горячее мясо зубами, совершенно не заботясь о том, как это выглядит. И пока он жрал бедное животное сырым, Джесс безмолвно стоял неподалеку, устало прижавшись спиной к стволу здоровенной сосны и чувствуя, как на сердце вновь накатывает удушающая тоска. Болезненная и бескрайняя, как этот чертов космос над головою. — Я видел сегодня долбанутый сон. — произнес он, с грустью глядя на окровавленную физиономию друга. — Приснилось, что ты укусил меня, знаешь? Впился зубами в плечо, как бешеный волк… — И впрямь долбанутый. — согласился Бирн, удовлетворенно утираясь. — Но что с твоими лапами-то стряслось? — Долгая история. — отмахнулся Джесс. — Лучше расскажи, что с тобой приключилось. Бирн присел на ближайшее поваленное дерево и начал сосредоточенно рыться по карманам в безуспешных поисках табака. Драная дыра на плече куртки его, похоже, совсем не смущала. Джесс вынул свою табакерку и протянул ему. — Сверни мне тоже. — попросил он. — А то пальцы совсем не слушаются… — Я услышал голос. Женский. — сворачивая самокрутки, начал Бирн. — Показалось, вроде как мать меня зовет… Потом я шел босиком по песку. Он был странным. Белым и блестящим, как снег. Она сидела у самой кромки воды. Улыбнулась и обняла меня. Только это была вовсе не мама. Эта женщина тоже была странной. Сиреневые глаза и белоснежные, как тот песок, волосы. Отчего-то казалось, что я ее знаю. Причем знаю очень давно. А затем она пела мне. Такую красивую и грустную песню на чужом языке. Но я, вроде как, все понимал. Я слушал ее и слушал, пока не уснул… — А потом? — А потом я проснулся. Голодный и замерзший. Да и чувствовал себя так, будто бухал неделю. Смотрю, ты лежишь и дрыхнешь, и рядом эта девица… С вертолета, говоришь? Хм… Это что-то вроде самолета, да? А значит я, черт возьми, был прав? Святы-ые помидоры… — Мы нашли тебя с ней в какой-то ерундовине вроде гигантского кокона. Ты был похож на труп. Я даже так и подумал сначала — все… каюк Бирну… допрыгался… У тебя на плече рваная рана, кстати. Причем выглядит она весьма дерьмово. А еще… меня укусил упырь. Чертов гад хлебал мою кровь, точно вино в праздник. А значит, я скоро сдохну от болотницы или стану жалким голодарем. Хотя… зрелище, которое я только что видел… Было, знаешь ли, очень похоже на то, как они обычно питаются. Наверное, последняя фраза прозвучала слишком грубо и обидно для Бирна. Но Джесса душила депрессия и безысходность, и он ничего не смог с собой сделать. Эмоции, хоть он и старался их контролировать, отчаянно рвались наружу и давали о себе знать. — Ну, значит, мы оба сдохнем. Или сожрем друг друга. — невозмутимо хмыкнул Бирн и, смачно затянувшись, протянул ему вторую самокрутку. — Как по мне, так вполне достойное завершение многолетней дружбы, разве нет? Джесс нервно рассмеялся, чувствуя, как тяжесть тоски и горечь депрессии понемногу отступают. По крайней мере, извечный пофигизм друга остался прежним. — Я тогда использовал мизерикордию, знаешь? Когда дядя заболел… Это было очень быстро. — вполголоса произнес он. — Мы с тобой никогда не говорили о подобной ситуации раньше. А что думаешь теперь? — Нааа… — мотнул головой Бирн. — Я пока на тот свет не тороплюсь. А ты? — Тоже. Хотя это, должно быть, и глупо… Но я бы предпочел помочь Мари. Так зовут эту девчонку. Она попросила проводить ее на берег Чертога. В любом случае, возвращаться в Санкторум нам теперь, наверно, небезопасно. Так что… самое время для исполнения давнего плана. Но стоит все же наведаться к деревне ненадолго, и попросить Айю, чтоб вынесла нам вещи и припасы. Хотя я боюсь, что она решит увязаться за нами. Поэтому даже не знаю, как лучше поступить… А ты что скажешь? Бирн лишь согласно и весьма исчерпывающе кивнул, ничего не ответив. Он всегда «отважно» перекладывал сложные решения на плечи друга. Однако сейчас разрабатывать далеко идущие планы Джесс был морально не готов. «Да и к черту все, к лысому! Как будет — так пусть и будет. Утром решу» — отмахнулся он про себя от назойливых мыслей. — Я всю жизнь мечтал о ней, знаешь? — закуривая, признался он вслух, позволив себе переключиться на более приятные темы. — О подобной девчонке, как эта Мари. А тут вдруг такая подстава… — Она красивая, ага. Только… эт-то… непривычная, что ли… ну, или, кхм… чужая… не знаю, как сказать… — тут же заметно оживился Бирн. — И пахнет она так… необычно. И вообще…