— Ха, а я-то думал, что они моего отсутствия даже не заметят. — умилился Бирн. И только сейчас, когда приятель перестал наконец щуриться и радостно улыбнулся, Джесс окончательно убедился в том, что ему вовсе не показалось, и лицо Ри действительно выглядит иначе. Левый глаз больше не был болезненно прикрыт, глазница стала правильной формы, а улыбка обнажила непривычно целый и ровный ряд зубов. — Балда ты, они любят тебя. — пожурил его Джесс. — Но что с твоим лицом-то вдруг стало? Прям истый красавчик, да и только… — Дак вот… Как-то уснул, а когда проснулся, был в каком-то вроде как гробу — или не гробу… в ящике каком-то каменном… голый и весь в мерзкой, вонючей слизи. После чего чувствовал себя так хреново, будто меня медведи жевали, и это все вдруг вот так вот… — он красноречиво помахал рукой перед собственной физиономией. — Они мне сказали, что была операция. Пока я дрых, вроде как подлатали меня малость. Ну, эм-м… видоизменили… А что, сильно я теперь страшный, да? — как-то болезненно нервно рассмеялся он. — Хватит уже, блин, кокетничать, балбес! Чай не девчонка. — подтрунил над ним Джесс. — Так ты вернешься в деревню? Или как? — Я бы хотел. Но разве я все еще сойду за человека? — на сей раз уже без юмора, но все также напряженно спросил он. — Помимо обновленной рожи этой, я ведь теперь еще сильней изменился, чем раньше… — Да брось! Вполне сойдешь. — заверил его Джесс. Хоть приятель и выглядел бледным, как мел, и болезненно осунувшимся, а движения его оставались дерганно-птичьими, однако это вполне можно списать, к примеру, на ту же болотницу. Вряд ли ведь злобный гаденыш Брюс сможет долго удерживать свой желчный язык за зубами. — Можем сказать, к примеру, что это люди-с-континента тебе лицо подлатали. А Мари, если что, подыграет. Скажем, что ты едва не заразился болотницей, но тебе повезло, как болвану Брюсу. Или вообще можем послать всех любопытствующих к чертям болотным и ничего никому не объяснять. — добавил он, пренебрежительно махнув рукой. — Что нам, впервой, что ли? Что-нибудь придумаем! Все равно теперь все изменилось, и Санкторум уже вовсе не тот, что был раньше. Да и мы с тобой тоже… вовсе не те. — Так значит, Мари все еще здесь? — удивился Бирн, и глаза его заметно загорелись. — А эти ее чудаковатые товарищи? Тоже? — Я тебе все потом подробно расскажу. — пообещал Джесс. Торопиться он не хотел. Так как то, что касается Мари, нужно было хорошенько обдумать и взвесить. — Лучше скажи, ты поесть, случайно, не хочешь? У меня желудок от голода уже слипся. — Да, давай прошвырнемся до Хижины Сов, а по пути пристрелим какую-нибудь дичь. — с энтузиазмом предложил Бирн. — Ты удивишься, но у меня там даже выпивка есть. Чумовая дрянь, причем, скажу я тебе. Это я от них притащил, от вриколашей. — Так ты там, что ли, теперь обитаешь? — удивился Джесс. — В Хижине? — Пару дней последних, ага… — отозвался Бирн. — И вот, пользуясь случаем, приглашаю оголодавшего друга в гости. Джесс засмеялся и с готовностью кивнул. Все это напоминало старые добрые времена, хоть теперь и многое изменилось. Как бы там ни было, главное — что лучший друг все-таки жив и наконец-то вернулся. К тому же Бирн, возможно, единственный человек на свете, которому он может поведать свои наиболее мрачные догадки о собственной чужеродной сущности. Человеки ли они теперь оба или нет — тот еще вопрос… Однако гораздо важнее то, что они все еще те же, кем были раньше. Разве что чуточку старше. А со всем остальным они как-нибудь разберутся. * * * После их последнего совместного посещения Хижины Сов, которое, помнится, было воистину фееричным, Бирн ее малость подремонтировал, а также обустроил еще больше, чем раньше. Все это подсказывало, что он, похоже, отчаялся вернуться в деревню и намеревался жить здесь. Джесс не стал расспрашивать его об этом, однако сделал для себя определенные выводы. Лес вокруг лачуги, знатно пострадавший от выстрелов мощного оружия Рихтера, все еще напоминал своим видом о недавних событиях. Но как же много уже успело измениться с тех пор, даже не верится… Сейчас, нажарив мяса кроликов и куропаток, попавшихся по дороге, друзья ели и пили ту самую выпивку упыриного изготовления, о которой рассказывал Бирн. Называлось это бесспорно незабываемое пойло инэкёльт. Причем по крепости и забористости оно превосходило даже знаменитую корчмуху бабушки Шии, только вот пахло слишком уж своеобразно — то ли какими-то водорослями, то ли рыбьей чешуей, то ли чем-то еще в этом роде. Поначалу казалось, что пить такую дрянь попросту невозможно, и уже от одного глотка тотчас же неизбежно стошнит, но постепенно как-то незаметно втягивался, и чудаковатый, дурно-пахнущий, если не сказать воняющий, напиток даже начинал по-своему нравиться. — Ты продолжаешь ходить к ним? — спросил Джесс, подозревая, что запасы этой чудо-юдо-выпивки Бирн где-то явно пополняет. — Так ведь? Друг тяжело вздохнул, молча задрал рубашку и продемонстрировал ему свои ребра. Между некоторыми из них виднелись странные на вид, чуть сиреневатые прорези. Два ряда побольше и один поменьше. В такт дыханию Бирна, они слегка расширялись и сужались. — Да это же жабры!! — вмиг догадался Джесс. — Дьявол, Ри! Без дураков, я тебе реально завидую! — Ага… — недоверчиво скривился тот. — Такая вот я теперь ац-цкая зверушка… — Не, я серьезно! — мотнул головой Джесс, чувствуя как хмель из-за неосмотрительного жеста еще сильнее ударил по мозгам. — Я вот всегда мечтал плавать под водой, как рыба. Да круче жабр разве что крылья, так что… Бирн заливисто засмеялся и чокнулся с ним стаканом. Старательно почесав в затылке, чтобы хоть как-то укомплектовать в голове увиденное, Джесс, в свою очередь, начал рассказывать приятелю все, что успело произойти во время его отсутствия. Ну, или, вернее сказать, почти все… Так, он умолчал пока о своей близости с Мари, а также об инциденте с загадочной книжкой. Просто для начала нужно разобраться, как Бирн может отреагировать на некоторую своеобразную информацию. К примеру, Мари ему и самому нравится. А то, что Джесс может вдруг оказаться пришельцем из иного мира, он даже самому себе говорил пока лишь «в уме шепотом». Слишком уж дикой до сих пор казалась подобная идея. — Ри, а вриколаши говорили тебе что-нибудь об тех пришельцах, которых они именуют пьёштами? — начал он сильно издалека. — Подозреваю, что они могли рассказать тебе больше, чем нам. Этот Фаррешт — тот еще болван и кривляка… — Он — один из приближенных князя Лиррмута, насколько я понял. — заметил Бирн. — Может даже кто-то вроде наставника или советника. Лично мне показалось, что болваном он только прикидывается. Про пьёшт они пару раз упоминали, ага. Вроде как у них старинная вражда. Пьёшты — это вриколаши их так называют. Я так понял, это какая-то древняя раса, которая может оставлять свои тела и переселяться в другие. Или что-то в этом роде… И еще они, похоже, преследуют вриколашей. Только вот что конкретно они не поделили — фиг поймешь… — Интересно… — призадумался Джесс. Новая информация открывала новые варианты прочтений смысла последних событий. Быстро тут во всем явно не разберешься. — Скажи, а ты видел ее? Матерь? — перевел он разговор на другую тему. — Видел — это не совсем правильное слово… — как-то загадочно отозвался Бирн. — Как бы тебе сказать… Матерь существует вне тела. Как некий высший дух, который можно встретить лишь будучи на грани между явью и небытием. Что-то вроде того… — Пьёшта? — удивился Джесс. — Ты только что говорил, что они могут существовать вне тела. — Н-нет, это совсем иное. — мотнул головой Бирн. — Пьёшты выходят из тела и заходят в другое, чтобы перенестись из мира в мир или из прошлого в будущее, а Матерь… ей тело уже давно не нужно. Оно для нее вроде как пережиток, нечто лишнее или не особо важное, даже не знаю, как объяснить… — Поразительно. — Джесс вновь ненадолго задумался. — Похоже, что та богиня, которая подарила мне Са, и эта Матерь вроде как чем-то схожи… Ты так не думаешь? — Сложно сказать… — в свою очередь задумался Бирн. — Это то, что тебя тревожит? — чуть позже добавил он. — Я же вижу, что ты весь едва ли ни почернел от дум. Поделиться со мной не хочешь? — Ох… — тяжело вздохнул Джесс. От Бирна ничего не скроешь, это точно. Наверное все потому, что друг слишком хорошо его знает. Однако «вскрывать карты» он пока еще не готов. — В последнее время я часто думаю о прошлом. Совсе-ем прошлом… Еще до Симарии. Про похищение ведьмой и людей в балахонах. Рихтер, как ни странно, явно об этом что-то знает, но молчит. Только гнусно ухмыляется, сволочь… Бирн внезапно вздохнул ничуть не легче, чем сам Джесс, и уставился в камин долгим и заметно помрачневшим взглядом. Похоже, что как ни ходи околицами, а тяжелый разговор все-таки назрел… Джесс выпил еще и закурил, не нарушая хмурую задумчивость друга. Алкоголь слабо помог отвлечься, так как взвинченные нервы гасили эффект от его воздействия. Вместо того, чтобы продолжать пьянеть, Джесс внезапно начал трезветь. Причем все сильней и сильней с каждой минутой. С ним такое иногда случается. Досадно, но что поделать… — Я не знаю, как ты отреагируешь… — не глядя на него, внезапно обронил Бирн. — Но Лиррмут сказал мне, что тебя подменили. Возможно, что ты — уже вовсе не тот мальчик, что заблудился в лесу много лет назад… о-о-ох… блин, Джей… Все это звучит, как долбаный бред! Прости… Джесс потянул его за локоть, развернув к себе лицом. То, что Бирн не смотрит ему в глаза, досадовало даже больше, чем очередное подтверждение, что его страхи относительно собственного происхождения далеко не беспочвенны и напрасны. — Я думаю, что так оно и есть. — неожиданно даже для самого Джесса, голос его прозвучал слишком уж ровно и спокойно. Наверное, он просто успел смириться с подобными мыслями. — Я также думаю, что Рихтер намекал именно на это. Возможно, он также получил эту информацию от упырей. Ведь он с ними точно как-то связан, причем гораздо больше, чем говорит. — Да и по фигу! — импульсивно отмахнулся Бирн. — Не парься ты из-за этого. Ведь ты — это ты. — он дружески сжал его руку в своей. — Давай-ка лучше еще выпьем, а? С сердца Джесса свалился тяжеленный булыжник, висевший там уже довольно давно. Нет, он конечно же догадывался, что Бирн именно так на все и отреагирует, однако все равно не мог не переживать. Чокнувшись с Ри стаканами, он поблагодарил судьбу за настолько верного друга. Ведь далеко не каждому можно было бы доверить настолько спорные вещи. Напрягало лишь то, что Бирн так и не озвучил давно тревожащий его самого, логично следующий из сказанного вывод. А Джесс вовсе не хотел, чтобы эта тема превращалась в некое неприкосновенное табу между ними. — Меня также тревожит подозрение, что пьёшта находится среди нас. — набрав в легкие побольше воздуха, продолжил он. — И это некто, кого мы оба хорошо знаем… — Ты прав. — кивнул Бирн. — Я тоже об этом думал. Окончательно осмелев, Джесс открыл было рот для признания, однако ничего сказать так и не успел. — Пьёшта — это Мари, верно? — опередил его Бирн. — Она — единственная, кто выжил после аварии вертолета, но так и не смогла толком объяснить, как ей это удалось. Джесс беспомощно замер с открытым ртом, напрочь огорошенный этим неожиданным выводом. — Нее, вообще-то не единственная… — начал было он. — Но дело даже не в этом. Я сам сначала думал на Рихтера… а потом… после всего, что узнал… К тому же, как я уже сказал, там еще один человек выжил. И так-то… он как раз в разы страннее… и если бы ты только его видел… — Брось, Джей, я понимаю, что тебе тяжело это принять. — вновь прервал его словесный сумбур Бирн. — Она ведь тебе нравится и все такое… Тем не менее, я с самого начала говорил, что она себе на уме. Но есть еще кое-что… Ее сердце стучит неправильно. С этаким отзвуком вроде как двойным… так не бывает, понимаешь? Будто там второе сердце какое-то вслед за первым бьется. Точно прячется так… или… э-эм… маскируется вроде за ним, что ли… — Ч-чего? — только и смог выдохнуть Джесс. — Д-да т-ты это просто что-то путаешь… Я скорее поверю, что пьёшта — это я. Не зря ж меня в детстве подменили. А тут еще эта Са, иммунитет к болезни, сны всякие долбанутые, книжка на бесовском языке и прочие бредни!! — его внезапно прорвало. Уже одна только мысль о том, что Бирн вдруг может оказаться прав, вызывала в душе крайнее отторжение и злость, доходящую едва ли ни до бешенства. — Твое сердце бьется нормально. — со своей извечной категоричностью отрезал Бирн. — Глупо ее выгораживать. К тому же, я вовсе не призываю ее схватить, скрутить и все такое. Ты просто… приглядись к ней. Она — точно пришелец. Но ты ведь и сам это уже знаешь, вот и бесишься потому. Сказать, что Джессу внезапно захотелось хорошенько двинуть этому болвану в тыкву — не сказать ничего. Он порывисто вскочил на ноги, грубо дернув Бирна за ворот куртки, чтобы тот поднялся тоже. — Заткнись, понял⁈ — выпалил он ему в лицо, как только Бирн поднялся с пола. — Мари — моя возлюбленная. И мы теперь гораздо ближе, чем были. Усвоил это, болван⁈ Но ты… ты ведь просто ревнуешь, так ведь? Потому что ты сам ее хотел! Вот и нашвыриваешься теперь, словно дикая псина!! — Ха! — недобро усмехнулся Бирн. — Ну и осёл же ты, Джей! Да, я хотел, и что с того? Я ведь не такой болван, чтоб позволить чужачке вертеть мною в своих целях. А вот ты, похоже, того… — Да ты — просто неудачник! — саданул-таки его в плечо Джесс. — Понятия не имеешь, как с бабами себя вести. И не имел никогда! Вот и не надо теперь на нее наезжать из-за этого, дурья башка! Бирн, вопреки ожиданиям, вовсе не вспылил, а отступил на пару шагов и сел обратно на пол, вновь развернувшись лицом к камину. Такое поведение раздражало еще больше. — Хочешь бесись, хочешь пни меня сейчас или стукни, — невозмутимо бросил он через плечо. — только я все равно прав. Иди домой, Джей. Проспись, как следует, и погляди на свою ненаглядную. Повнима-ательней погляди… Может и заметишь чего… А я тут пока что побуду. Если вдруг зачем-то понадоблюсь — знаешь теперь, где меня искать. — Это понимать как «вали из моего дома»? — язвительно уточнил Джесс. — Понимай, как хочешь. Только ты — вовсе не пьёшта, как ты себе, по ходу, удумал. Пьёшта — эта девчонка. Но вопрос даже не в том, как скоро ты убедишься, что я прав. А вопрос в том, какие у нее могут быть цели! — Бирн умолк и с демонстративным спокойствием закурил, словно подчеркивая этим, что разговор окончен. Джесс все-таки не выдержал и пнул его сбоку по ботинку, скорее демонстрируя этим свою обиду, чем всерьез намереваясь достать. Бирн, конечно же, и ухом не повел, продолжая курить и пялиться в камин. Он всегда отличался едва ли не ослиным упрямством. Если уж что в голову свою вколотит, то кувалдой потом не выдолбишь…