Но как⁈ Неужели все оттого, что он сказал ему тогда, что знает, кто он? Или же это из-за неожиданного выбора таинственной богини, решившей подарить ему свое Са? Джесс перевел взгляд на раскрытую книгу, лежащую поверх одеяла под серебристым светом луны. Закорючки символов на ее страницах слегка мерцали красноватым светом, и все еще казались чуждыми и непонятными. Но он внезапно осознал, что, глядя на эти страницы, испещренные странными закорючками, слишком хорошо помнит текст. А точнее его точный смысл и даже красоту стихотворного слога в литературном переводе едва ли не наизусть. Как такое возможно, Джесс не знал. Как и не знал, откуда взялись воспоминания о таинственном Киенгире с его невероятными, высоко-развитыми городами. Но может разгадка в том, что богиня передала ему эти знания вместе с животворящим Са, «дарующим начало всякой жизни»? Ведь раньше Джесс совершенно точно не помнил ничего об иных мирах на далеких планетах. Но как тогда быть с жуткой ведьмой и тем загадочным ритуалом, который она и люди в балахонах провели над ним в раннем детстве? Связано ли все это как-то между собой? Остался ли он, вообще, после этих событий тем же самым мальчиком, потерявшимся однажды в лесу, или в его теле с тех пор живет кто-то другой? Чуждый этому миру пришелец с далеких холодных звезд… «Пьёшта…» — вдруг навязчиво всплыло в голове. И эта мысль, честно говоря, напугала. Ведь Джесс готов был подозревать в подобном чудаковатого Рихтера или же пострадавшего после аварии Стивена, но уж никак ни самого себя. Хотя, если подумать, что изменилось бы, окажись это правдой? Что изменилось бы именно для него? Ведь он — это все еще он. По крайней мере, в пределах собственного мировосприятия. Так есть ли тогда какой-то смысл переживать о подобном открытии, даже если оно вдруг и окажется верным? «Я просто хочу знать правду» — решил он про себя. — «Вот и все… По крайней мере, я имею на это право» Захлопнув занимательную, но слишком уж волнующую воображение книжку, Джесс отложил ее в сторону и поближе притянул к себе спящую Мари. Родной Санкторум и эта невероятная женщина стали для него истинным домом. Домом, за который он готов не просто сражаться, но и умереть. А все остальное может гореть синем пламенем, поскольку все равно не способно изменить самой сути — того, кто он есть на самом деле. В этими мыслями он и уснул, вдыхая нежный аромат фиалок, исходящий от кожи возлюбленной. В любом случае, жизнь не так уж и плоха, если слишком сильно не наглеть и не придираться… * * * Несколько счастливых дней в жизни Джесса, как это часто бывает, в особенности со счастливыми днями, пролетели почти незаметно. Что называется — на одном дыхании. Мари все это время жила у него и помогала собирать воедино, а также развивать многочисленные идеи того, что можно сделать или улучшить на острове. Раз уж Рихтер пообещал помогать с реализацией планов обустройства жизни симарийцев, то Джесс вовсе не собирался упускать этот редкий и полезный шанс. И тем более, когда рядом настолько искушенный в различных цивилизационных новшествах советчик, каким являлась Мари. Но сегодня она отсутствовала, так как у нее были какие-то срочные дела на далеком и загадочном континенте. Перед самым отплытием на Мрачный Чертог, где она намеревалась воспользоваться порталом Рихтера для быстрого перехода, Мари воодушевленно заметила, что в следующий раз попробует взять Джесса с собой, чтобы показать ему совсем другой мир — тот, в котором она живет. Но сначала нужно договориться обо всем с Рихтером, а также оформить кое-какие необходимые документы, справки и пропуска, разрешающие подобное путешествие. Похоже, что люди-с-континента ни единого шага не могут ступить без соответствующих на то бумажек и всяческих разрешений. Хотя самому Джессу, конечно же, было бы очень любопытно посетить их далекий мир и увидеть все собственными глазами. Ведь Мари уже успела рассказать ему очень много интересного и невероятного, большую часть из которого даже сложно было представить. Пообщался Джесс на днях и со старушкой Шией. Причем тема их разговора, на сей раз, была сугубо личной, и все сказанное осталась только между ними. Просто Джесса все больше тревожили белые пятна в собственном прошлом, и он надеялся, что Шия может знать хоть что-то о нем самом или его прежней жизни из рассказов дяди Иена, с котором старушка прекрасно ладила. — Бабуль, а почему ты всегда говорила, что на мне лежит какая-то миссия? — спросил Джесс в ходе их доверительной беседы за «чарочкой-другой ароматной наливочки». — Что ты имела в виду? — А то и имела. Что именно ты поведешь нас всех в будущее. Ведь ты отмечен знаком Мирового Духа. — своим скрипучем, точно старое дерево на ветру, голосом поведала Шия. — Эт ты о родимом пятне? — тотчас же догадался Джесс. — Но ведь это — всего лишь пятно, ба… Такие есть у многих. — Родимые пятна, и впрямь, встречаются у многих. Но такое, особенное, — только у тебя. — упрямо отрезала старушка. — Это не просто какое-то там пятно, а символ Вселенной, который свидетельствует тем, кто видит суть, о том, что твой дух родом с далеких звезд. Джесс положил ладонь на собственную шею в районе седьмого позвонка и ненадолго задумался. В следствие своеобразного расположения, он не видел обычно своего родимого пятна, но иногда словно чувствовал кожей. Странная россыпь небольших темных пятнышек, закрученных в виде спирали вокруг позвонка. Раньше он не придавал особого значения подобным россказням старушки, но теперь взглянул на них с совершенно иного ракурса. А что если она права? Что если он — и не человек вовсе? Вдруг это странное пятно отмечает то самое место, через которое иноземный пришелец смог проникнуть в тело или разум самого обычного земного мальчишки, некогда похищенного подобной тварью, которую люди принимали за ведьму? Да и те мрачные личности в балахонах также могли быть из числа ее гнусных сородичей. Вдруг подобных пришельцев среди людей полным-полно, и они просто умеют ловко прятаться? «Пьёшты» — вновь с глубокой тревогой подумалось ему. — «Что там Фаррешт говорил насчет их умения мимикрировать под обычных людей? Так просто и не отличишь — уверял он…» От подобных мыслей становилось не просто невесело, а даже как-то мерзко и тошно. Тем более, что Джесс не мог ни с кем ими поделиться. И даже с Мари. Тем не менее, он старался не пороть горячку, а решил как-нибудь потом, по возможности, во всем разобраться. Ну, или, хотя бы, разузнать какие-нибудь подробности. И лишь затем делать определенные выводы и принимать соответствующие решения. Листая же врученную Рихтером книжку, он все больше и больше в ней понимал. Хотя «понимал» — это не совсем верно слово. Ведь говорить на необычном языке Джесс все еще не умел, словно оттого, что никак не мог вспомнить его прочтение и звучание. Лишь изредка какие-то слабые мелодичные отзвуки, словно неуловимые бледные призраки, всплывали откуда-то из глубин памяти. И это тоже казалось проблемой, с которой ему еще предстоит разбираться в будущем. Прямо же сейчас Джесс был занят тем, что помогал на виноградниках Энди, который в последнее время заметно приуныл из-за пропажи своего бедового племянника, хоть и упрямо старался не подавать вида. Чего не скажешь о его жене, сердобольной Анисе, которая то и дело тяжко вздыхала и приплакивала, жалуясь на то, что в этот раз Бирн пропал как-то слишком надолго. Даже для него. Дочки же их — конопатые и неугомонные близняшки Мийя и Майя — были еще слишком маленькими, чтобы что-то в этой ситуации понимать, но все же время от времени звонкими голосочками спрашивали, где Рри. Им всегда нравилось тянуть букву «Р» в имени взрослого кузена, из которого они, единственные на свете, могли запросто и совершенно безнаказанно вить веревки. Джесс и сам весьма печалился от того, что друг, похоже, безвозвратно пропал. Нет, он, конечно же, старался надеяться на лучшее, однако с каждым днем становилось все труднее и труднее верить в благополучный исход истории. «Надо бы заставить Рихтера связаться с вриколашами на этот счет» — твердо решил он про себя. — «Как бы этот гаденыш ни выкручивался. И вообще у меня к нему слишком много вопросов накопилось…» Сам он уже один раз пытался найти кого-нибудь из упырей на болотах, однако ни одна клыкастая морда в тот день так и не соизволила появиться. Хотя он и ощущал их присутствие интуитивно, а значит они игнорировали его специально. Пока Мари отсутствует, надо бы попробовать наведаться на Болотины еще раз. Ведь страх перед вампирами у Джесса, как это ни странно, улетучился напрочь. Хоть он до сих пор и осознавал, что они продолжают представлять вполне себе определенную опасность. Да и доверять этим тварям у него нет никаких особых причин. Тем не менее, упыри в его восприятии окончательно перешли из категории неведомого жуткого нечто в категорию чего-то вполне определенного, и это ни могло не вносить некоторые коррективы в их неизбежную переоценку. — Нет его уж больше в живых, так ведь? — как бы невзначай обронил Энди, продолжая, тем временем, буднично трудиться. Увлеченный работой, мужчина не смотрел в его сторону, однако Джесс прекрасно понимал, что собеседник попросту пытается скрыть таким образом свои истинные эмоции. — Бирн вернется. — с уверенностью отозвался он, сочувственно положив руку на плечо Эндрю. — Вот увидишь! Тот ненадолго замер, словно переваривая услышанное. Или, быть может, обдумывая ответ. И тут игравшие неподалеку малышки вдруг расстроенно запищали, по-видимому из-за каких-то своих детских бед, однако Энди с готовностью подорвался к ним, чтобы избежать тяжелого диалога и отвлечься. — Что у вас стряслось, зайчатки мои? — ласково спросил он детей. — Птичка! Птичка! — наперебой пищали девочки. Подошедший следом за Энрю, Джесс понял, что малышки только что отважно отвоевали у рыжего толстого кота зазевавшуюся малиновку. Однако, к их сильнейшему огорчению, птаха уже не шевелилась. — Бедняжка… — пробормотал Энди, тишком смахнув влагу с уголков глаз. — Придется ее похоронить. Джесс осторожно взял измятую зубами хвостатого хищника, не подававшую никаких признаков жизни птичку в руки и, сложив ладони лодочкой, заботливо дохнул на маленькое измученное тельце. Ему было жаль пичугу, а также очень жаль девочек, которые уже были готовы горестно разрыдаться. Надо как-нибудь их отвлечь. Убедить в том, что произошедшее вовсе не так уж и страшно. — Она вовсе не умерла. — заверил он крошек. — Она просто спит. Как та девочка из сказки, которая съела отравленное яблоко, помните? Он снова дохнул на птичку, словно пытаясь ее согреть. На самом деле, настроение и у него самого стало крайне скверным. Убиенная пичуга казалась каким-то зловещим символом того, что друг все-таки не вернется. И может даже давно уже мертв. Это казалось слишком неправильным и несправедливым, также как смерть этого крохотного и беззащитного комочка, легко уместившегося в его ладонях, еще совсем недавно ловко порхающего среди веток и беззаботно поющего. Поверив ему, девочки, тем временем, воодушевленно закивали, и глазенки их вновь засветились яркими лучиками надежды. — Надо сделать ей стеклянный гробик! — подорвались они. — Надо попросить дедушку Ли! У него же есть кораблик в бутылке!! И тут Джесс вздрогнул от неожиданности, поскольку птичка вдруг шевельнулась в его руках, порывисто дрыгнув ножками и крылышками одновременно. Но может быть кот, и впрямь, еще не успел ее окончательно задавить, и она попросту потеряла сознание на время? Джесс с любопытством разжал и без того едва стиснутые ладони. Лежащая там пичуга вновь экспрессивно дернулась, а затем открыла глаза, ловко вскочила на кончики его пальцев и, горделиво отряхнувшись, звонко чирикнула. Девочки тотчас же восторженно запищали, а Энрю с любопытством уставился на птичку, принявшуюся деловито чепурить себе перышки, словно она вовсе не опасалась того, что сидит на руках человека. — Она проснулась, проснулась!! — радостно запрыгали девочки. — Джей ее поцеловал, и она проснулась! Как в сказке, как в сказке!! Малиновка вновь задорно чирикнула и, резво вильнув на прощание своим изрядно ощипанным и потрепанным хвостиком, улетела в густые заросли винограда. — Как ты это сделал? — спросил Энди, когда девочки убежали вслед за птичкой. — Я был уверен, что у нее вся грудка смята. — Мне тоже так сначала показалось. — с улыбкой отозвался Джесс. — Но, похоже, ей все-таки повезло. «А что если Энди прав, и все дело в загадочном Са? Ведь богиня не случайно назвала его Дыханием Жизни» — подумал он про себя. — «Тогда произошедшее — самое, что ни на есть, настоящее чудо» Как бы там ни было, на душе заметно потеплело, и настроение начало выравниваться. Казалось, что таким невероятным образом жизнь в который раз продемонстрировала ему, что никогда не стоит предаваться отчаянию и опускать руки, а наоборот — продолжать верить вопреки обстоятельствам, пока есть хотя бы один шанс из миллиона, что все еще может положительно разрешиться. Эту же мысль Джесс отчетливо читал сейчас в посветлевших глазах Энди. Решено! Сегодня же вечером он вновь отправится на проклятые болота. И, видит Бог, будет продолжать ходить туда, пока что-нибудь наконец-то не прояснится! Пока гнусным клыкастым мордам не надоест прятаться по темным углам, и они не соизволят вылезти ему навстречу. Так он и поступил. Вышел из деревни поздно вечером, переночевал в лесу, и уже рано утром был у самого начала Древнего Тракта. А отсюда до Болотин буквально рукой подать. Солнце еще только-только вставало, заспанно протягивая первые лучики из-за дальней кромки большой воды, по направлению к которой он шел. В небе о чем-то сварливо спорили неугомонные чайки, заглушая своими криками тонкие трели утренних птичек, в то время как наступающий день явно обещал быть хорошим и ясным. Затопленные здания Ушедших выглядели безнадежно пустыми и одинокими, сколько бы ни вглядывался в черные провалы окон-глазниц, мрачно таращившихся по сторонам или тоскливо взирающие в глубины океана, будто силясь рассмотреть там какой-то невероятно важный ответ. Джесс присел на край ловко прилаженных друг к другу прибрежных камней Древнего Тракта и закурил, глядя на мертвый, давным-давно ушедший под воду город. Интересно, каким он был раньше? В те минувшие времена, когда по его улицам ходили жители, а в окнах домов по вечерам горел свет? О чем думали эти прохожие и мечтали, на что надеялись и во что верили? Было бы так интересно заглянуть хоть на пару секунд в то давно растворившееся в прошлом время, увидеть лица людей и услышать, о чем они говорят. Однако древние руины ревностно хранят свои секреты. И прямо сейчас здесь обитают лишь бестелесные призраки. А еще гнусные пришельцы-упыри… «Ох уж эти чертовы вриколаши» — тяжело вздохнул Джесс. — «Наверняка ведь знают, что я здесь. Сижу тут на самом видном месте, точно болван на ярмарке, чувствуя загривком их пытливые взгляды. Но нет же! Затаились, кровососы. Будто все передохли в одночасье. Хоть бы, что ли, гаденыш Фаррешт морду свою наглую из воды высунул. Могли бы покурить вместе, как раньше…» — вспомнив, как упырь закашлялся от зловредно подсунутой сигареты, Джесс гаденько захихикал. А в следующую секунду на его плечо вдруг легла чья-то ледяная рука. От неожиданности он подпрыгнул так, что едва не свалился с гладких камней в воду. В руке мгновенно появился нож. Умудрившись каким-то чудом сохранить равновесие, Джесс стремительно развернулся, готовый к защите или нападению. — Нааа… Свалишься же в воду, балбес! — ухмыльнулся Бирн, щурясь в лучах утреннего солнца. Джесс на секунду оторопел, а затем убрал нож в ножны и радостно сгреб друга в охапку. — Чертяка Ри!! — громко воскликнул он. — Какого дьявола ты подкрадываешься? Жить надоело? — Хотел вот столкнуть тебя в воду, чтоб немного умылся, но ты б тогда табак намочил, а мне что-то покурить с тобой захотелось. — шутливо объяснился Бирн. — Но чего эт ты тут сидишь такой смурной? С очередной девчонкой, что ли, поссорился? — Да я уж подумал было, что ты не вернешься. — честно признался Джесс, с готовностью протягивая другу табакерку. — Тебя там уже все потеряли, а Энди с Анисой так и вовсе ходят мрачные, как тучи.