— По какой-то неизвестной мне причине он уверен, что я смогу прочитать эту книгу. — недоуменно пожал плечами Джесс. — Рихтер вообще о-о-очень странный товарищ. Может ты удивишься, но у меня есть веские поводы полагать, что он знает что-то о моем прошлом. Я и сам с трудом поверил, когда это вдруг всплыло, если честно. — Мне показалось, что ты заинтересовал его сразу после того, как смог уничтожить его биота. — задумчиво закусив нижнюю губу, кивнула она. — Уже даже после неожиданной фразы о том, что знаешь, кто он. Ведь это на нее ты его и поймал… «А ведь она чертовски права» — подумал Джесс, вспомнив как развивались события. — «Так может я просто случайно сболтнул что-то такое, что для Рихтера имело определенный смысл?» — Помнишь, я рассказывал тебе про ведьму и людей в балахонах? — произнес он вслух. — А вдруг Рихтер был одним из них? Вот о чем я в последнее время думаю, как бы невероятно это не казалось… Однако гаденыш не торопится раскрывать свои карты, предпочитая строить раздражающие намеки. Может он так почву прощупывает, конечно, или что-то в этом роде… Так что ты была полностью права насчет него. Рихтер — очень хитрый и довольно опасный самовлюбленный индюк. Мари заливисто рассмеялась, прикрыв рот ладошкой. — А вот сейчас мне даже приятно предполагать, что он может нас слышать. — с озорными огонечками в глазах поведала она. — Он часто смотрит на меня так снисходительно, но, в то же время, будто на дичь на охоте. Если ты понимаешь, о чем я… — А я? Как смотрю на тебя я? — стараясь не показывать ей своей ревности, спросил он. Еще бы ему не понимать, на что она намекает. — Хм, ты… Страстно. Нежно. Восхищенно. Настороженно. Недоверчиво… — Неправда! — с жаром возразил он. — В смысле, я про последние два определения… — Еще как правда. — с горечью усмехнулась она. — Хоть я это и прекрасно понимаю. В любом случае, Бирн смотрит на меня с гораздо большей опаской, чем ты. — К чему ты сейчас о нем? — все-таки вспылил Джесс. Разозлило, что ее глупая фраза заставила подумать о пропавшем друге с раздражением. — Ты — чужая для нас обоих, это так. И не только для нас, а для всех в Санкторуме, да и во всей Симарии. Но я все равно стараюсь верить тебе. Всегда старался. И ты это прекрасно знаешь! — с подчеркнутой категоричностью отрезал он. Она улыбнулась и миролюбиво кивнула, но Джессу показалось, что как-то не слишком уж убедительно, а скорее так, словно лишь отмахнулась от досадной проблемы. Печально, если так… Все, что происходит между ними, невероятно сложно порой. Однако он вовсе не намерен отступать. И тем более сейчас — когда она не только вернулась в его жизнь, но и вскоре отправится на Симарию вместе с ним. А там уж, что называется, его территория. * * * Некоторые из жителей Санкторума, как это ни странно, были очень рады видеть Мари, будто встретили после долгой разлуки родственницу. Похоже, что она и ребята из Наследия попали-таки у местных в категорию положительных чужестранцев в противовес излишне отстраненным, высокомерным и неконтактным военным. Удивительно, но даже конченный болван Брюс довольно долго вертелся вокруг нее с приветливой улыбкой на рябой физиономии. Очевидно, надеялся выпросить тайком новую порцию заморских таблеточек. Айла тоже была рада встрече, хоть во взгляде ее и сквозила неприкрытая ревность. Благо еще, что Мари уже в замке успела переодеться в свой привычный для глаз островитян серый облегающий комбинезон. А иначе даже страшно представить возможную реакцию Айлы на то сексуальное, роскошное платье, в котором Мари блистала во время сегодняшнего завтрака. Сейчас же привязанность к бывшей компаньонке сумела взять верх над ревностью, и на лице Айлы блистала откровенная улыбка. — Я буду появляться здесь иногда. — пообещала Мари собравшимся. — Но только если вы не против, конечно. Просто так вышло, что Санкторум стал для меня особенным местом, и я все это время очень скучала по нему. Она привезла с собой всякие необычные вещи — ни на что не похожую еду в ярких разноцветных упаковках, благоухающие специи, интересные книги, тетради и удобные ручки для письма, различные лекарства и средства гигиены с приятными запахами, кое-какую косметику и изысканные духи для женщин, занимательные игрушки для детей, а также прочие поражающие воображение диковинки. Раздав какую-то часть этих «сокровищ» собравшимся, а остальное оставив у Джесса дома, чтобы потом подарить другим, Мари смогла наконец улизнуть вместе с ним за пределы деревни, чему он сам был несказанно рад. — Похоже, красотка Мари, теперь ты им нравишься гораздо больше, чем до вашего с ребятами отъезда. — шутливо стиснув ее в объятиях, заметил Джесс. — Надеюсь, это потому, что я отчасти стала здесь своей. — улыбнулась она в ответ. — Они ведь также тянутся ко всему новому, как и ты. Люди понимают, что так, как раньше, уже не будет. Да и любопытно им очень, разве нет? Джесс кивнул. Она, как всегда, права. Да и он готов слушать все, что угодно, лишь бы она вновь была рядом. — Я хочу показать тебе одно потрясающее место. — предложил он, взяв ее ладонь в свою. — Это не слишком далеко отсюда. Правда придется чуток покарабкаться по уступам, но оно того стоит, поверь. Некоторое время спустя их встречало маленькое горное озерцо с кристально-чистой водой красивейшего бирюзового оттенка, обрамленное со всех сторон темными скалами и густой листвой могучих деревьев. С каменной кручи уходящей выше скалы в ласковые воды падали искрящиеся брильянтовыми брызгами струйки небольшого, задорно журчащего водопада, наполняя воздух приятной прохладой. Противоположные берега, напротив, были весьма пологими. Там затаились белоснежные кувшинки, словно скромные девушки-девственницы, чистые в своей непорочности. Озеро казалось райским местом, этаким тайным садом невероятной красоты и умиротворения, надежно спрятанным от любых посторонних глаз. Ведь крутой подъем среди грозных скал отнюдь не благоприятствовал популярности здешних маршрутов. Давным-давно случайно обнаружив среди гор это дивное место, Джесс хотел было пригласить сюда роскошную Кьяру, которой тогда всерьез увлекался, но мимолетная ссора разрушила его планы. Будучи популярной красавицей деревни, Кьяра отличалась капризным характером — переменчивым, словно погода весны. А затем он дал себе слово, что приведет сюда лишь ту женщину, которую полюбит всерьез. И хоть почти при каждом новом романе он порывался это сделать, но так и не сумел. Может быть потому, что со временем начал относиться к своему обещанию как к чему-то знаковому, так как намеченные планы на свидание здесь раз за разом загадочно срывались, а очередные отношения после такого случая странным образом сходили на нет. Вероятно, сам дух этого места проверял таким образом его романтические чувства на прочность. В какой-то момент Джесс даже начал было думать, что слишком приземлен для любви. Однако сейчас все казалось совсем по-другому. — Как же здесь красиво! — восторженно прошептала Мари, слегка раскрасневшаяся от непростого подъема в скалах, который им пришлось преодолеть. — Это мое личное тайное место. — улыбнулся Джесс. — Не думаю, что кто-то еще о нем знает. Она поглядела на него долгим испытывающим взглядом, в котором, тем не менее, блестели хитрые огонечки. Джесс всерьез опасался, что Мари поинтересуется, не приводил ли он сюда раньше других женщин, но она не стала ничего спрашивать. Нет, он, конечно же, сказал бы ей правду. Ведь скрывать здесь действительно нечего. Однако далеко не факт, что она бы поверила. И чудесный момент мог вполне оказаться подпорченным, а ему так сильно хотелось, чтобы все прошло идеально. Ну, или хотя бы подчеркнуто романтично. Ведь она для него — особенная женщина. — Искупаться не хочешь? — с самым невинным видом, на который только был способен, предложил он. — Сегодня довольно жарко. — Иди первый! А я сразу следом. — с невесомой улыбкой кивнула она. Быстро раздевшись и забравшись в приятную прохладу воды, Джесс думал, что Мари застенчиво нырнет в заросли прибрежного кустарника или хотя бы кокетливо отвернется, но она начала снимать одежду, стоя на том же самом месте и смело глядя прямо на него. Серебристо-серый комбинезон упал с плеч, обнажив молочно-белое стройное тело с пленительными созвездиями маленьких родинок — длинноногое и гибкое, как у кошки, с небольшими точеными грудями, увенчанными тугими бутонами розочек-сосков. Следом за комбинезоном отправились черные трусики. Вынырнувшая из-под них, маленькая галочка темных волос мягко оттеняла лобок. Очень соблазнительно — так и хочется прикоснуться… Освобождая ступни ног от обуви и узких штанин комбинезона, Мари картинно развернулась, продемонстрировав также свою аппетитную попку в самом выгодном ракурсе. Явно ведь красуется, лиса… Но разве мог он упрекнуть ее в этом, особенно учитывая, что красуется она перед ним? Скользнув в воду, она мило поежилась от перепада температур и плавно подплыла к нему, точно нимфа этого прекрасного места, органично вписавшись в его райский пейзаж. Джесс с готовностью поймал ее в свои объятия. Желанная и убийственно красивая, слегка дрожащая — то ли от прохлады воды, то ли от возбуждения — та самая таинственная незнакомка из далеких мест — женщина, о которой он так давно мечтал… Они целовались, ласкались и наслаждались друг другом, слившись в единое целое. Ее упругие груди вздымались, влажные губы хватали воздух, а острые ноготочки впивались в его плечи и спину, оставляя на них памятные метки. Ее нежная бархатистая кожа пахла фиалками, а мягкие губы ванилью и спелой вишней. А еще Джесс готов был поклясться, что ее лоно создано специально для него. — Я никому тебя не отдам. — с напускной суровостью пообещал он, когда она затихла у него в объятиях после финала. — Моя Мари. Моя несравненная Мирэй… — Мирэй? — удивленно переспросила она. — Мне почему-то кажется, что это иное прочтение твоего имени. Мари… Мирэй… Эм… Как же это там было… Дивная звезда с высот небосвода С цветом глаз изумрудных морей, Богиня заката и богиня восхода, Цветок Киенгира — Мирэй… Откуда в его голове вдруг взялись эти необычные строки, Джесс даже не представлял. Однако в памяти почему-то настойчиво замаячила цифра четыре. — Как красиво! — восторженно отозвалась она. — Что это за стихи? Чьи и откуда? — Азари Киенгир Эдар. Живительные Песни Весенних Вод Киенгира. Страница номер четыре… — пробормотал он, словно сквозь сон, глядя на нее ошарашенно и растерянно. — Ты поверишь, если я скажу, что это из той самой книги, что вручил мне сегодня Рихтер? — Ох! — изумилась она. — Так ты все-таки смог ее прочитать⁈ И когда только успел? Да еще и язык этот необычный… — В том-то и дело, что не успел. — нервно хохотнул он. — Но мне отчего-то кажется, что я уже читал ее раньше. Думаешь, я сбрендил? Говорят, будто от любви можно сойти с ума, так что… — Ух ты… — еле слышно ахнула она и хитро улыбнулась. — Остановись-ка на секундочку и скажи это снова, прошу! — Я люблю тебя, Мари. — с готовностью произнес он, с легкостью догадавшись, о чем она просит. — Причем уже довольно давно. Видать, с самого первого взгляда. Ее зеленые глаза счастливо заблестели, став похожими на два дивных изумруда. — Выходит, ты все-таки знаешь этот язык? Тот, что в книжке. — лукаво перевела она разговор на прежнюю тему, так и не признавшись в ответ. Лисица она, все-таки, да и только… — Выходит, что знаю. Причем я помню и его также. Этот Киенгир. Я видел его во снах. Другая планета с другим светилом. Клария. Невероятно прекрасная звезда. Где-то там, далеко-далеко отсюда… — он махнул рукой в небо, однако сделал это не абстрактно, а, как ему показалось, в совершенно определенном направлении. — Умопомрачительно… Интересно, а как Рихтер все это объяснит? — Наверняка ощерится самодовольно, как та щука, и так же ловко скроется в мутный омут интриг и недомолвок, вильнув напоследок хвостом. Только его и видели… — с усмешкой предположил Джесс. — Да и черт с ним… Ты-то как? Не замерзла? Вода довольно-таки прохладная. — В твоих объятьях тепло. — она ласково потерлась о его плечо головой, точно кошка. — Как ты думаешь, может мы были созданы друг для друга? — Несомненно! — он поймал пальцами ее подбородок и жарко поцеловал в губы. Несколько часов спустя, она тихо спала у него в кровати, прижавшись к нему спиной. Лунный свет, воровато заглядывая в окошко, украдкой целовал ее щеку и остренький кончик хитрого лисьего носа. И эта картинка казалась слишком уж прекрасной, чтобы быть правдой. Лежа рядом, он любовался на нее, мирно спящую, утомленную за день и ставшую сегодня его женщиной, такую невероятную и одновременно до боли родную. Любовался и понимал, что все в его жизни отныне бесповоротно изменилось. Что теперь он убьет любого, кто задумает причинить ей зло или хотя бы чем-то обидеть. Или даже решит попытаться отнять ее у него. Он больше не хотел думать о других женщинах или сравнивать ее с ними. Слишком уж он сейчас счастлив и внутренне спокоен — настолько, что даже захотелось вновь поверить в пресловутое светлое будущее. И единственное, что немного омрачало сей чудесный момент, так это ворох тревожных мыслей о том, кто он, вообще, такой и откуда взялся, нахлынувший вдруг с невиданной ранее остротой. Теперь абсолютно понятно, что Рихтер осведомлен о его прошлом, возможно, даже больше, чем он сам. И книга эта, по-видимому, должна была стать своеобразной проверкой.