С этой минуты ничего не будет, как раньше. Хоть это все и началось уже довольно давно. Мир как-то быстро и бесповоротно изменился. Причем оставалось не совсем понятно — то ли это он, изменившись, изменил тебя, то ли все было с точностью до наоборот… Реальность казалась фантастической и сновиденческой, хотя еще никогда в жизни Джесс не осознавал ее настолько отчетливо и бритвенно-остро. Будто на лбу его внезапно открылся третий глаз. Понятно, что каких-то пазлов в целой картинке все еще не хватает, на что услужливо указывают и логика, и интуиция. Тот же Рихтер, к примеру, о многом продолжает молчать. Как и упыри-вриколаши. Неприятно признавать, но даже дорогая сердцу Мари с ее якобы добрейшими заморскими приятелями не раскрывают ему всей правды. Однако самым интересным стало осознание, что и собственная память подло скрывает нечто несказанно важное, присоединившись, тем самым, к разношерстной когорте остальных интриганов. Да, мир действительно изменился. Но не просто изменился, а стал внезапно намного больше и сложней, чем Джесс привык его себе представлять. Тем не менее, он готов принять этот вызов. Причем не уехав куда-то в вечно манящие горизонтом дальние дали, как мечтал еще совсем недавно, а оставшись здесь, чтобы вступить в неизбежную схватку, как это и положено истинному бойцу. * * * ЧАСТЬ 3. ОТПРАВНАЯ ТОЧКА 'Человек — это материализованная мысль; он есть то, что он думает' Парацельс * * * В Санкторуме последние пару недель царила напряженная и тревожная атмосфера. Его завсегда милые и уютные улочки заметно обезлюдели, поскольку большинство жителей боялись лишний раз выходить из домов. Нет, прибывшие не так давно с континента военные никого особо не трогали. Напротив, они чаще всего держались в стороне, обосновавшись на соседнем Чертоге, отчего над ним можно было довольно часто наблюдать взлетающие или идущие на посадку вертолеты. И хоть иногда эти грозные пташки можно было видеть и здесь — кружащими над Зыбкой Топью, Расщелиной или Плато Древних, однако этим, по большей части, присутствие людей-с-континента в жизни симарийцев и ограничивалось. Тем не менее, жители обеих деревень все равно побаивались. И особенно те, кто был наиболее суеверен. Ведь в местных преданиях ходило множество легенд и пророчеств о том, что с приходом «чужестранцев с обратной стороны морей», придут и невероятные перемены. К лучшему же они будут или к худшему, каждый толковал по-своему, так как пророчества об этом коварно умалчивали. Клайану и его команде, как и предсказывал Рихтер, пришлось вскорости улететь отсюда. Хоть капитан Удо Варнас, который был у прибывших с континента военных вроде как за главного, и позволил ребятам из Наследия эвакуировать всех зараженных жителей деревень, но на этом их миссию настоятельно предложил свернуть. Незадолго перед отлетом Мари рассказала Джессу о том, что Варнас заявил им, будто местные острова не только частная собственность, но также засекреченный объект военного назначения, находиться на котором без специального допуска запрещено. Она с горечью отметила, что капитан и его люди, скорее всего, сотрудничают с Рихтером, не зря ведь они оказались на местных островах так впечатляюще быстро, будто вылетели с какой-то очень близкой к здешним берегам секретной базы. Все полученные сведения об авариях двух вертолетов, а также предположительном вторжении неизвестного ранее вида пришельцев военные тщательным образом зафиксировали, а все еще бессознательного Стивена, несмотря на яростные протесты Клайана и его сотоварищей отправили через портал Рихтера в какой-то особый специализированный лазарет. О кромочниках же, как это ни странно, прилетевшие толком не спрашивали, ограничившись лишь тем, что отметили в своем рапорте факт состоявшегося контакта и полученных посредством него данных о возможном вторжении пришельцев в том виде, в котором его осветил Клайан, благоразумно умолчавший об участии в нем Джесса и Бирна. Хитрожопый Фаррешт, в любом случае, скрылся из виду заранее — еще тогда, в ночь памятной сделки. Вместе с Рихтером упырь бесследно растворился в тумане, что несказанно удручало Джесса, поскольку теперь возвращение Бирна казалось еще более иллюзорным, чем раньше. Вскорости Мари вместе с ребятами улетела на свой далекий Срединный Континент. И хоть она поведала перед прощанием, что Рихтер все-таки вышел с ней на связь и пообещал организовать ей допуск на остров, Джесс все равно сомневался, что когда-нибудь встретит ее снова. Тем не менее, Мари оставила ему свой неизменный планшет, и теперь по вечерам он даже мог видеть ее улыбающееся лицо на его плоском экране. Что было весьма приятно, конечно, но все равно слишком уж странно — будто вместо некогда живого человека у тебя остался лишь блеклый призрак, который нельзя даже обнять. Стоит ли говорить, что последнюю неделю Джесс ходил с утра до вечера невероятно мрачный, хоть обычно ему это не было свойственно. Близкие волновались за него, однако излишне дотошно расспрашивать не решались. Одна только Айя, время от времени, пыталась разговорить его, заводя беседу о Бирне или Мари, а также постоянно спрашивала, как он себя чувствует. Джесс по большому секрету рассказал девушке о том, что люди-с-континента обнаружили у него редкий иммунитет к болотнице, но попросил никому об этом не говорить. Конечно же, Айя была очень счастлива узнать, что он здоров и больше не умирает. Джесс также подозревал, что девчонка рада еще и тому, что Мари пришлось улететь, однако не мог сердиться на нее за это. По поводу его иммунитета Айя точно никому ничего не скажет. Она вообще не очень разговорчива с кем бы то ни было, кроме него самого. Чужакам военным про выздоровление Джесса люди Клайана также ничего не сказали. Они предполагали, что иначе те могут увезти его точно также, как Стивена — в никому не известном направлении. Рихтер, по-видимому, о данном обстоятельстве также смолчал, преследуя какие-то свои личные цели. Мари надеялась, что сможет договориться с ним по поводу медицинских обследований Джесса втайне от военных и в самое ближайшее время. По крайней мере, так она говорила перед отлетом. Жженый Брюс и подобные ему — не слишком отягощенные интеллектом персонажи — в последнее время косились на Джесса очень недобро, будто это он привел на местные острова чужаков. На всякий случай, он старался не пересекаться с ними в темных подворотнях, тем более, что подобное ему было не впервой. Брюс также доставал его тем, что время от времени с какой-то особенной желчностью интересовался, куда подевался Бирн. Причем он вовсе не спрашивал об этом напрямую у Джесса, а лишь прилюдно сетовал вслух. Будто этому болвану хоть раз в жизни было какое-то дело до Бирна. Джесс как-то раз все-таки не выдержал и резко его осадил. — Тебе-то что за печаль? — презрительно сплюнув, бросил он. Брюс ничего не ответил, но потом, когда поблизости никого не было, проходя мимо, злобно обронил: — Сдох уже поди твой чокнутый приятель. Джесс, конечно же, послал идиота прямиком к болотным чертям и посоветовал не забывать принимать заморские таблеточки, чтобы самому раньше времени не сыграть в узкий продолговатый ящик. На этом их конфликт, собственно, и закончился, однако тревога за Бирна продолжала подтачивать нервы, укрепляясь день ото дня. На фоне подобных событий, Джесс с циничной усмешкой гадал, каким таким образом Рихтер намерен сделать из него коменданта земель, на которых он не только никогда не обладал особым авторитетом, но и совершенно к этому не стремился. В последнее время родной Санкторум вновь начал неимоверно удручать и раздражать. Хоть Джесс вовсе не собирался раскисать по этому поводу или сдаваться. Он слишком хорошо понимал, что ничего на свете не решается в одночасье. И именно поэтому терпение — одно из наиболее важных качеств характера в человеческой жизни. Вот только его частенько не хватает… Но если все-таки абстрагироваться от проблем, то можно даже заметить некоторых плюсы в сложившихся обстоятельствах. По крайней мере, в течение этих двух прошедших недель Джесс смог немного поправить свое здоровье. Кисти рук вновь слушались его почти также, как прежде, укусы упыря на запястье и шее довольно неплохо зажили, а слабость и головокружение от перенесенной болезни и потери крови так и вовсе напрочь исчезли. Джесс вообще обычно очень быстро восстанавливается физически, словно тот пресловутый кот, перенесенный с места на место. Но вот морально восстановиться оказалось уже совсем не так просто. Наоборот, передышка от вынужденного бездействия заставила переосмыслить все произошедшее, и многие вещи начали ощутимо угнетать. Прямо же сейчас стояло раннее утро субботы, и Джесс сидел в одном из своих любимых тайных мест — на берегу отрезанной от Западного Бора густыми зарослями тальника тихой заводи — с удочкой в руке и задумчиво смотрел на покачивающийся на поблескивающей водной ряби поплавок. Даже не столько рыбачил, сколько просто проветривал мозг. Ведь настроение, как и все последние дни, продолжало оставаться средне-паршивым. Внезапно он даже не услышал, а словно почувствовал, как кто-то приближается к нему справа, почти по самой кромке узкого берега. Слишком уж бесшумно для человека… Настолько беззвучно обычно крадется рысь или какой-нибудь другой ловкий хищник. Раньше Джесс наверняка вздрогнул бы и практически мгновенно приготовился к бою, но сейчас лишь меланхолично повернул туда голову. Депрессия или апатия — что-то такое, в чем он никогда особо не разбирался — наполнила его полнейшим пофигизмом до самых краев. — Да у тебя железные нервы, как я погляжу… — отметил приближающийся Рихтер. Он был в длинном черном пальто, со шрамами на лице и еле заметно прихрамывал на левую ногу, однако влажный песок скрадывал звук его осторожных шагов. — У тебя, похоже, тоже, раз не боишься, что в этот раз я прибью истинного тебя, а не твоего биота. — с горьким цинизмом парировал Джесс. — Научился нас различать? — Ну, тот гораздо моложе, крепче, без шрамов и не хромает. А ты… ты немного больше похож на человека. Хотя… лишь самую малость. Собеседник довольно ощерился людоедской улыбочкой, словно услышал нечто очень приятное в собственный адрес. Странный он, все-таки, персонаж. И мозги у него явно набекрень. — Ты обещал сделать для Мари этот… как там его… допуск… — нагловато напомнил ему Джесс, ловко вытащив из воды упитанную серебристую рыбешку. — Я выслал ей необходимый пакет документов еще позавчера днем. Она тебе разве не сообщила? — Нет пока. Но может ей просто нужно время, чтобы собраться. — Джесс старался ничем не показать, что несказанно рад новостям. — А с вриколашами у тебя, случайно, нет связи? Я немного беспокоюсь за Бирна. И особенно после того, как болван Фаррешт куда-то бесследно испарился. — Уверен, что с твоим другом все в полном порядке. — Рихтер с совиным любопытством следил взглядом за бьющейся на леске рыбой. — Кстати, я намерен познакомить тебя со своим личным доктором. — Значит, тоже планируешь меня обследовать? — поинтересовался Джесс. — Эм… это скорей для твоей ненаглядной Мари. — усмехнулся он, наконец оторвавшись от разглядывания рыбешки. — Они же там, в этом своем Наследии, так сильно мечтают найти лекарство от ДЦС… В то время как мы с тобой знаем, что твое внезапное исцеление гораздо больше связано с мистикой, нежели с медициной, не так ли? — А военные тут чего рыщут? Охотятся за пьёштами? — Скорей уж за вриколашами. — поправил Рихтер. — Думаю, для них крайне интересна идея сверх-человека, которым, как говорят некоторые сведущие специалисты, мог бы стать устойчивый гибрид с кромочником. К тому же, военные исследуют ДЦС. Любая смертельная болезнь, как и возможное лекарство от нее могут стать невероятно опасным оружием, если ты понимаешь, о чем я. — Но что тогда с пьёштами? Хочешь сказать, что Фаррешт их попросту выдумал? — Вряд ли. Хотя я очень сомневаюсь, что военные смогут их обнаружить. Несмотря на то, что без конца снимают показатели местного разрыва как вероятной точки вторжения. — Но ведь увезли же они куда-то Стивена — человека из команды Мари? Я думал, как раз потому что они предполагают, будто одна из таких пиявок захватила его тело или… разум, нет? Неужто он, и впрямь, уже больше не человек, а пьёшта? — Ты сейчас повторяешь их ошибку и мыслишь слишком уж плоско. — покачал головой Рихтер. — Попробуй немного расширить горизонт… — Расширить, говоришь? Так может это ты тогда пьёшта? — невесело усмехнулся Джесс. — Все может быть. — вновь лучезарно ощерился Рихтер. — Хотя раньше ты называл меня полукровкой. — Но я ведь не знаю, насколько одно может помешать другому. Или не может. — упрямо парировал Джесс. — Кстати, я хотел тебя поздравить с тем, что жители обеих деревень вряд ли оценят мою кандидатуру в качестве коменданта. Так что… — Им вовсе не обязательно знать подробности. — пренебрежительно отмахнулся Рихтер. — Можешь сказать им все, что угодно. Или даже вовсе ничего не говорить. Мне вообще все равно… Сам тут решай. Мне до этих бедненьких, честно говоря, нет совершенно никакого дела. Он повернулся и неторопливо шагнул обратно по песчаной отмели в сторону леса. — Пойдем со мной. У меня там, чуть дальше, катер. Можешь и рыбу с собой захватить, кстати. Получится очень даже неплохой завтрак. — пригласил он. — Доктор через пару часов как раз будет у меня дома. А заодно посмотришь, как работает портал. Джесс тотчас с готовностью собрался. Наконец-то хоть что-то интересное наметилось, а то последние дни он уже с трудом отличает друг от друга. Несмотря на то, что этот Рихтер невероятно странный, опасный и весьма неприятный тип, он знает о мире гораздо больше, чем все симарийцы вместе взятые, а Джесс всегда жадно доискивался знаний. И если иного источника поблизости пока нет, то и этот вполне сгодится. Тем более, граф только что принес парочку хороших новостей — о Мари и Бирне. А еще Рихтер, похоже, знает что-то о его прошлом. И может со временем Джесс сможет выведать, что именно известно своенравному графу, а также зачем он это скрывает. «Если он, конечно, вообще человек, и логика у него не инопланетная» — с невеселой усмешкой подумал Джесс. Честно говоря, он в этом до сих пор сомневался. — «Как минимум, наполовину вриколаш. Прямо как Бирн» Однако друга своего он продолжает считать человеком. Вот в чем загвоздка… То, что Рихтер назвал «катером» оказалось очень крепкой и красивой лодкой — невероятно быстрой и, при этом, довольно тихой для такой большой скорости. Никаких весел на ней не было. Казалось, что она, ведомая какой-то неизвестной магией, скользит по водной глади или даже над ней практически сама по себе, в то же время послушно повинуясь плавным поворотам небольшого руля, которым ловко управлял Азул — тот самый лысый молчаливый верзила, что сопровождал Рихтера у портала на Мрачном Чертоге в прошлый раз. Нижняя часть его лица вновь оказалась замотана широким платком, на сей раз темно-серым. — Твой человек весьма немногословен. — пошутил Джесс, обращаясь к Рихтеру, после того, как верзила лишь вежливо кивнул в ответ на его приветствие. — Он не может говорить. — пожал плечами граф. — Его нижняя челюсть, можно сказать, почти полностью утрачена. Однако он и раньше не отличался особой болтливостью. В тех местах, откуда он родом, это не очень-то приветствуется… — Похоже, что жизнь вас обоих знатно потрепала. — миролюбиво подытожил Джесс. Рихтер лишь криво усмехнулся в ответ, сверкнув холодным металлом своего ртутно-серого взгляда. И все же этот демонический граф вообще никогда не моргает. По крайней мере, Джесс ни разу ничего подобного не заметил, хотя уже давно нарочно приглядывался. «Пьёшта» — почему-то вновь подумалось ему. Причалив вскорости к берегам Мрачного Чертога, они добрались до входа в портал довольно-таки быстро, очевидно используя наикратчайший путь из всех возможных. Прекрасно это понимая, Джесс не упустил шанса хорошенько запомнить дорогу. Так, на всякий случай. Граф и его безмолвный спутник вообще слишком свободно ориентировались на загадочном острове. По-видимому, они изучили его намного лучше, чем соседний. Но самое странное то, что в их присутствии здешние места уже вовсе не давили на психику, выглядя вполне обычными, хоть и малость мрачноватыми. «Может это была какая-то магическая защита, которая сейчас временно не работает?» — предположил про себя Джесс, вспомнив как одноглазый Сверр однажды рассказывал ему, что некоторые колдуны могут таким образом защищать особо сакральные для себя места от случайного или намеренного посещения посторонних. Как раз тогда, когда они приплывали в здешние края с дядей Иеном.