К оставшимся евреям – без сомнения, это будет наиболее жизнеспособная часть – требуется особый подход. Поскольку те, кто прошел естественный отбор, при освобождении могут стать зародышевой клеткой для возрождения еврейского общества (см. опыт истории). При практической реализации окончательного решения еврейского вопроса Европа будет прочесана с запада на восток. В областях Империи, включая протекторат Богемия и Моравия, это нужно сделать сначала уже по причине решения жилищного вопроса и из-за прочих социально-политических необходимостей. Евреев, которые подлежат эвакуации, вначале следует свезти в перевалочные гетто, откуда они будут доставлены далее на восток. Хелена с ужасом почувствовала, как у нее поднимается желудочная кислота. Таков был план? Заставить евреев строить улицы на востоке, пока бо́льшая часть из них не умрет, чтобы потом к оставшимся… применить особый подход? Что это значит? Особый в каком отношении? И какой подразумевался подход? Об этом ничего не было написано, но Хелена предчувствовала худшее. У нее все еще звучало в ушах то, как Гиммлер в зале внизу говорил о враждебности между евреями и арийским народом и о борьбе между ними, «которую переживет только один из народов». Если не планировалось когда-либо освободить интернированных евреев… тогда это означало только то, что их всех и в самом деле собирались убить! В конце концов, ходили же слухи, что агенты СС расстреливали тысячи польских и русских евреев во время восточной кампании просто потому, что они евреи. А Мадагаскар? Мадагаскар – лишь благочестивая ложь. Ее взгляд упал на часы. Оставалось пять минут до половины десятого! Самое время отправиться к Адамеку. Хелена поспешно закрыла документ, закрыла доступ к архиву СС, вернула обычный уровень доступа и стерла все следы своей деятельности. Выключила компьютер, схватила блокнот, карандаш и ключи от кабинета… Руки у нее дрожали. Ужас по-прежнему присутствовал, невидимый, огромный, давящий своей тяжестью. Они хотели просто убить евреев, всех. И она, Хелена Боденкамп, уже в этом замешана, потому что все евреи, обнаруженные в своих убежищах благодаря ее программам, вывезены на восток. Она закрыла глаза, старалась дышать спокойно и глубоко, чтобы взять себя в руки. Никому не станет лучше, если она сейчас выйдет из себя у всех на виду, никому. Когда она открыла глаза, была половина десятого. Опаздывает. Она вскочила, схватила свои вещи, закрыла за собой дверь – и побежала. * * * Никто ни словом не обмолвился о ее опоздании. Начальник сидел за столом с Леттке, едва взглянул на нее, когда она вошла в сопровождении взволнованной секретарши и автоматически села на то же место, что и в пятницу. Она невольно втянула плечи, словно таким образом могла сделать себя невидимой. – …очень неутешительно, – произнес Адамек в этот момент. Перед ним лежал распечатанный список, который Хелена отослала ему по электронной почте, и он передвигал его вперед и назад, когда говорил. – Я действительно думал, что это хорошая идея. – Это и была хорошая идея, – сказал Леттке, словно пытаясь успокоить начальника. – Только, к сожалению, бывает и так, что хорошая идея не выстреливает. Адамек посмотрел на него из-под сердито нахмуренных бровей. – Вы пробовали другие комбинации? Теперь Леттке заметно утратил уверенность и посмотрел на нее. – Много, – быстро ответила Хелена. – Все, что только могло подойти. Но сочетание чердачных лестниц и походных туалетов, купленных примерно в одно время, оказалось единственным по-настоящему удачным. Большинство вариантов давали более девяноста процентов ложных результатов, и я посчитала их неподходящими. – И в этом, разумеется, вы совершенно правы. – Адамек пододвинул к себе список растопыренными пальцами, посмотрел на него так, словно хотел убедиться, что там ничего не изменилось с прошлого раза. – Но вот что меня удивляет: этот запрос приносит показательные результаты только по Берлину. Хелена, которую это, конечно, совсем не удивило, ответила: – Я ограничила запрос Берлином из-за нехватки времени. Какими будут результаты по другим городам, еще предстоит выяснить. – Я уже распорядился. – Он откинулся назад, сложив руки. – Попросил фройляйн Йерш осуществить соответствующий запрос выборочно по всему Рейху. Леттке взглянул на часы. – Вот как? И когда она это сделала? – Вчера днем. Попросил ее пожертвовать своим воскресеньем. – Адамек развел руками в знак извинения. – Прошу, не сочтите это за недоверие с моей стороны. Хотел поручить это тому, кто подойдет к делу абсолютно непредвзято. Хелене казалось, все в кабинете должны услышать учащенное биение ее сердца. – И что же? – с тревогой спросила она. – Что получилось? Леттке сжал губы так, что они стали совершенно белыми, заметила она. – Как уже сказано: ничего, – признался Адамек. – Во всем Рейхе больше никто не покупал ни чердачную лестницу, ни походный туалет. Такое встретилось только в Берлине. Возможно, подумала Хелена, она все-таки слишком сгустила краски. Леттке откашлялся. – Ну, в Берлине самый высокий уровень жизни в Германии. Может быть, в других городах людям просто не хватает денег? Положа руку на сердце, я имею в виду, что банковские сборы растут каждый год. Между тем они увеличились настолько, что больно бьют по большинству людей – а выбора нет, ведь не существует наличных денег, которые можно снять и спрятать под подушку, так что приходится оплачивать сборы. А теперь еще предписанная государством «железная экономия», сводящаяся к тому, что десять процентов всего, что есть на счету, замораживается и не может быть потрачено, что почти то же самое, как этих денег и нет вовсе. Поэтому в наших рассуждениях мы должны учитывать, что большинство людей, скрывающих кого-то, не могут позволить себе дорогостоящие меры и им приходится выдумывать другие решения. – И что за решения? – спросил Адамек. Леттке пожал плечами. – Не знаю. – Или, – робко заметила Хелена, – прячется не так много людей, как мы думаем. – Отнюдь, – возразил Адамек. – Мы получили список из Министерства внутренних дел, если точнее, из Имперского центра по эмиграции евреев. В нем содержатся имена и данные евреев, которые, насколько известно, не эмигрировали, но, с другой стороны, и не повиновались решению о депортации. Здесь тысячи имен – и где-то же эти люди должны быть! Хелена, на мгновение понадеявшаяся, что ей удастся отговорить его от поисков прячущихся людей, разочарованно погрузилась в свои мысли. Это не сработает. Конечно же, не сработает. Данные о жителях Германского рейха фиксировались до мельчайших подробностей уже с тех пор, как Бисмарк приспособил для этого первые аналитические машины, привезенные из Англии. В то время существовали перфокарты, но считывать их для дальнейшего использования данных в электронных компьютерах было делом нескольких дней. Начальник подкатился к своему столу, достал блокнот с указаниями, где можно найти этот список в хранилищах данных. – Скорее всего, будем использовать следующий подход, – произнес он, возвращаясь к столу. – Оценим данные телефонов, электронную почту, сообщения, банковские данные и так далее, чтобы определить, с кем скрывающиеся общались. Вероятнее всего, они нашли убежище у тех немцев, с которыми хорошо знакомы. У Хелены перехватило дыхание. – Но… это будет гигантская программа! – Да, знаю, фройляйн Боденкамп. Но если мы это не сделаем, это сделают наборщицы программ РСХА. И если они это сделают, то кто-нибудь в правительстве задастся вопросом, для чего вообще мы им нужны. Вопрос, на который у меня еще тогда не было ответа, честно говоря. Понимаете? Мы должны что-то предоставить, к тому же быстро, в противном случае здесь, в НСА, не позднее Рождества погаснет свет. Хелена потянулась за своим блокнотом, карандашом, и ее мысли понеслись сами собой, обдумывая структуры таблиц, процессы, сравнение подпрограмм, вспоминая схемы набора… Это будет колоссально, да, но осуществимо, вне всякого сомнения. Только вот что, если всё это в итоге сработает? Что, если Авраам Штерн тоже есть в списке? Работающая программа, конечно, обнаружит, что он дружил с фермером Германом Шольцем, и выяснится, что он отец Мари Ашенбреннер… а потом? – У меня возникла идея, – произнес Леттке, потягивая плечи, словно плохо спал, – что, если нам оценить имеющиеся у нас данные об энергопотреблении в немецких домохозяйствах. Когда я представляю себе такое убежище, как описывается в отчетах, то вижу перед собой скрытое пространство, где существует потребность в большом количестве электрического света, в электрическом обогревателе, возможно даже в вентиляции, работающей от электричества. Наличие такого тайника, предполагаю, должно вызывать совершенно другой – и узнаваемый – расход потребления, отличающийся от обычного бытового. У Хелены от слов Леттке возникло неприятное чувство, как будто у него перед глазами было убежище Артура, и она возразила, возможно, более резко, чем следовало: – Не думаю, что это сработает. Потому что привычки и жизненные обстоятельства могут резко отличаться. Например, старая стиральная машина потребляет в три раза больше электроэнергии, чем современная. А что касается размера квартиры, то тут тоже есть большие различия. Например, дом моих родителей огромен – у нас более двух десятков комнат и используется много ламп. Важную роль играет и то, как осуществляется отопление – с помощью дров, угля или электричества… – Несомненно, – прервал ее Адамек. – Но у кого есть новая стиральная машина, определяется по таблице покупок. И кто пользуется электрическим обогревателем, тоже где-то зафиксирован. Леттке поднял руку. – Я еще не закончил. Выдвигая свое предложение, я в первую очередь подумал о городах, в которых во времена Республики введены так называемые умные счетчики электроэнергии. В Веймаре, Касселе, Ганновере, Мюнхене, Гамбурге, в некоторых районах Берлина, Дортмунда и так далее, не знаю их все наизусть. Весь смысл подобных счетчиков в том, что показания можно запрашивать по глобальной сети и запрос осуществляется каждый час. Говорят, их ввели, чтобы лучше контролировать потребление электроэнергии, но на самом деле, чтобы сократить штат сотрудников, занимающихся сбором показаний… – Припоминаю, – сказал Адамек. – Крайне неразумная мера, учитывая высокий уровень безработицы в то время. – Да, но теперь это может нам пригодиться, – заметил Леттке. – Смутно припоминаю научное исследование о том, что можно определить по расходу потребления. Впечатляюще. Одно из утверждений: если увеличить частоту запросов – например, раз в минуту, что технически несложно, – по потреблению электроэнергии можно даже выяснить, какую телевизионную программу включили жители соответствующего домохозяйства. Адамек издал недовольный звук. – Это мы и так можем узнать. – Всего лишь пример, – ответил Леттке. – Главное, что привычки потребления электроэнергии в домохозяйстве определяют типичный ее расход – а если он внезапно изменился, это может быть признаком того, что там кто-то скрывается. Начальник призадумался над сказанным. Кажется, подумала Хелена, он не замечал, как при этом постоянно откатывается в своем кресле то немного назад, то снова вперед. – Какие конкретно меры вы бы предприняли? – спросил он наконец. – Сначала еще раз просмотрю отчеты СС, – ответил Леттке. – Если правильно помню, некоторые адреса находились в центре, в Веддинге, в Кепенике – в районах, где установлены умные счетчики электроэнергии. Это означает, что там имеются профили расхода потребления с почасовыми показаниями. Они нам поведают, можно ли выделить однозначные характеристики, которые отличают эти домохозяйства от других. Если да, будем искать аналогичные профили в других городах с такими же счетчиками электроэнергии и выделим несколько случаев – возможно те, которые также достигли примечательных, но неоднозначных значений в нашей оценке калорий, – передадим эти адреса в гестапо и подождем, насколько точным окажется такой подход. – Хорошо, – кивнул Адамек. – Тогда так и действуйте. Но, пожалуйста, держите меня в курсе каждый день. Важно, чтоб мы могли быстро что-то предъявить. Вам потребуется помощь других наборщиц? – Нет, – решительно ответил Леттке. – Это будет контрпродуктивно. Мы с фройляйн Боденкамп теперь сплоченная команда, и одновременное выполнение нескольких запросов такого масштаба может излишне затормозить систему. Адамек взял берлинский список и немного отъехал назад. – Ну что же, приступим к работе. Жду вашего первого отчета сегодня вечером.