Я невольно погладила нежный хлопок на своей голове. Эдуард отвернулся от меня и направился в обратный путь. Дуня перестала есть траву и едва слышно, словно тень, последовала за ним. Я вздохнула и пошла следом. Весь путь мы провели в тишине. К счастью, лес радовал нас пением птиц и шумом качающихся сосен, поэтому тишина не была тягостной. Вскоре показалась избушка хозяина. Он галантно пропустил вперед козу и меня, и, зайдя следом, затворил калитку. Мы обошли дом в молчании. Спохватившись я принялась развязывать платок. Собираясь вернуть его, я наткнулась взглядом на аккуратные инициалы, вышитые в его уголке: А.Ф. – Антонина Фёдорова. Моя мама. Молча протянув его хозяину, я встретила сопротивление с его стороны: – Оставьте себе на память, как Ваша мама когда-то оставила его мне! – Спасибо! А Ваше солнышко у мамы в шкафу всегда хранилось, среди вещей. Папа даже скандал однажды устроил. А она настояла, что это важно для неё, и он сдался… А теперь его не стало… И я Вас встретила, странно как… – едва слышно проговорила я. – Настя! Настя-ааа! Где ты? Настя!? – услышала я знакомый родной голос откуда-то с улицы. – Мама, я тут! – быстро крикнула я в ответ. Вскоре показалась и она сама. В лёгком ситцевом платье, запыхавшаяся и румяная. Ворвавшись через калитку, она вихрем влетела на участок Эдуарда и гневно уставилась на меня. – Я думала, ты утонула! Ушла с утра купаться, без панамки, и нет тебя! Уж обед прошел, а тебя нет!!! Прям отшлёпала бы, если б был толк, да поздно уже, видать! – выпалила она свою тираду переживаний, не замечая ни хозяина дома, ни козы, ни платка в моих руках. – Мам, прости, я забыла, я виновата… Вот так получилось… Ты сама мне всё время сказку про ведунью у края леса рассказывала… Когда мне проверить-то было? Вот я выросла и решилась сюда заглянуть, наконец… А ты всю правду рассказала! Кроме одного! – оправдывалась я, виновато пряча глаза. – Тоня, в гневе ты ещё прекрасней, чем прежде! – вдруг послышался голос Эдуарда, спокойный и уверенный. Однако стоило мне взглянуть на него, как я поняла, какой ценой далось ему это внешнее спокойствие. Всем своим вниманием, всем своим существом он был сейчас с моей мамой. В её растрепавшихся локонах, синих глазах, зардевшихся щеках. – Здравствуй, фея Фиалка! Я так долго ждал тебя! – только и произнёс он. Мама смотрела на него, и из глаз её лились слёзы. Я тихо вложила ей в руки платок и пошла домой. Оказывается, так важно вовремя услышать внутренний голос и преодолеть свои страхи и смятение. Кто знает, что было бы, не заявись я сегодня в загадочную избушку? Какой была бы цена моей робости? И узнала бы я, что я тоже фея Фиалка? Электричка На платформе лес рук и ног и так плотно, что и яблоку негде упасть. Ещё немного и прибудет поезд. Он привезёт румяных дачников и жителей пригорода в Москву и раскроет свои двери для всех, кто хочет выбраться из города. Поезд изгибается огромным удавом на блестящих рельсах, и желающих быть им проглоченными неуклонно растёт. Ведь потом перерыв целых два часа! Люди энергично проталкиваются сквозь толпу себе подобных, работают локтями, рвутся всем телом внутрь. И на лицах их написана такая безжалостная решимость, что осознать себя частью толпы оказывается очень страшным делом: либо ты так же работаешь локтями, либо тебя попросту оттеснят в сторону от основного действа или ещё что похуже. Поэтому хрупкая девушка с детскими сачками и увесистым рюкзачком сразу как-то растерялась и сникла. Ведь её локти не были созданы для такой борьбы – здесь она заведомо проигравшая. Она стояла во втором ряду ожидавших поезда, но в последний момент её очень ловко оттеснили в самые зады. Девушка беспомощно подрагивала руками и вертела головой, но ничего не могла поделать. Она только тихонько повторяла: «Я тоже здесь! Я тоже еду!» Казалось, ей уже не попасть внутрь, а уж тем более, не сесть. Но в самый последний момент, перед открытием дверей электрички, чьи-то сильные руки схватили её за предплечья и протащили в самый авангард. Стоило толпе выходящих из поезда схлынуть, как её так же настойчиво, но мягко затащили внутрь и усадили у окна. Медленно подняв глаза, девушка изумлённо разглядывала своего спасителя. – Ну, что, живая? – бодро спросил он её и дружески подмигнул. – Если да, то моргни! – и сам засмеялся своей же шутке. Она сидела, не шелохнувшись, и разглядывала его с неприкрытым любопытством маленькой девочки. Спаситель был плечист и крепок, но седовлас. Однако с изрезанного солнечными морщинами лица на мир смотрели молодые, озорные глаза. Трудно было понять, кто он. Ни социальная принадлежность, ни уровень достатка, ни профессиональный след никак не читались по его внешнему виду. И всё же именно благодаря этому мужчине она оказалась в электричке, когда уже и не чаяла в ней оказаться. Он так же пристально и без стеснения разглядывал её. То ли девочку, то ли женщину, с тонкими как у воробушка лапками, с большими детскими глазами в нелепых очках на пол лица, нежную и белокожую. Она казалась редкой, хрупкой фиалкой среди мощных колосьев пшеницы, случайно занесенной на поле ветром. Среди жирных стеблей ей не хватало солнца, и частенько фиалка не напитывалась влагой так, как ей хотелось бы, зато она была защищена от ветра и грубой силы. Она просто жила, ничего не доказывая и не пытаясь быть кем-то ещё, потому что в её положении это было просто смешно. Сравниваться с мощными, тяжелыми колосьями!? Ей бы и в голову такое не пришло. – Меня зовут Виктор, – запросто представился спаситель, продолжая пристально разглядывать девушку. – А вас? – Я Алиса, – едва слышно прошелестела хрупкая девушка. «Точно трава на ветру!» – пронеслось в голове у Виктора. – Как Алиса из Страны чудес? Или как Алиса Селезнёва у Кира Булычёва? – задорно хохотнул он. – Просто Алиса, – она снова ответила очень тихо, но в голосе слышалась какая-то нездешняя твёрдость. Будто девушка несла в себе загадочную силу, которую ей совсем не хотелось кому-то показывать, но и в обиду давать себя она явно не собиралась. Виктор удивлённо поднял брови. Алиса не была хрупкой фиалкой. Тёмной лошадкой, непознанной бездной, да кем угодно, но только не безжизненным цветком, у которого забирали последние ресурсы его более мощные соседи. Поэтому, заинтригованный, он ненадолго замолчал с удивлением рассматривая свою необычную попутчицу. Но молчание продлилось недолго: Виктор привык был лидером, а в обществе слабых женщин в нём неизменно просыпался павлин. – А хотите я покажу вам дом, в котором я родился? Он даже отсюда виден! – так он решил заинтриговать девушку. Не дождавшись ответа, он воспринял её удивленно приподнятые брови как знак одобрения и продолжил разговор: – Представьте себе, вот он! Видите башенки? Возвышается над всем? До сих пор один из самых высоких! Знаменитый дом на Котельнической набережной! Сталинская высотка, мощь и красота! – гордо поведал он Алисе, и его внутренний павлин самодовольно распустил свой яркий хвост. – Знаете, кто там жил? О, кто там жил! Поэты, композиторы, актёры, руководители! И всех я знал, поимённо! Помню, в каком флигеле тайком распивали спиртное за будкой охранника, прям под носом у него, ага! А во втором подъезде мы костюмированный бал устраивали и я там дочку парткома поцеловал. Мордюкова к нам переехала, такая неприступная, вся в себе, но как выпьет в компании – своя, родная становится! А Завадский! Ну и фрукт он был, я вам скажу! – Виктор встал на свои рельсы и катился всё быстрее, набирая ход. Алиса смотрела на своего рассказчика, поражаясь его энергии и радости. Его моложавость вела его уверенно и непредсказуемо. – Знаете, что это за окном? Да-да, вот это! Правильно, монастырь! Знаете, какой? Вот! А в Москве живёте! Съездите, посмотрите! Обязательно! А колокольня закрытая у него! Сам лазил, знаю! Мальчишкой-студентом был, с веревкой туда лазил и спускался прям с купола внутрь, раскачивался и рассматривал иконы, образы разные! Чуток до низу не хватило – прыгать пришлось. Было страашно интересно! Иначе не полез бы! Обратно-то легко – через дверку служебную вышел, замок несложный там. Думаете, это конец истории? А вот и нет! 25 лет спустя на эту колокольню два студента залезли. И один из них узрел мою верёвку. Полез по ней вниз, а она возьми и оборвись – столько лет-то висеть! И упал вниз прямо на лежащий на полу крест – сняли его тогда с церкви, для реконструкции. Второй студент чуть живой от ужаса кое-как слез и побежал за помощью. Я на территории монастыря был тогда, с батюшкой мы дружили. Открываем часовню, а бедолага на кресте лежит. Как Иисус Христос. И верёвка моя рядом! Моя! Батюшка подивился и записал потом эту историю в дневники монастыря. Вот так бывает! Алиса побледнела ещё больше и принялась искать жевательные конфетки у себя в сумке. Развернув одну, она со вздохом положила её в рот и прикрыла глаза. – Ой, да вы впечатлительная, я смотрю! Извиняйте! Виды из окна воспоминания навеяли! А я вам тогда про детские забавы наши расскажу… И Виктор продолжил с упоением рассказывать, как они с товарищами пускали по Москва-реке вырезанные из лотерейных листовок рублики на ниточках и как народ кидался их ловить, а кто-то даже однажды нырнул. Не встретив бурной реакции, он вспомнил курьёзный случай про участкового и огородное чучело, одетое в заграничный костюм и кепку. Они с друзьями выставили его в сумерках на газоне дома на Котельнической набережной прямо под окнами опорного пункта милиции. На том самом газоне, где один весьма маргинальный товарищ высадил за неделю до этого коноплю. Теперь в лунном свете на речном бризе огромные остролапые листья конопли угрожающе шевелились, а рядом стояло щеголеватое пугало и покачивало руками, будто разбрасывая что-то вокруг себя на газоне. Газоне, огороженном и всячески охраняемым местной общественностью. Нахальное пугало топтало газон и долго разбрасывало что-то вокруг себя! Даже вблизи оно напоминало живого человека со всей его динамикой, причём раскованного и, возможно, сильно выпившего и нетрезвого. Сначала участковый не поверил своим глазам. Потом, учитывая контингент именитых и титулованных особ, населявших знаменитую высотку, осторожно подошёл поближе к нарушителю и принялся вежливо увещевать его и просить прекратить противоправные действия. Пугало, тем временем, продолжало двигаться свободно и не собиралось покидать злополучного газона. Виктор и друзья лежали на тротуаре и старательно дёргали пугало за все конечности. Едва сдерживая смех, они невольно стали тянуть за веревочки ещё веселее. Получалось, услышав уговоры и предупреждения участкового, пугало пустилось в пляс. Ноги его выделывали такие кренделя и самые развязные фигуры твиста, руки вскидывались хаотично в стороны и раскидывали какие-то блестящие бумажки (это Борька конфетти подкидывал с боковой стороны), что у представителя порядка не оставалось другого выбора, кроме как перейти к угрозам. Но и они не подействовали на легкомысленного гражданина. Участковый давно бы скрутил его не будь он ответственным в доме с такими именитыми личностями. Схватишь его, а он сыном какой-нибудь шишки из парткома окажется или, чего хуже, из министерства. И доказывай потом, что при исполнении был. А тут и в сумраке видно, костюм дорогой, заграничный, кепка по последней моде. И, попятившись, участковый бросился к ближайшему таксофону вызывать наряд. Вот пусть они и разбираются: всё ж одному пьяного буяна не дотащить до отделения. Наряд приехал быстро: дом-то какой! Помявшись, они тоже начали с увещеваний и просьб. Но ответная развязность нарушителя в буквальном смысле развязала им руки. Решительно переступив через ограду, двое сотрудников милиции подошли к нарушителю вплотную. За их тылами мягко наступал участковый. И тут раздался хохот. Громкий, ребячий, абсолютно неуместный. Через секунду к нему присоединились ещё голоса. И вскоре весь газон сотрясался от смеха. Ничего не понимающие милиционеры растерянно переглядывались. Но, потрогав нарушителя, они сердито посмотрели на участкового. Бедняга в недоумении развёл руками. Поэтому общее внимание переключилось на источник неуместного хохота. Мальчишки бросились врассыпную. Но участковый, конечно, всех узнал и запомнил. И потом всем здорово досталось от родителей. Однако приехавшему наряду нужно было как-то оправдать своё прибытие, поэтому они яростно выкрутили чучело из земли и хотели уже отбывать, но тут заметили коноплю. И снова недовольно посмотрели на участкового. Тот покраснел и обещал скосить это безобразие и найти виновника. Потом в доме несколько дней всех допрашивали и ходили по квартирам. Было неспокойно, но мальчишки не жалели. Ради такого веселья можно было и потерпеть! Алиса невольно улыбнулась эмоциональной манере своего рассказчика. Он словно снова стал тем самым озорным и хулиганистым мальчишкой, о котором рассказывал с таким упоением. Сбросив с себя десятки лет, он разгоряченно размахивал руками и в лицах показывал эмоции тех милиционеров и участкового. И Алиса рассмеялась впервые за весь день, подхватив волну этой детской беззаботности и лёгкости. Виктор воодушевился её смехом. Ему нравилось быть смешным, быть нужным и заметным. Поэтому искорки в глазах смеющейся девушки казались ему сейчас лучшей наградой. И он продолжил с ещё большим жаром рассказывать истории своего детства и юности. Это были полуправдивые казусы, хулиганские шалости и оказии, поданные под таким зажигательным соусом, что слушать их с равнодушным спокойствием было попросту невозможно. Был там и сказ про безродную собаку Жучку, подсунутую известному певцу в запое. Певец решил, что это его бабушка приехала проведать и принялся наигрывать ей свои последние мелодии. Собака, наряженная в дамский туалет, не выдержала и завыла. Но певец даже не удивился, а стал петь с ней вместе. Потому что он считал себя композитором, умеющим петь, но пока не нашел тех, кто оценил бы его сочинения по достоинству. Так что Жучка оказалась очень кстати. Певец воспрял духом и принялся писать новые песни. К майским праздникам. Отрезвев, он увидел собаку в платье, мирно дремлющую под его роялем. К счастью, он оказался человеком добродушным и принял дворняжку с распростёртыми объятиями. Он даже взялся учить её пению, пообещав своим поклонникам представить дуэт-сюрприз во время своего следующего выступления. Мальчишки из дома на Котельнической набережной покатывались со смеху и радовались, что так удачно пристроили Жучку, ведь никому из них её не разрешили оставить себе. В этих шалостях было столько невинности и в то же время бравады, ожидания подвигов и последующего внимания, что Алиса невольно задумалась, а вырос ли мальчик Витя? Или он всё так же продолжает жить в этом случайном попутчике Викторе, изо всех сил пытающегося произвести на неё самое лучшее впечатление? Для чего ему это? Возможно, он просто любит молоденьких девушек? Или это усвоенная привычка молодости – производить впечатление на всякую девушку и похищать её единоличное внимание? А, может, ему просто скучно и не с кем поговорить? Пока Алиса задавалась множеством вопросов, задумчиво поглядывая на своего визави, Виктор продолжал травить анекдоты и смешные истории. В них он был таким бесстрашным, оригинальным и совершенно свободным героем, что девушке начинало казаться, что всё это фантастические домыслы её попутчика. Однако, рассказав историю, в которой он на спор танцевал с дворничихой танго на пресловутом газоне, он с гордостью сообщил Алисе загадочным шёпотом, что сам всю жизнь проработал в Министерстве внутренних дел, как и его отец, поэтому смутить или напугать его практически невозможно. Стоило ему произнести эту фразу, как произошло нечто невообразимое. Где-то совсем рядом, за спиной у Алисы, очевидно, в тамбуре, началась какая-то энергичная возня и послышался оглушительный лай. Он был настолько громким, что Алисе подумалось, ведь если б медведь умел лаять, наверно, он бы лаял именно так. По ужасу на лице Виктора она поняла верность своей догадки. Народ массово повалил в соседний вагон, поднялась паника. Виктор побледнел и тоже ломанулся со всеми. Алиса оценила свои шансы и поняла, что слепая толпа, охваченная паникой, для неё сейчас опасней, чем одна большая собака. Вскоре её вагон опустел, и редкие пассажиры сгрудились в другом его конце и смотрели через прозрачные двери на Алису и ещё одного смельчака, оставшегося на своём месте. Парень даже не поднял головы от журнала, который он читал с самого начала пути. На ухе виднелся слуховой аппарат. Должно быть, он отключил его громкость, чтобы почитать в тишине. Алиса услышала тяжелое дыхание у себя за спиной. Медленно повернув голову, она увидела огромного бордосского дога карамельной масти. Бедняга часто дышал, и в его глазах застыл испуг. Поджав хвост, он оглянулся было назад, но из тамбура послышался грохот и стук тележек о дверь. Так индийские охотники загоняют слонов в джунглях. Дружно стуча по жестяным тазам, они доводят животное до умопомрачения. Собака отвернулась от опасной двери и уставилась на Алису. – Ну, что, друг? За что тебя так напугали? Хочешь пить? – спокойно заговорила она и показала псу крышку от термоса с водой. Пёс растерялся. Но Алиса продолжала говорить. Она несла всякую чушь. Ласково и добродушно она поведала ему о приставучем попутчике, жарком лете, глупых людях и странных порядках в электричках. Бордосский дог постепенно отпустил напряжение, сложив уши вниз и расслабив свою боевую стойку. Тогда Алиса медленно протянула ему воду в крышке. Он подошел и, прикрыв глаза от наслаждения, начал громко лакать предложенную воду. Она проливалась на пол и скамейки, но он продолжал пить. Алиса осторожно доливала ему воды, а пёс всё пил и пил. Наконец, выхлебав всё, что можно, он подошёл к девушке и доверчиво потёрся о её колено. Она осторожно погладила его по голове и почему-то запела колыбельную. Дог улёгся у её ног и задремал. Алиса продолжала петь, рассматривая в окно пролетающие мимо пейзажи. В вагоне сделалось свежо и приятно. Сквозь открытое окно залетал пахнущий зеленью лесной воздух. «Нет худа без добра!» – подумала девушка и улыбнулась сама себе. Так они и ехали вдвоём, мирно покачиваясь в колыбели электрички. В тамбурах кто-то оставался, но, очевидно, не решался войти внутрь вагона. Однако внезапно двери тамбура позади Алисы резко распахнулись, и в вагон влетел взъерошенный молодой человек с большим туристическим рюкзаком. Нервно оглянувшись, он принялся наклоняться и заглядывать под лавки. – Марта! Марта, девочка моя, где ты!? – ласково и вместе с тем беспокойно звал он кого-то. Бордоский дог, уютно дремавший у Алисиных ног, открыл глаза и, подняв уши, удивленно посмотрел на Алису. Мол, ты слышишь то же, что и я? Молодой человек снова позвал свою Марту. Тогда собака уже не выдержала и вскочила на лапы. Радостно повизгивая, она бросилась к своему хозяину. Встав на задние лапы, она обнимала и облизывала его так, словно это был её возлюбленный, утраченный на долгие годы, и теперь они с ним воссоединились. Алиса смотрела на эту трогательную пару и смеялась сквозь слёзы. От чего-то ей было очень приятно на них смотреть. Молодой человек с усилием отодвинул от себя любвеобильную Марту и взволнованно проговорил, глядя на смеющуюся Алису: – Спасибо вам, что приютили мою девочку! Она такая нежная и пугливая! Соседи по лавке громко открыли пивные банки и так ругались, что она испугалась и удрала. Причём так всех сама напугала, что люди ей открывали двери прежде, чем она приближалась к ним. Я через всю электричку бежал, никак догнать не мог! И только в этом тамбуре кто-то грубо с ней обошелся, потому и догнал. А то бы к машинистам убежала, трусиха! – Бедняга! Она выпила всю воду, выслушала меня и только тогда уснула! Мы с ней прекрасно ехали вместе: она обеспечила мне комфортное путешествие в пустом вагоне, с ветерком! – улыбнулась Алиса. – Спасибо большое! Вода у меня есть, новая бутылка, хотите? – робко предложил он. – Да, мне бы немного! Я Алиса! – улыбнулась она и приняла протянутую бутылку. – Очень приятно, Алиса! А я Влад! Они сели рядом и принялись болтать, как старые знакомые. Марта легла у них в ногах, счастливо вздыхая, что всё так славно устроилось. Тем временем, в дальнем тамбуре поднялось оживление среди оставшихся там пассажиров. Они бежали от собаки и теперь с завистью смотрели на молодых людей, так вольготно расположившихся в свободном вагоне. В тамбуре было душно, накурено и очень шумно. Виктор, прильнув к стеклу тамбура, с плохо скрываемым негодованием наблюдал, как его недавняя попутчица весело болтает с каким-то лохматым молодым человеком. Определив, что опасность миновала, он ринулся в наступление. Однако стоило Виктору приблизиться к Алисе, как раздалось громкое, недружелюбное рычание. Марте совсем не хотелось его присутствия. По её небольшому опыту трусы и хвастуны были опаснее всего, с чего бы их подпускать к своим людям! Пусть идут себе мимо! И Виктор попятился. Сто килограммов сплошного недовольства и острые зубы убедили его поискать другое место. Алиса с Владом так были увлечены беседой и друг другом, что и не заметили его присутствия. Проворчав что-то про неблагодарность, Виктор сел поближе к тамбуру, спиной к счастливой троице. Чтобы не раздражали. Однако злопыхал он недолго. – Ну, здравствуй, Витя! – раздался рядом с ним звонкий женский голосок. Именно голосок, а не голос, потому что таким голосом могла обладать только фея, изящное и невесомое создание… Знакомый голосок… Виктор поднял глаза и увидел фиалковые глаза и седеющие кудряшки своей бывшей одноклассницы Ниночки. – Здравствуй, Нина… – растерянно произнёс он, обескураженный столь внезапной встречей. – Ты не рад или испугался? – она так и осталась мастером вопросов на засыпку. – Можно с тобой сесть? Виктор молча кивнул, продолжая рассматривать нежданную гостью. Удивительно, но сейчас она выглядела даже лучше, чем тридцать лет назад! Возможно ли такое? Или он попросту не замечал её? Этих смешливых ямочек на щеках, манящей синевы глаз, мелодичного смеха? Странная штука жизнь! Копаешь себе в темноте, как крот, ищешь чего-то, бежишь, а оно всё время рядом с тобой, на поверхности было! – Я сама в шоке! Иду и думаю: что за старичок такой знакомый бурчит там у окна!? Да это ж Витька Дубцов! Ладно-ладно, не старичок, пошутила! Электричка, это такое место, тут возможно всё! Кто нужно входит, кто уже не в игре – выходит. И постоянно всё движется как внутри, так и снаружи. Метафора нашей жизни, не находишь? – весело затараторила Ниночка. – Я тебе сейчас случай расскажу из 9 класса! Упадешь! Меня всё совесть мучила! Правда-правда! Это я тогда твою тетрадку с контрольной из стопки стащила! Всю жизнь думала: надо Витьке признаться! Простишь меня? – смущенно добавила она. – Нин, а зачем ты это сделала? – удивленно спросил Виктор, отмечая про себя, что её болтовня нисколько его не раздражает. Напротив, в ней было что-то влекущее и уютное одновременно. – Так ты с Шуркой Ивановой целовался! И я расстроилась! Накануне со мной гулял, портфель до дома донёс! А потом взял – и с конопатой этой целоваться! – возмущенно ответила Ниночка, и её кудряшки затряслись от негодования. Виктор посмотрел на неё, такую красную и взволнованную, с глазами, метающими синие молнии, и подумал, что именно её и не хватало в его скучной, одинокой жизни. Главным развлечением которой были хохмы и байки из далёкого прошлого, подаваемые под аппетитным соусом молодым девушкам и привлекательным женщинам. С Ниночкой ему не хотелось разыгрывать из себя кого-то, она сама была искренняя и открытая настолько, что все эти истории сворачивались жухлыми листьями и сразу казались неинтересными. К тому же, разве её проведешь? Видит Витьку как есть, и не убегает, не юлит. Тетрадку стащила, ну надо же! Ох, и досталось ему тогда! Никто ему не поверил! Хорошо она ему отомстила! Но ведь через столько лет пронесла эти воспоминания! Вот вам и электричка! Несётся стремительно и повороты её непредсказуемы, и люди приходят и уходят… Как в жизни, правда же! Стало быть, и Ниночка может куда-то уйти, затеряться в этом динамичном потоке. Ну уж нет! Теперь не уйдёт! – Ниночка, я не знаю твоих планов, но мне просто необходимо, чтобы ты осталась со мной! Покажу тебе свою дачу, напою чаем, да что угодно! Не уходи, а? – Витьк, ну ты смешной! Вот так прям сразу, да? А вообще-то я и не собиралась уходить! Ты мне ещё поцелуй должен, помнишь? – весело подмигнула Ниночка. Париж и я Он вдруг появился в моей жизни, вкрадчиво пробираясь вместе с привычными мелочами. Он пришел вместе с красным, кокетливым беретом и поселил во мне мысль, что, наверно, с Ним носить его будет гораздо увлекательнее и веселее, чем тут, в обычном моем окружении. Он дразнил меня нежными мелодиями Мирей Матье и Джо Дассена, а когда я сделала вид, что не замечаю их и слушала лишь изредка, фоном, он ворвался ко мне подаренными дисками Милен Фармер и Лары Фабиан. Они звучали сочно, дерзко, порой даже вызывающе, но игнорировать их не получалось. Я даже выучила несколько их песен и напевала себе под нос в электричке. Но последней моей каплей, даже после купленных для меня мамой Tresor от Lancome с их пронзительно-терпким ароматом и маленьким жемчужно-серым платьем, привезенным подругой, стал путеводитель с красочными фотографиями лодочек, украшенных горшками с цветами, и парка близ дворца Тюльири. Всё, решено! Я еду к Нему! Я еду в Париж! Он манит меня случайными напевами, загадочными, извилистыми улочками, строгим красавцем Нотрдамом, удивительными зданиями и площадями! Он зовёт меня Сеной, вечно куда-то спешащей и делающей неожиданные повороты! Он зовёт меня всем знакомым силуэтом Эйфелевой башни и пронзительной белизной собора Сакре Кёр на Монмартре! Устоять невозможно! Я давно должна быть там, с Ним, с моим Парижем! И вот, километры музыки и наставлений от родителей прослушаны, скромный чемодан собран, а начальник поставлен перед фактом моего внезапного отъезда. От Парижа меня отделяет только серебристый самолет, помахивающий мне крылом, пока я прохожу паспортный контроль. Однако после этого время проносится невероятно быстрым вихрем, и я уже стою посреди вестибюля в аэропорту Шарля де Голля, растерянная и удивленная. Каким-то волшебным образом я оказываюсь в нужном автобусе, и он везет меня в мой Париж! Мелькают зеленые рощи и поля, редкие домики сменяются индустриальным пригородом и резкими линиями графитти на стенах. А вдруг Париж совсем не такой, каким я его себе нарисовала? Вдруг он давно не романтичный город мечты, а обычный современный мегаполис с замученными иммигрантами, заводами и пробками на дорогах? Неожиданно со мной заговаривает моя соседка по автобусному креслу: – Привет! Первый раз в Париж? – насмешливо, но добродушно спрашивает она. Я медленно киваю. Неужели моё недоумение так заметно!?