* * * Принимая оперативную идею Петербурга, Рожественский понимал ее как всего лишь оперативную, считая, что главный противник для броненосцев – броненосцы. Однако, несмотря на приказ «спешить в Порт-Артур», решил все же сыграть, заранее дав себе зарок в затяжной бой не ввязываться – реализовать преимущества калибра и брони… и адью! Приди же японцы тремя «тяжелыми» крейсерами, адмирал ничем особо не рисковал, имея в запасе еще два корабля линии (как бы припрятанные за видимыми милями), за исключением того неприятного факта, что в этом случае состав его отряда будет бесповоротно «засвечен». В то же время, где-то в глубине разумения, Зиновий Петрович все же не особо надеялся провести эскадру гарантированно незамеченной. Слишком оживлен каботаж. И самое скверное – активны трансконтинентальные грузопассажирские рейсы в Японию. Любую японскую рыболовецкую лайбу, естественно – топить, но встретив нейтрала, рот ему не заткнешь. Вот если бы вдоль восточного побережья страны Ниппон прошла метла паники рейдеров-призовиков, тогда еще может быть… «Так дай Бог хоть тут огорошить японца, – решил Рожественский, – и выбить хоть одну боевую единицу неприятеля. Почему бы нет!» А вообще Зиновий Петрович считал, что поддался «авантюрно-боевому настрою» (как он сам для себя назвал), что тянулся за ними от Берингова первыми победами – потопленными и захваченными судами противника. И это касалось не только молодых и охочих до драки офицеров его штаба… и командиров кораблей… и остальных чинов, включая нижних. Сюда укладывались и точечные профессиональные действия отряда морских пехотинцев потомков, и удачливая воинственность камчадалов. И даже храбрая жертвенность японского вспомогательного судна, капитан которого, несмотря на все риски, сопровождал их и передавал данные по беспроводному телеграфу. Словно какой-то воинственный дух витал над всем регионом. Это еще Рожественский не знал о пиратской атаке британцев, при далеко неоднозначных шансах «Кресси» против «Рюрика». Об отчаянном таране-навале «Ямала». Там, у Камчатки уже «задушили» «Пик», вырвали «око за око» у «Кресси». Там еще предстояло разыграть комедию перед «Дрейком»… Сейчас же… «Князь Суворов» грозно втягивался в дело! Распорядившись установить фальшивую трубу, адмирал велел еще и покрасить их все (трубы) сажей: – Дабы противник исключительно увидел их и сосчитал. А то мы своей маскирующей раскраской сами себя обманем. Затем смоем из брандспойтов. Выскочивший вперед «Рион» «прочитал» состав японского отряда, опознав два основных противника – броненосные крейсера. Сообщил на флагман и быстро ретировался, едва не схлопотав. Выждав несколько минут, «Князь Суворов» лег на боевой курс. Рожественский, сверкнув глазами, приказал: – Всех за броню! И совершенно категорически: – Всем надеть… офицерам и боевым расчетам надеть каски! И сам показал пример, нахлобучив на голову, кстати, шлем русского образца со здоровенным, на всю лобную часть гербом какого-то драгунского полка. Шишак уже был предварительно спилен денщиком. Поглядывая друг на друга, не пряча глупые ухмылки, по-новому принялись экипироваться и остальные офицеры. Адмирал был сосредоточен, серьезен… если не решительно угрюм. Начало боя было скоротечным, параллельные контркурсы обеспечивали быстрое сокращение дистанции. На тридцати кабельтовых Рожественский рассчитывал использовать снаряды с тугими колпачками. Японцы открыли огонь первыми. Молчаливого терпения на ответ хватило всего на три с лишним минуты, команда пробежала по короткой цепочке, и броненосец вздрогнул носовыми орудиями главного калибра. Началось! Обмен всплесками, накрытиями, спокойный доклад о попадании в борт по миделю… без пробития, и наконец, к сухим репликам старшего артиллерийского офицера добавились радостные возгласы! – Есть поражение! Не выдержав, японцы стали отворачивать, при этом «концевой» в колонне, получив еще один «гостинец», начал отставать. Минутой погодя Коломейцев осторожно спросил: – Почему мы не били по головному? «Может, я ошибаюсь», – подумал адмирал, но вслух этого не стал говорить: – Хотелось, чтобы флагман как можно дольше не знал, какой у нас калибр. Впрочем, уже все равно. Вижу, что-то там отчаянно сигналят с бронепалубников – наверное, заметили, что встретились не с тем, кого ожидали. В рубке броненосца все с интересом и надеждой наблюдали за противником. Получалось, что если японцы, отбегая, будут придерживаться этих румбов, то «Суворов», как самый настоящий загонщик, выводит их на засаду «Осляби» и «Александра». Рожественский только подивился такому охотничьему раскладу, однако… Однако японцы предпочли отвернуть, склоняясь к западу. – А жаль! – в азартной досаде вымолвил Коломейцев. * * * В ответ на отворот «Ивате» и следующего за ним «Адзумы» броненосец стал выводить левую циркуляцию. Получался своеобразный короткоживущий «кроссинг-Т» по корме крейсеров. И все, что мог сделать контр-адмирал Мису – на отходе поменять кильватер на строй фронта. Понимая, что спасение от сокрушающих 305-миллиметровок – это срочный разрыв дистанции. Поначалу он получался, этот разрыв, даже с пятиузловой потерей хода «Адзумы», так как Рожественский предпочел дистанции вес залпа, и «Суворов» выписывал плавную дугу, дабы удерживать углы для кормовой башни. Но все равно отставший «Адзума» принял на себя весь гнев главного калибра русского броненосца, целенаправленно бьющего именно в «концевого». Распределив роли и цели – боевые расчеты шестидюймовых орудий нащупывали «Ивате». В конфигурации всех этих маневрирований «Нанива» и «Такачихо», следовавшие на правой раковине в тринадцати кабельтовых своей отдельной колонной, также совершили перекладку руля вправо, на всякий случай отбежав от покатившего в том числе и в их сторону броненосца. Вот только «русского» «мелочевка» не интересовала, он был занят исключительно «вулканами»[38], и бронепалубники безнаказанно назойливо закидывали снарядами неуязвимый и просто-таки неуловимый в прицелах броненосец – ни одного попадания! Быстродвижущийся, смещающийся на циркуляции силуэт постоянно ускользал из прицелов комендоров. Возглавлявшему колонну капитану 1-го ранга Вада («Нанива») маневр вражеского корабля был понятен, понятна его главная цель. Учитывая, что доселе ни единого выстрела в их докучливую сторону сделано не было. Увлекаемый центробежной силой собственных иллюзий безнаказанности и всенепременного желания поразить противника, Вада позволил своим кораблям опасно приблизиться, забыв… Забыв, что если есть цель «главная», то и «второстепенная» – это тоже цель. А ситуация изменилась… вполне закономерно, как вдруг и непредвиденно! Посылая бронебойные снаряды со стороны кормы, неизбежно в ту корму и попадешь, прошивая корабль вдоль так называемым анфиладным огнем, где, взламывая переборки, успевал сработать и пресловутый тугой русский взрыватель. Особенно когда на дальномерах снова 30 кабельтовых… и меньше. Разрывы от русских снарядов и без того малозаметны… и особенно когда детонируют где-то в глубоких потрохах корабля. В связи с чем попадания в «Адзуму» видно не было. Был пар… облако пара из котлов. * * * Все что мог «Ивате», это кидать снаряды с дальней дистанции. Как-то иначе облегчить участь отставшего мателота Сотаро Мису считал чреватым. И без того комендоры противника пристрелялись, и во флагманский крейсер влетело едва ли не подряд три снаряда от шестидюймовок, вдобавок окатив мокрым душем самого контр-адмирала, который, подражая главнокомандующему флотом, во время боя находился на открытом мостике. О, нет! «Русский» тоже не оставался безнаказанным – на нем что-то горело, что-то дымилось. Сбило трубу… по иронии это оказалась именно фальшивая. Была надежда, когда вспышкой озарило его надстройку – попадание в район боевой рубки. Но украсившийся дополнительными пятнами, и без того пегий громила «проглотил» и это. Успев «убежать» на приличное расстояние, Мису до белых костяшек, до скрипа буйволиной кожи, коей был обшит бинокль, сжимал эту оптику, созерцал, ловя в фокус то размеренно выбрасывающий пальбой шапки желтоватого дыма «Суворов», то вяло огрызающийся японский крейсер… медленно его списывая… медленно, потому что надеялся – агония будет небыстрой. А то, что русский броненосец не отцепится от жертвы и постарается довести дело до конца, было очевидно. «Адзуму» (уже молчала и кормовая башня) без каких-либо сторонних признаков резко повело вправо. Над ним еще плотней завился белый пар… ждали взрыва котлов, однако продолжая выкатываться в сторону, крейсер просто еще больше сбавил ход. Прущий густым дымным чадом, буравящий носом океан, броненосец определенно выходил на «короткую» – для подбитого корабля это был приговор.