Константин по внутренней связи вызывает ту же девушку с ресепшна и просит её меня проводить. И, вежливо попрощавшись, снова открывает ноутбук. Я выхожу из его кабинета в странном состоянии. Ожидала разной реакции, но вежливого, учтивого спокойствия далеко не в первую очередь. Запал пропал, и я ему стала неинтересна? Не могу этому не порадоваться. Наверное… 16 — Так, где Симакин?! Он только что был здесь! — в сотый раз пересчитываю толпу детишек. — Коля! Надень свою шапку, а Максиму отдай его! Я тебя так теряю. Выдыхаю, стараясь успокоиться и не нервничать. Для меня обычная экскурсия или поход с детьми в кино — кошмар, что уж говорить о таком серьёзном мероприятии, как поездка в Москву. — Екатерина Валерьевна, костюмы у меня. Забытый лук и колчан со стрелами папа Вероники уже привёз, через минуту будет здесь, — подходит сопровождающая нас родительница. Какое же ей огромное спасибо, что согласилась ехать с нами, ещё и за свой счёт. Неоценимая помощь. Она из тех, кто в подобных поездках будет следить внимательно не только за своим ребёнком, но и за всей стайкой ребятни. — Отлично! — киваю ей. — Карина Игнатьевна сейчас всем раздаст карточки с номерами мест, указанными в билетах. Построились! Как хорошо, что директор отпустила именно Карину мне в помощь. Уроки она не ведёт, только индивидуальную работу, так что её из общего расписания было вывести проще. Подходит время посадки, родители, уже пообнимавшие своих детей, по моей просьбе отошли в сторону и просто машут. Нервничают, конечно, оно и понятно, дети маленькие. Некоторые даже с сомнениями приходили к директору, высказали опасения, что я, как педагог, слишком молодая, по их мнению, чтобы брать на себя такую ответственность. Это обидно слышать, конечно, для некоторых в любом вопросе молодой педагог не вызывает особого доверия. Но в целом я могу понять тех, кто волнуется. Это нормально. Спасибо Наталье Валентиновне, что убедила их в обратном. Она всегда находит нужные слова. Директриса, кстати, тоже здесь, провожает. Вижу, что волнуется, даже раскраснелась немного. — Ну давайте, Катюша, — на эмоциях сжимает моё запястье. — Удачи вам. И на конкурсе, и в поездке. Помни, самое главное — жизнь и здоровье детей. Головой, Катерина, отвечаешь. Сама знаешь. — Знаю, всё будет хорошо! — убеждаю больше сама себя. — На связи. Наталья Валентиновна тоже отходит к группе родителей, а мы начинаем посадку в вагон. Ребятня возбуждённо шумит, но после команды заметно успокаивается и организованно один за другим проскальзывают в вагон. — Рюкзаки с плеч снимаем, — командует Карина. — Чтобы не толкаться. Внимательно! Тихо! Я передаю проводнице все необходимые документы, билеты, показываю паспорт и приказ облоно о возложении ответственности на детей, пока они под руководством Карины и второго проводника вереницей ползут по узкому проходу поезда и расходятся по обозначенным местам. Закончив с документами, я прохожу вдоль вагона, ещё раз пересчитывая детей, ставлю свой рюкзак на крайнюю боковую полку — это наши места в Кариной. На лицах немногих пассажиров вижу обречённое печальное выражение. Ну что ж поделать, понимаю, что не всем хочется ехать в поезде с двадцатью семиклассниками. Хорошо, что места нам определили подряд от середины вагона и до туалета. Перед нами несколько пустых, а до этого расположились ещё человек десять-двенадцать пассажиров. Дети копошатся, раскладывая вещи, особо даже не шумят. Замирают, наблюдая в окно, как уползает перрон родного города. Я чувствую их приятное возбуждение, положительный настрой. Это заряжает и меня, снижая тревогу и переживания. — Выдохни уже, Кать, всё ок, — Карина тянет меня за локоть присесть за столик. — Ты какую полку возьмёшь? Я высоты не боюсь, могу и наверх взобраться. — Как хочешь. Присаживаюсь и тру виски. Сложно, конечно, волнительно, но поездка организована великолепно. Макарский постарался. Детям оплачены билеты туда и обратно, проживание и питание в гостинице максимально близко от места проведения конкурса. При чём не на двое суток, пока длится сам конкурс, а на трое, чтобы ребята могли посмотреть Москву. Кроме стандартной короткой экскурсии от организаторов конкурса, Константин оплатил посещение группой школьников московского дельфинария на ВДНХ. Каждому школьнику был выделен продуктовый набор от сети “Орешек”. Костюмы на тоже помогли обновить. Я хотела позвонить и искренне от души поблагодарить Константина, но он не ответил. Видимо, был занят. Поэтому я написала длинное сообщение, на которое он позже ответил нейтральным смайликом-улыбочкой. Уже в пути, минут через пятнадцать после отправления, в вагон входят двое мужчин. Оба крупные, серьёзные, одеты в спортивные костюмы и с небольшими сумками. Каково же моё удивление, когда один из них направляется к нам с Кариной. — Добрый день, — обращается он ко мне. — Меня зовут Артём, второго Борис. Мы будем сопровождать вашу группу по просьбе Константина Львовича. При любых вопросах обращайтесь. — Хорошо, спасибо, — отвечаю, отвиснув, и тогда мужчина кивает и возвращается к спутнику, уже расположившемуся на крайних за детьми местах. — Офигеть, — тихо говорит Каринка, — вот это мистер Орешек расстарался. Катюха, он на тебя не просто запал, он вляпался по полной программе, похоже. — Глупости, — отмахиваюсь, ощущая, как щёки вспыхивают. — Просто многим бизнесменам для имиджа нужно заниматься благотворительностью. — Ну да, — хихикает подруга, но тему закрывает, что однако не мешает ей лукаво поглядывать, пока я отворачиваюсь, чтобы достать нужные мне в поездке вещи. * * * Слава Богу, сутки в поезде и размещение в гостинице проходит как по нотам. Всё организованно, спокойно, без лишней суеты. Надо отдать должное детям — они молодцы. В девять часов мы заселились, в десять позавтракали, а в час уже открывается регистрация на конкурс в Доме детского творчества. Наше выступление после жеребьёвки определяют на пятнадцать часов. Команд много — двадцать пять. По пять в каждом звене, и каждое звено будут судить разные судьи. А завтра будут состязаться те, кто одержат победу в своих группах. Нам в конкуренты достаются Рязань, Ростов, группа из Липецкой области и из Тулы. Сильные команды, особенно последняя. В выделенном танцклассе мы переодеваемся и пару раз прогоняем выступление. Я вся на нервах, волнуюсь, но это приятное волнение. Ещё раз проверяю, чтобы всё было в порядке: костюмы, дети, настроение, готовность родительницы снимать и фотографировать. — Ну всё, пора! Провожаю ребят за кулисы, но помощник режиссёра сцены отправляет меня через нижний вход в зал. Руководителю нельзя за кулисы. В зале темно, как раз закончилось выступление ростовской команды, которая делала реконструкцию бала Петровской эпохи. Занавес опускается, голос из-за сцены объявляет выступление моих, коротко представляя регион и школу. Сидеть в кресле я не могу, и когда включается наша фонограмма и гаснет свет, встаю, в напряжение сжав кулаки. — Всё будет хорошо, — слышу над ухом спокойный бархатный голос. — Ты и ребятня — молодцы. Я видел конкурсную запись. Наверное, я настолько напряжена, что от тёплого дыхания, коснувшегося открытого участка кожи на шее, по всему телу пробегает дрожь. Меня едва ли не ведёт от знакомого мужского запаха. Это просто нервы. Я перенапряжена. — Ты пришёл, — говорю очевидный факт. — Зачем? — Поддержать. — Ехал в Москву, чтобы посмотреть выступление школьников? — Летел. Ну тут мой дом, головной офис, параллельно всегда дела найдутся. Но да, хотел поддержать тебя. И я, внезапно для себя, вместо того, чтобы неотрывно смотреть на сцену, где как раз стартует выступление моих учеников, поворачиваю голову к Макарскому. Он стоит невероятно близко, но мне вдруг не хочется сделать от него шаг в сторону. Смотрит внимательно, будто в душу саму, будто ему известны мои самые сокровенные мысли. Мне хочется сглотнуть, когда замечаю, как блестят его глаза в полутьме концертного зала. И по его взгляду я понимаю, что ошиблась. Его интерес никуда не девался. Он горит всё тем же голодным огнём. Сейчас совершенно не момент для подобных откровений самой себе, но я совершенно точно осознаю, что этот огонь меня притягивает, манит своим жаром, хотя я понимаю, что сгорю, превращусь в кучку пепла, если только позволю себе сделать шаг. Или ему. Потому что это будет шаг в пропасть. — Чему быть суждено, то и сбудется; постою за правду до последнева! — декламирует выразительно Белкин, а потом замахивается и бутафорски бьёт “опричника” Воронина в висок. Тот падает, а “царь” Ткачёв вскакивает на ноги, вижу, как забывает текст, но на то он и Ткачёв — выкручивается почти незаметно. И это “почти” — только для меня, писавшей сценарий и гонявшей их на репетициях, а так никто не должен распознать заминку и импровизацию. Девочки под музыку идут хороводной зарисовкой, и я чуть выдыхаю. Уже почти финал. И вот последний диалог, имитация расправы над купцом и финальная песня гусляров. Занавес опускается, зал аплодирует, я сжимаю кулаки. Как жаль, что к ребятам сейчас нельзя, я бы их всех заобнимала. Но нужно ждать результатов всей “пятёрки”, тогда всех и выпустят в партер. — Блестяще, — говорит рядом Макарский, тоже закончив хлопать в ладоши. — Молодцы! Отличная идея взять для реконструкции отрывок лермонтовской “Песни…” Обычно Волгоград всегда представляет на конкурсах что-то из Великой Отечественной, что логично, учитывая историю города, но вы удивили. — Если честно, я сомневалась в выборе, — пожимаю плечами, ощущая, как бежит по коже озноб после сильного волнения. — Но хочется обращать внимание детей на разные исторические эпохи нашего государства. — Согласен, — кивает Константин, а потом снимает пиджак и набрасывает мне на плечи. — Ты замёрзла. И, конечно, это не вопрос. Он вообще их редко задаёт. В основном делает, как решил. Но я сейчас не пытаюсь вернуть пиджак. Я и правда вся продрогла от стресса, да и прохладно тут. Тепло его тела, что хранит одежда, согревает и меня, обоняние снова улавливает знакомый запах. Я быстро согреваюсь, но в теле появляется напряжение другого рода. Карина сбрасывает сообщение, что ей разрешили пройти к детям, чтобы отдать им воду, и она так и осталась. Пишет, что с ними всё хорошо, настроение супер, затаили дыхание в ожидании результатов. После выступления последней в нашей пятёрке команды, судьи уходят совещаться, а нам представляют несколько выступлений воспитанники Дома творчества. Не знаю, где Макарский раздобыл кофе, но я принимаю горячий стакан с радостью. — Мне нужно уехать, Катя, — говорит негромко между номерами. — Ещё увидимся. Он исчезает, а я ловлю себя на том, что испытываю разочарование. Пиджак, кстати, так и остаётся на моих плечах. Спустя час мы возвращаемся автобусом, выделенным организаторами конкурса, в гостиницу. Ребята уже отшумели возмущением и теперь молча и расстроенно шелестят чипсами-сухариками.