Но сперва надо к директору, думаю, она будет в восторге. Я всовываю ноги в туфли и тороплюсь к Наталье Валентиновне. Благо, она у себя, и даже нет очереди посетителей. — У меня великолепная новость! — улыбаюсь, входя после разрешения. — Мы выиграли областной тур конкурса исторической реконструкции “Моя история — моя страна”, и теперь приглашены на финал в Москву! Там ещё и экскурсия в подарок от организаторов, и горячее питание в день проведения фестиваля. — Поздравляю, Екатерина Валерьевна! — улыбается директриса, но только вот я замечаю, что радости в её словах не так уж и много. — Это отличный результат, и вам к аттестации он обязательно зачтётся. — Спасибо. Но впереди серьёзная подготовка. Хочу после уроков собрать детей, надо составить план работы, ещё родительское собрание надо по организации. Это же всё через вас. — Катя, — сдержанно говорит Наталья Валентиновна, дождавшись, пока я выскажу свои восторги. — Присядь. Я уже чувствую, что что-то не так. Ну или же она как обычно хочет немного остудить пыл, напомнив, что впереди ещё много серьёзной работы и ответственности. — Послушай, мне уже звонили из облоно, поздравили, — она давит авторитетом, указывая, что давно обо всём осведомлена, но потом продолжает после паузы. — Для школы это хороший шаг и для тебя, как специалиста. Однако, мы не будем принимать участие в финале конкурса. — Почему это? — вспыхиваю на эмоциях, а директор молча взглядом показывает, что я зарываюсь. Ладно, жду объяснений, пытаясь взять себя в руки. — Потому что конец календарного года скоро, бюджет пустой, а поездка двадцати пяти детей, плюс минимум двоих педагогов и пары родителей — дорого. Проезд, проживание, питание, подготовка к поездке, а это куча разрешений от больницы и прочих инстанций. К тому же, нужно шить достойные костюмы, вы ведь не поедете выступать в шляпах из картона и плащах из штор, Катя? В общем, у области нет бюджета на эту поездку. Тебя поздравят, выпишут благодарственное письмо, думаю, даже премию выделят к новому году от областного профкома. Радуйся, это хороший шаг в карьере. Мне настолько обидно за себя и детей, что я не могу сдержаться. Вскакиваю и делаю пару шагов по кабинету директора. Невероятно! К чему тогда нужно было присылать для участия приказ? Чтобы галочку поставить? Дурость какая. — А если предложить родителям… — Исключено. Иска нам ещё от неадекватов не хватало. — Ну можно же спонсора найти? Неужели облоно не может обратиться к предпринимателям? Это же дети… Замечаю, что Наталья Валентиновна задумчиво сводит брови. Ну а что? Уже шанс! Замираю напротив, ожидая вердикта. — Знаешь, Катя, отличная идея. Только ты должна понимать, что управлению образования и так есть о чём просить спонсоров. Ремонты, площадки, инвентарь и оборудование. Но вот если ты сама попросишь… — Как это? Меня же слушать никто не станет. — Ну, думаю, кое-кто станет. Директриса хитро смотрит и загадочно улыбается, а я даже не сразу понимаю, что она имеет ввиду. Но когда до меня доходит, внутри вспыхивает злость. И стыд. Да, он тоже, потому что это просто возмутительно! — Нет уж, — присаживаюсь обратно на стул, на женщину не смотрю, испытывая смущение. Вот что она обо мне думает? Понятно же. — Ну почему же нет, Катерина? Сама говоришь, для детей всё. Подумай, это единственный шанс. Она встаёт, явно давая мне понять, что разговор окончен. Да и звонок уже, пора на урок идти. Выхожу я от Натальи Валентиновны как в воду опущенная. Не пойду я к Макарскому просить денег на поездку! Ещё не хватало. Он вроде бы только оставил меня в покое, вот уже вторую неделю тишина. Понял, видимо. И я хоть выдохнула. Так что о том, чтобы идти к нему с протянутой рукой, и речи быть не может. Нет и нет. Весь следующий урок я провожу будто в какой-то прострации. С трудом концентрируюсь на вопросах и ответах учеников. А потом ко мне приходит мой класс. И надо их сейчас обрадовать, что не зря они так старались — готовились к конкурсу, но потом придётся сказать, что на этом всё. Первое я говорю, а на второе у меня не хватает смелости, так не хочется видеть разочарование у детей на лицах. Они радуются, хлопают в ладоши, уже представляют, как “порвут Москву”. Я же трусливо умалчиваю о суровой правде. А когда они уходят, я ещё долго сижу у себя в кабинете. Верчу в руках телефон. И думаю. Это единственный вариант. А ещё это крайне унизительно. Не вообще, а конкретно в моём случае. В мессенджере оживает детский чат. Ребята сбрасывают фотки с наших репетиций, веселятся, болтают, мечтая о поездке в столицу. Потом они будут вспоминать о ней всю свою жизнь. Могли бы… если бы она состоялась. Я зажмуриваюсь и прикусываю губы, а потом выдыхаю и нахожу нужный контакт. «Привет. Ты ещё в Волгограде? Можем встретиться?» Макарский перезванивает уже через пару секунд. — Соскучилась по мне, Китти Кэт? — слышу в его голосе вибрирующие нотки и подкатываю глаза, убеждаясь, что написать ему было очень глупой идеей. — Я по делу, — говорю нейтрально. Откажет, так откажет. — Мм… Я приеду? Или машину за тобой прислать? Лучше прямо сейчас сказать “извини, это была плохая идея” и отключиться. Наверное, к хорошему это не приведёт. — Костя, я с просьбой. Это по работе. Если, конечно, уместно. Подъеду в офис? — Хм, отчего же неуместно, Катерина Авокадовна, — прикрываю устало глаза, представляя его ухмылку. Ой дура, Катька. — Я до шести в офисе. Адрес сброшу. — Спасибо. Он отключается, и через минуту мне капает сообщение с адресом. Центр Ворошиловского района, ну кто бы сомневался. Уже почти три, так что нужно поторопиться. Поеду сразу, даже домой заходить не буду, иначе всю решимость растеряю. Вызываю такси, собираю сумку, несколько раз проверив, не забыла ли рабочую флешку, чтобы дома подготовиться и сбросить на неё необходимые материалы. Пока еду, не покидает ощущение, что я та самая лягушка, что сложила лапки и пошла ко дну. Уж слишком больно, похоже, я дёрнула тигра за усы своим сообщением с пожеланием сходить в недалёкую эротическую экскурсию. И теперь несу себя на блюдечке, чтобы он мог всласть поупражняться в унизительном для меня остроумии. Подъезжаю к офису, расплачиваюсь с таксистом и иду ко входу. Это большой бизнес-центр, и офис компании Макарского занимает в нём шестой и седьмой этажи. Я прохожу через пропуск, сообщив охраннику возле турникетов цель своего визита, поднимаюсь на лифте на нужный мне этаж. Напротив открывшихся дверей лифта за высокой стойкой сидит девушка-администратор, которая при моём появлении поднимает голову и приветливо улыбается. — Здравствуйте. Екатерина Валерьевна? — Да, это я. — Пойдёмте, я провожу вас, — она поднимается и, звонко стуча каблуками по натёртой до блеска плитке, выходит из-за стойки. — Константин Львович ждёт вас. Она предлагает следовать за ней, что я и делаю. Мы идём по длинному коридору, красиво отделанному панелями под дерево и белыми. Рабочая зона открыта, все сотрудники на виду, но их столы разделены матовыми стёклами. Интересно, что кроме классических пастельных тонов, есть и яркие вкрапления — кресла работников яркого бирюзового цвета. Мы проходим мимо углубления с разноцветными стульями и несколькими пёстрыми диванами, там стоят столики и что-то наподобие кухни. Зона релаксации, как её называют. Вот бы нам в школу такую, вместо учительской, сколько бы педагогов приходило на уроки немного разгрузившись и в хорошем настроении. В конце коридора большой блок до потолка из тёмного непрозрачного стекла. Туда мы и идём. Судя по всему, это и есть кабинет Макарского. Я оказываюсь права. Девушка стучит, а потом приоткрывает дверь, пропуская меня внутрь просторного светлого кабинета. Тут всё в серых цветах: и стол, и стены, и диванчик у стены, и даже шкафы. Но по углам большие ярко-зелёные живые растения добавляют уюта и делают помещение не скучно-серым, а стильным и современным. Константин сидит за широким столом напротив двери, что-то с хмурым видом изучая в ноутбуке. Он поднимает взгляд, кивает девушке, а потом смотрит на меня. — Катерина, я прошу прощения, но мне требуется минута. Пожалуйста, присядь, я быстро. Я киваю и, пройдя внутрь кабинета, опускаюсь на диван, оказавшийся очень мягким. Ловлю себя на том, что рассматриваю Макарского, пока он сосредоточенно что-то изучает. Он кажется мне другим, не таким, каким я его видела. Серьёзный, сосредоточенный, собранный. Нет ироничной ухмылочки или этого наглого раздевающего взгляда. — Всё, — он резко захлопывает крышку ноутбука, заставив меня вздрогнуть от неожиданности, и я ругаю себя, что так откровенно пялилась на него. — Слушаю тебя, Катерина. Так же серьёзен и собран. Смотрит прямо и сосредоточенно, что мне даже хочется поёрзать от напряжения. Я вдруг осознаю, насколько жалкой будет выглядеть моя просьба, поэтому напоминаю себе, что делаю это ради детей. — Я… хотела бы извиниться за грубость, — говорю максимально ровным и беспристрастным голосом, но оправдываться не собираюсь, сам нарвался. — Для начала. И обратиться с просьбой оказать спонсорскую помощь в поездке учеников школы на финал конкурса в Москву. Последнее выпаливаю и выдыхаю, стараясь сделать это незаметно. Ну вот, я это сказала. Теперь можно слушать отказ и уходить. Или неприемлемые условия, и тоже уходить. Чего было вообще идти к нему, спрашивается? Что ж, Зайченко, сама себе буратина. Константин в ответ несколько секунд молчит, даже не иронизирует и не поддевает, что вот я сама к нему с просьбой и пришла. — Расскажи подробнее, что за конкурс. Меня его интерес немного подбадривает, и я рассказываю о конкурсе, об условиях и тех проблемах, что перед нами встали. — Хорошо, — говорит Макарский, когда я заканчиваю. — Хорошо? — переспрашиваю, слегка зависнув. — Да. Пусть школа направляет необходимые документы. Сеть «Орешек» и я лично примем участие в организации поездки. — И? — хмурюсь, подозревая, что Макарский что-то потребует в ответ. — И, надеюсь, ученики города-героя вернутся с победой, — поднимает брови. — Или как минимум будут достойно за неё сражаться. И всё. Никаких условий и предложений. Никаких шпилек или намёков.