– Надо же, всё равно что плаваешь! Нырнув в песок, обезьяна ненадолго задержалась у поверхности. – Колесница призраков летает по комнате, ищет. Почему она не преследует нас? – Путь к императрице не принадлежит нашему миру, – ответил Страж. – Сидни, думаю, нам снова понадобится фонарик. – О чём речь, мистер Хэ! Покопавшись в своих запасах, торговец вручил фонарик тигру. Страж распорядился: – Я буду указывать путь. Обезьяна, можешь взять мастера Томаса? – Конечно. – Обезьяна приняла на руки мальчика. – Как долго ты можешь держать проход открытым? – Не знаю точно. Нам лучше торопиться. Господин Ху повернулся и посветил фонариком вниз. В луч света то и дело попадали какие-то обломки: кирпичи, камни, часть разрушенного фонарного столба… Друзья стали опускаться вниз. Первыми шли тигр и обезьяна. Мистраль следовала за ними. Сидни решил взяться за её хвост, и напрасно: хвост дёргался из стороны в сторону, увлекая крысу за собой. – Полегче! У меня начнётся морская болезнь! – Проход закроется в любой момент! Хочешь быть похороненным заживо? – Ох, не надо было мне есть тот рогалик… Крыса ухватилась крепче. Они погружались в неведомую материю всё глубже и глубже. На пути, помимо кусков кирпича, стали попадаться щепки, разбитые тарелки, старые бутыли, кирпичи… На каждом следующем уровне вид развалин менялся. Мимо проплывали, сменяясь, остатки рассыпающихся соломенных корзин, наконечники стрел, осколки морских раковин, обугленные головешки… Друзья продолжали движение, не останавливаясь. Сидни вскрикнул, увидев гигантский череп, смотрящий на него в упор. – Это окаменевшие кости динозавра, – успокоила Мистраль. – Берегись! – заверещал Сидни. Его тащило прямо на древнее ребро, конец которого был всё ещё острым. Но он проплыл сквозь скелет, ничего не почувствовав, и вздохнул с облегчением. Потом пришлось пробираться через какое-то пространство, видимо, бывшее когда-то дном доисторического моря. И тоже хотелось инстинктивно зажмуриваться и уклоняться от возникающих на пути залежей ископаемых ракушек, хотя и они были проницаемы, как воздух. Пока почва была песчаной, спускаться было легко. Но на нижних уровнях окружающая материя стала тягучей, продвигаться стало труднее. Тигр и обезьяна с усилием гребли лапами, будто плывут через густую жижу. Даже дракон начал тяжело дышать. Наконец они достигли святилища. Стены его были выложены необычным полированным камнем в цветных разводах: синих, красных, белых, чёрных, жёлтых. В завихрениях причудливых линий мелькали какие-то лица: где-то человеческие, а где-то лица монстров, от вида которых вздрагивал даже господин Ху. Одни пятна напоминали парковые деревья, другие – растения со щупальцами. Сидни увлёкся разглядыванием цветных картинок и споткнулся. Пол был не ровный, а вымощенный камнем, как и стены, и потолок. На отполированной поверхности было легко поскользнуться. Друзья остановились перед бронзовыми дверями, покрытыми зеленоватой патиной, на створках которых было огромное изображение демонического лица; глаза, брови, рот и щёки были составлены из отдельных существ, которые, казалось, двигались, как живые. – Кто здесь?! – зарычал привратник страшным голосом. – Кто посмел нарушить священный покой императрицы? Здесь почила она от великих трудов своих во имя мира, и негоже смертным тревожить её вечный сон! Господин Ху поклонился и поднял в лапах коралловую розу: – Страж Феникса по неотложному делу! Чудище вперило в розу пристальный взор, словно могло разглядеть её суть сквозь обличье. – Вы знаете, на что идёте! – провозгласило лицо, и с громким скрипом двери распахнулись. Сам собой загорелся огонь в настенных лампадах, выполненных в форме головы носорога. Изнутри исходило ощущение чего-то настолько мощного, что от этого было тяжело. Присутствие силы было похоже на плотную толстую пелену, окутывавшую разум и тело. Оно не было враждебным, как Всевидящий, но не было и дружелюбным. Скорее… безразличным, как недавно сказала Мистраль. Они вошли в усыпальницу. Помещение имело форму улья. Стены состояли из того же цветного камня, что и в предыдущем туннеле, но были не гладкими, а рифлёными. Параллельные полосы сплетались друг с другом, как провода. В стороне стояла карета цвета грозового неба, инкрустированная золотыми молниями и запряжённая четырьмя драконами: в центре двое с крыльями и пара зелёных безрогих драконов по краям. – Статуи? – спросил Сидни и потянулся, чтобы потрогать. Мистраль шлёпнула его по лапе. – Нет, они погружены в глубокую дрёму, равную смерти. Покойтесь с миром, братья и сёстры. Пусть вам снятся прекрасные сны. Упряжь драконов была не из кожи. Она напоминала жёлтый дым, мерцающий и тающий по краям. Из той же субстанции состояло ложе, что возвышалось в центре усыпальницы. Оно было подобно облаку, на котором возлежала юная девушка в переливающемся платье, покрытом золотой чешуёй. Её чёрные волосы были убраны в сложную высокую причёску, напоминающую клубок змей. Казалось, она просто прилегла ненадолго вздремнуть. Опустив фонарик, господин Ху кивком указал обезьяне положить Тома на пол. Преклонив колени, тигр снял пиджак и подложил мальчику под голову. Затем, держа в лапе розу, он пал ниц перед спящей. Осторожно выглянув из-за спины Мистраль, обезьяна отвесила низкий поклон; Сидни тоже держался поближе к ним. Впервые в жизни жадность в его мелочной головке была вытеснена ужасом. Не отрывая лба от пола, господин Ху с великим почтением произнёс: – Страж Феникса умоляет принять его. Дева не шелохнулась. Тигр повторил обращение. Потом ещё раз. – Довольно, я и в первый раз услышала тебя. Лениво потянувшись, Нюй Куа открыла глаза. Хоть она говорила очень тихо, каждое её слово отдавалось у гостей внутри, словно тела смертных были трубами, через которые продувал ноты вселенский трубач. Привстав на ложе, она зевнула, прикрыв рот рукой. На пальцах сверкнули роскошные перстни. – Зачем ты решился потревожить меня? Для этого мира я сделала достаточно. – Мне жизненно необходима ваша великая мудрость и ваш совет, – отвечал госпо-дин Ху. – О, встань! – Нюй Куа снова зевнула. – Мы не в тронном зале, излишне соблюдать церемонию. Когда ты говоришь в пол, тебя плохо слышно. Господин Ху осмелился поднять голову. – Благодарю за милость. – Так лучше! – Нюй Куа спустила ноги с ложа. – Теперь говори, и побыстрее. Кун-Кун восстал из мёртвых? – Нет, но его последователи продолжают преследовать яйцо феникса. Страж коротко поведал ей о событиях последних дней. Нюй Куа покачала свешенными ногами взад-вперёд. – Признаю, дело серьёзное, но в мире достаточно живых, которые способны с этим справиться. Не вижу причин, по которым ты мог войти сюда и нарушить мой сон. – В сражении был смертельно ранен мой ученик. Господин Ху указал на Тома. Нюй Куа спрыгнула с ложа и, пытаясь удержать равновесие, раскинула руки в стороны. Ей давно не приходилось вставать на ноги. Вокруг её щиколоток, словно прозрачные браслеты, клубились кольца жёлтого пара. С каждым шагом она ступала всё увереннее. Когда золотые браслеты на её ногах стали твёрдыми и тяжёлыми, она царственной походкой подошла к раненому ребёнку. Взяв его за запястье, она послушала пульс. Затем наклонилась ко рту мальчика и вдохнула его дыхание. – Его время вышло, Страж. Его не излечить. – Я готов отдать ему часть своей жизненной силы, – тихо ответил господин Ху, склонив голову. Нюй Куа взглянула на него с удивлением. – Ты по доброй воле готов отдать ему часть своей жизни? – Он отдал свою жизнь за меня. Я перед ним в долгу. Губы Нюй Куа тронула снисходительная улыбка, словно просьба пожилого тигра звучала для неё, как детский лепет. – Подобное совершают из любви, а не из чувства долга. Господин Ху едва заметно покачал головой. – Прошу, не говорите о любви. Он покинет меня, как только поправится. Но я должен сдержать клятву и сделать всё, чтобы он жил. – Если бы он не любил тебя, то не принёс бы себя в жертву, – ласково проговорила она. – Если бы ты не любил его, то не пришёл бы ко мне. Тигр задумался, словно ему самому хотелось поверить в сказанное ею. Потом развел лапами. – Единственное, что нас объединяет, – это любовь к его бабушке. Нюй Куа поджала губы. – Вы научились видеть друг в друге часть её и, вероятно, поэтому стали друг другу небезразличны. Забота превратилась в любовь незаметно для вас самих. Господин Ху взвесил неожиданные слова императрицы, а после с нежностью взглянул на ученика. – Я чувствую, что этот детёныш научил меня гораздо большему, чем я его. – Тогда, – сказала императрица с нажимом, – если ты в самом деле любишь его, не делай того, что задумал. Тигр был растерян. – Но я должен. За то короткое время, какое я его знаю, он стал для меня так же ценен, как феникс. Насколько сложно было ему признать это раньше, настолько же простым и очевидным это стало сейчас. Глаза Нюй Куа превратились в золотые щели. Они пристально вгляделись в лицо Стража. – Да, он поистине ценен для тебя, это я вижу. Но говорит ли твой разум то же самое, что и твоё сердце? – Я не боюсь жертвы! – гордо произнёс тигр. – Подумай о нём. – Нюй Куа величественно сложила руки на груди. – Что станет с ним, если ты вернёшь его из небытия таким способом? Ты не человек. Если я исполню твою волю, он станет наполовину таким, как ты. Подумал ли ты об этом? – В нём соединится лучшее от нас обоих.