Мован что-то готовил, обмотав могучие бёдра чёрным махровым полотенцем. На электрической плите нового поколения стояла древняя, как сам Китай, медная кастрюля, в которой тушилось мясо. Посреди кухни, на серебристом столе, привязанная за руки и ноги к его ножкам, лежала миниатюрная обнажённая блондинка. Длинные светлые волосы мелкими завитками спускались вниз. Чуть лопоухие уши, далековато посаженные глаза. На левой ключице татуировка в виде длинных козлиных рогов. На животе – крупные кристаллы соли. – Не замёрзла? – спросил он, мельком взглянув на девушку. – Н-не-э-эт, М-мо-ва-а-ан, всё-о-о хорошо-о-о… Мужчина откупорил бутылку текилы и наполнил высокую рюмку. Затем, надрезав небольшой лайм, одной рукой выжал из него весь сок на шею и голую грудь девушки. – А-а-а-а… – томно отозвалась кудрявая блондинка. Мован улыбнулся и, наклонившись, слизал соль с её живота. – О-о-о-о… – Рано блеешь, козочка, – одним махом выпив текилу, шепнул он ей на ухо и… – Господин, извините, но… – раздалось за его спиной. Подпрыгнув от неожиданности, Мован быстро обернулся. На пороге, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, стояла Тяньгоу. – Простите меня, господин, – поклонилась она с округлившимися от увиденного глазами. – Я не хотела мешать… но у вас было открыто и… – Что тебе здесь надо?!! – взревел полуголый мужчина, ловя норовящее соскользнуть на пол полотенце. – Господин, – смущённая секретарь поклонилась ещё и ещё раз, – я не могу исполнить ваш приказ и вылететь в Россию. Хозяин квартиры молча застыл, набрав в грудь воздуха для крика, но в последний момент вдруг решил выслушать подчинённую и кивнул. – У меня нет визы, господин. Я отнесла документы в консульство, но виза готовится двадцать дней, господин. Ни в одной фирме не согласились сделать визу раньше. Что мне делать, господин? Могучий У Мован судорожно хватал ртом воздух. Выдохнул, снова вдохнул, закрыл глаза, а потом кинулся вперёд, в одном прыжке подлетая к девушке и хватая её за идеально уложенные рыжие волосы. – Почему это должно быть моей проблемой, Тяньгоу?! – заорал он ей прямо в лицо. – Почему вообще от тебя стало так много проблем? Почему тебя самой так много?! Он приложил рыжеволосую затылком о стену, так что на стене образовалась вмятина. – Это твоё задание, – тихо и медленно процедил рычащий мужчина. – Выполняй его, как хочешь, меня не волнуют твои методы. Но если сегодня ночью ты ещё будешь в Китае (а я проверю!) – ты не доживёшь до утра и вонючий, как тухлое змеиное яйцо, Диюй распахнёт для тебя свои бездонные объятия. – Слушаюсь, о мой госпо… – А сейчас убирайся вон!!! – проорал он ей в ухо, брызгая слюной. Несчастная Тяньгоу торопливо поклонилась и выбежала из страшной квартиры. В кулаке Мована остался зажатым выдранный клок рыжих волос. Он выбросил волосы на пол, сорвал с бёдер полотенце, вытер с губ пузырящуюся слюну и, небрежно бросив полотенце на высокий стул, повернулся к связанной девушке… – А теперь принеси мне книги, женщина. – Царь обезьян, смиренно помыв посуду, вернулся за стол. Снег за окном прекратился, снова выглянуло солнце, на подоконнике попрошайничал голодный воробей. – Ага, разбежалась, – привычно огрызнулась блондинка, не отрываясь от планшета. – Может, тебе ещё вслух почитать? Сам встань и возьми. Кстати, ты вообще-то умеешь читать по-русски? – Ты крайне невнимательна, Аолия, – ответил он ей, извлекая из шуршащего пакета книги. – Если бы ты раскрыла свой слух, если бы твои мысли были обращены к собеседнику, а не к любованию собой в зеркале, ты бы смогла услышать, как я рассказывал про семьдесят две магические способности, которым меня обучил мой наставник, почтенный патриарх Сюйпути. – Ну да?.. – Вот именно. – Китаец достал нужные ему книги и, сложив одну на другую, принюхался к пыльным обложкам. – А может быть, магических способностей, коими я овладел в совершенстве, гораздо больше, я ведь не могу вспомнить точно. Однако число их не важно, ведь число – лишь начертание цифр, не отражающих ничего, если смотрящий и видящий эти цифры не в состоянии постичь суть. – Да ну?.. – Тебе, северная голубоглазая дева, важно знать лишь одно – прекрасный царь обезьян способен понимать любой язык, который когда-либо существовал, существует ныне или будет существовать через века и тысячелетия. Язык птиц и крохотных бабочек, трепещущих крыльями на ветру, немой язык рыб, опускающихся на самые тёмные глубины полноводных рек и бескрайних морей, язык диких зверей и тех животных, что самонадеянный человек дерзнул приручить, пытаясь обмануть природу, но на самом деле обманывая лишь себя самого, языки стёртых с лица земли городов и стран, языки древних людей, не знающих одежды, огня и стоящих так далеко на пути просветления, откуда не постичь ни единой мысли Будды, и одновременно с этим так близко к изначальной сути мироздания, что сам Золотой Будда склоняет перед ними голову… Почему ты так смотришь на меня, женщина? – Напомни, почему я ещё не спустила тебя с лестницы? – с убийственным взглядом спросила блондинка. – Почему я терплю оскорбления, покупаю тебе одежду за свой счёт, позволяю тебе срывать мой семинар, узнаю твоё сверхценное (нет, абсолютно фиговое!) мнение о моей научной работе, вожу тебя в кафе и выслушиваю вот эти длинные, скучные и бессмысленные речи вообще ни о чём? – Потому что я красавчик? – Нет!!! – заорала девушка, ударяя кулачком прямо по чехлу планшета, лежащего на столе. Она побледнела и даже немножко позеленела, потом овладела собой, медленно подняла пылающие глаза на китайца и тихо сказала: – Вот поверь, Сунь Укун, называющий себя прекрасным царём обезьян, если по твоей вине, не дай бог, я расхреначила экран своего айпада, клянусь, я убью тебя… Аккуратно открыв планшет, Ольга увидела, что стекло уцелело. На всякий случай она исследовала всю поверхность, погладила ладонью, поскребла ногтем и повертела устройство в руках, проверяя целостность экрана на свет. – Ф-фух, пронесло, – облегчённо выдохнула девушка. А беспечный китайский гость, никак не понимающий ценности дорогой американской техники, не слушая хозяйку, уже увлечённо листал книги по истории Китая. – О великие боги Поднебесной, сколько же изменений произошло в мире, пока я сидел в этом каменном мешке?! – с горечью признал он, раздражённо закрывая последнюю книгу. – Хочешь сказать, ты уже всё прочитал? – усмехнулась Ольга. – Конечно. – Но ты же просто листал страницы! – Я – Сунь Укун. Я способен прочитывать фолианты так быстро, что молния, проявив свой ломаный огненный рисунок на тёмном небе, ещё не успеет погаснуть, когда я уже завершу чтение любой из написанных книг. – Врёшь ведь, – скептически заметила блондинка. – Ты сомневаешься в Великом Мудреце, Равном Небу? – вздохнув, напомнил китаец. – Вероломная, подлая, бессмысленная и бесполезная ложь чужда самой моей природе. Но приукрашивание, добавляющее яркости и сочности скучным будням тяжкого пути, на котором все мы так или иначе пытаемся достичь просветления, изящный и тонкий обман, который услаждает уши и сердца утомлённых путников, подобно сладкому сиропу из крупных янтарных вишен, чья кожица так тонка и прозрачна, что вся их медовая мякоть сияет на солнце, – вот эти добродетели переполняют сердце царя обезьян. – Ой, всё! – Раздражённая девушка подняла руки вверх. – Я в душ. Не разбей тут ничего. И помой посуду. Сунь Укун хотел возразить, что посуду он уже помыл, она сушится в мойке, но хозяйка дома уже закрылась в ванной. Царь обезьян вылил в свою кружку остатки холодного кофе из турки и снова засел за книги. В них был не только текст, но ещё и картинки. Какие-то люди, странные военные в непонятной форме, незнакомые ему сооружения, учёные в белых халатах в лабораториях, очень похожих на ту, в которую приводила его Ольга, чтобы посмотреть на плесень. Сколько же неизмеримо нового произошло в его древнем мире, пока он вынужденно был изолирован в той керамической копилке? Из этих книг ясно, что его прекрасная страна изменилась до полной неузнаваемости. Примет ли теперь его новый Китай, если он не сможет вернуться в своё время? Так ли уж нужен он сам этому новому Китаю, если на родине появились колдуны-учёные, лаборатории с плесенью, миллионы военных, чиновники в строгих костюмах, певцы в нелепых одеяниях и многое, многое другое? Укун вдруг почувствовал себя слишком древним, старым да и просто лишним для всего этого невероятного мира. Пустым, раздавленным и опозоренным. Получается, что проклятый У Мован всё-таки победил. Бык оказался сильнее обезьяны… Он сумел оторвать его от реальности на целые тысячелетия и тем самым уничтожил, даже не лишая жизни. Отныне для своей страны он будет смешной устаревшей куклой, а не Великим Мудрецом, Равным Небу, прекрасным царём обезьян. Да и какой он теперь царь? Его подданные с горы Цветов и Плодов давно умерли. Их многочисленные потомки рассеялись по свету, забыв о ростках цивилизации, которые он милостиво взращивал в своём народе. Они давно утратили стремление идти по пути просветления и стали просто зверьми, такими, какими и были раньше, до того момента, когда на жерле вулкана из небесного камня появился на этот свет будущий царь обезьян. Всё это, увы, в прошлом. Он остался совершенно один, забытый и ненужный. Во всех этих книгах нет ни строчки о бессмертном Сунь Укуне и его героических похождениях. Вечное забвение… разве не это есть истинное и безусловное поражение? Ранее благородные японские самураи, столкнувшись с позором и бесчестием, предпочитали смерть, вспарывая себе животы острыми как бритва мечами. Возможно, и ему стоит с честью повторить их традиции, раз его путь привёл его не к просветлению, а к бессмысленности никчёмного бытия? Сунь Укун посмотрел на стойку с ножами… В этот момент в дверь постучали. Потом зазвучала приятная мелодия звонка. Китаец встал, прошёл в прихожую и посмотрел в небольшое отверстие дверного глазка, показывающего площадку перед входом. На лестничной клетке стоял незнакомый парень. Моложе его, высокий, одет по зимней погоде, но без шапки. Волосы светлые, цвета глаз не видно. Сунь Укун обернулся в сторону ванной, но там всё ещё шумела вода. Тревожить хозяйку дома по таким мелочам казалось неудобным. Он щёлкнул несложным замком и вежливо распахнул дверь. – Здравствуй, путник, – сказал он пришедшему. – Э-э… здрасте… А чё, Оля дома? – озадаченно спросил светловолосый. Он явно не ожидал увидеть незнакомого мужчину на пороге квартиры. – Аолия дома, но сейчас слишком занята, чтобы встретить тебя. Но кто же ты? Почему ты ищешь встречи с ней? – Чё?! – нелогично затупил гость. – Оль, ты дома? Выходи! Эт чё за перец у тебя тут? – крикнул он в открытую дверь. – Кто ты, невежливый путник? – переспросил царь обезьян, любопытно наклонив голову, но уже начиная немножечко напрягаться. – Я парень её, ясно? А вот ты кто такой? Ты чё, с ней спишь?! – Зачем же? Этот дом достаточно просторен, чтобы не жаться друг к другу в тесноте. Госпожа Аолия спит на мягкой постели, как и положено нежной белокожей девушке, а я коротаю ночь на жёстком полу, бросив под голову какое-нибудь тряпьё… – Бэдээсэмщик, что ли? – Так! Тебе что тут нужно? – Из-за спины китайца выглянула Ольга, завязывающая пояс на махровом халате. Из открытой ванной пахло горячей водой и мылом, а пылкая девушка с чалмой из полотенца на голове сурово свела брови. – Ты зачем пришёл? – А чё, мимо проходил, решил зайти узнать, как дела. – Ну вот и иди мимо. Я тебя уже послала один раз. Одного раза мало, повторить? – Да ладно тебе… – поморщился парень. – Лучше скажи, кто этот косоглазый? – Не твоё дело. Уходи. Она потянула дверь на себя, чтобы закрыть её и прекратить неприятный разговор, но светловолосый гость поставил ногу в дверной проход.