– Вы встречались после этого? – Лишь однажды, почти мельком. В Москве на приеме в честь Юрия Модина, который за пятьдесят лет до того был связным КГБ у кембриджских шпионов – Филби, Берджеса, Маклина и Бланта. Модин – к тому времени уже в летах – только что выпустил тогда книжку о тех событиях, а Константина можно считать его учеником. Думаю, они познакомились в андроповской академии, куда Модина приглашали читать лекции. Его предмет назывался «Активные меры», речь там шла о диверсиях, дезинформации и убийствах важных фигур, и, судя по тому, как Константин руководил Управлением, он, по всей видимости, полностью проникся философией Модина. – Но в 2008 году Константин покинул СВР насовсем. Сам ушел или его попросили? – Я бы сформулировал так: если ты стоишь во главе управления в СВР, то или растешь, или надо сваливать. А его не повышали. – То есть он мог затаить обиду на прежнее начальство? – Судя по тому немногому, что я знаю, на него это не похоже. Орлов был русский фаталист старой школы. Он воспринял это философски, собрал чемоданы и стал двигаться дальше. – Куда двигаться? Об этом что-нибудь известно? – Нет. С тех пор и вплоть до момента, когда его труп обнаружили в Одессе, мы понятия не имели ни где он находится, ни чем занимается. Он просто исчез. – Ты не находишь это странным? – Нахожу. И это действительно странно, но никак не связывает его с нашей киллершей. – И чем, по-твоему, он занимался эти десять лет? – Копал огород на даче. Руководил ночным клубом. Ловил лосося на Камчатке. Кто знает? – А почему бы ему не предоставить весь свой богатый опыт спецопераций в распоряжение «Двенадцати»? – Ева, нет ни единого логического аргумента в пользу этого. Ни единого. – Ричард, ты взял меня на работу не за логическое мышление. Ты нанял меня за способность к скачкам интуиции, которых требует это расследование. Возможно, Вилланель и играет с идеей подманить нас – меня – поближе, но, когда доходит до дела, она заметает следы как профессионал. Как профессионал, который учился у лучших. У людей вроде Константина Орлова. Он хмурится, складывает пальцы домиком и уже открывает рот, но ничего не говорит. – Серьезно, Ричард, нам не от чего больше оттолкнуться. Я согласна с твоими словами о денежном следе, о линии Тони Кента, но сколько времени нам потребуется, чтобы все это распутать? Месяцы? Годы? Наша троица на Гудж-стрит не располагает такими ресурсами. И опытом такой работы. – Ева… – Нет, выслушай. Я знаю, что связь между Орловым и «Двенадцатью» – это не факт. Но если есть шанс, хоть мизерный, что она существует, мы непременно должны это расследовать. Должны же? – Ева, мой ответ – нет. Ты можешь расследовать про Орлова хоть черта в ступе, но здесь. В Москву я тебя не пущу. – Ричард, прошу. – Смотри. Допустим, ты ошибаешься, и никакой связи нет – тогда это пустая трата твоего времени и моих ресурсов. Допустим, ты права, но тогда выходит, что я безответственнейшим из всех вообразимых способов поощряю тебя встать на смертельно опасную дорогу. Ты появляешься в России и начинаешь задавать вопросы о политических убийствах и карьере таких людей, как Константин Орлов… Чем это закончится – мне не хочется даже думать. И если уж на то пошло, что я скажу твоему мужу, если с тобой что-то случится? Речь идет о стране, прошедшей через такие травмы, такой произвол со стороны своих руководителей, такое тотальное разграбление со стороны своих бизнес-элит, что вообще неясно, как она продолжает функционировать. Если у тебя в Москве появятся враги, тебя по цене айфона пристрелит в упор какой-нибудь подросток. Правил больше нет. Жалости тоже. Остался лишь хаос. – Может, ты и прав (пропущу мимо ушей твои слова про мужа), но ответы есть только там. – С некоторой вероятностью. Но ты же сама говоришь: на кого мы можем положиться? Если верить Крэйдлу, а в свете всех событий у нас нет иного выбора, кроме как поверить ему, «Двенадцать» скупают ровно тот класс людей, от которых нам нужна помощь. – Об этом я и хотела тебя попросить. Наверняка у тебя там есть какие-нибудь знакомые, не замазанные во всем этом. Какой-нибудь человек принципов, которого нельзя купить. – Иными словами, ты сдаваться не намерена. – Да, не намерена. Будь я мужчиной, ты бы меня отпустил. И сам это знаешь. Он кивает. – Ева, прошу. Мы продолжим этот разговор, если хочешь, но сейчас вон та пара не сводит с нас глаз – думаю, они хотят за наш столик. И потом, мне пора возвращаться в офис. Петра Фосс зевает и потягивается. – Что ж, было недурно. Хорошо, что я тебя вызвала. – Всегда рада услужить. – Вилланель высвобождает обнаженное бедро, зажатое между ног Петры. – Только не забывай, кто на самом деле тут главный. – Напомни. – Опять? – У меня ужасная память. – Петра берет руку Вилланель и тянет ее к паху. – Расскажи мне о Максе Линдере, – говорит Вилланель. – Ты серьезно? – Мне любопытно. Петра слегка насаживается на пальцы Вилланель. – Он немного того. – В каком смысле? – У него эта… – Она страстно ахает и засовывает пальцы Вилланель глубже. – У него эта – что? – Эта тема про… М-м-м, да. Так. – Тема про что? – По ходу, про Еву Браун. Умоляю, не останавливайся. – Это кто? – Вилланель приподнимается на локте. – Это, в смысле, гитлеровская… – Конь в пальто. Scheisse! – Что за тема? – Типа, он ее реинкарнация. Так ты трахнешь меня еще раз или как? – Я бы с удовольствием, – говорит Вилланель, убирая руку. – Но мне надо работать. – Серьезно? – Да. Только хочу, если можно, принять у тебя душ. – То есть на душ у тебя время есть? – Если я не приму душ, с Биргит дерьма не оберешься. А мне это не нужно. – Кто такая Биргит? – Максова бешеная сучка-управляющая. Она обнюхивает нас, чистые мы или нет. Если я явлюсь с ароматом киски, меня уволят. – Нет, мы этого не хотим. Можно мне с тобой в душ? – Давай, ни в чем себе не отказывай. – Уже даю. В служебном секторе температура, как всегда, на несколько градусов ниже, чем в остальном отеле. Вилланель застает в комнате Марию, которая, закутавшись в одеяло, сидит на кровати и читает польскую книжку в мягкой обложке. – Ты прозевала обед, – говорит Мария. – Где пропадала? Вилланель достает из комода свой чемодан и, загородив его спиной от Марии, находит связку ключей. – Кое-кто из гостей захотел, чтобы я убрала повторно. – Вот дерьмо. А кто? – Певичка. Петра Фосс. – Это несправедливо, не в обеденный же перерыв. Я припасла для тебя немного еды с кухни. – Она протягивает Вилланель яблоко, треугольничек сыра эмменталь и порцию торта «Захер» на блюдце. – Торт нам не полагается, но я взяла из холодильника для обслуживания номеров.