– Были бы вы черный, мистер Финч, вы бы тоже напугались. Аттикус сел. К свидетельскому месту пошел мистер Джилмер, но в это время в публике поднялся мистер Линк Диз и объявил: – Вот что я вам всем скажу. Этот малый работает у меня восемь лет, и ни разу я его ни в чем дурном не заметил. Ни разу. – Попридержите язык, сэр! – загремел судья Тейлор. Сейчас он был ни капельки не сонный и весь покраснел. Удивительное дело, несмотря на сигару, он говорил очень внятно. – Линк Диз, – заорал он, – если вам есть что сказать, извольте это говорить в положенное время и под присягой, а пока чтоб вашего духа тут не было! Понятно? Черт меня подери, стану я тут слушать этого фрукта! Судья Тейлор свирепо поглядел на Аттикуса – попробуй, мол, скажи хоть слово, но Аттикус наклонил голову и только посмеивался про себя. Аттикус когда-то говорил – судья Тейлор очень любит метать громы и молнии, иногда даже хватает через край, но адвокаты пропускают его грозные тирады мимо ушей. Я поглядела на Джима, а он только покачал головой. – Это ведь не то что присяжный встал да заговорил, – сказал он. – Тогда бы он, наверно, так не разъярился. А мистер Линк просто нарушает порядок. Судья Тейлор велел секретарю вычеркнуть из протокола все после слов: «Были бы вы черный, мистер Финч, вы бы тоже напугались», а присяжным сказал не обращать внимания на всякие неуместные выкрики. Он сердито глядел на проход – наверно, ждал, чтоб мистер Линк Диз закрыл за собой дверь. Потом сказал: – Давайте, мистер Джилмер. – Был ты приговорен к месяцу тюрьмы за нарушение общественного порядка, Робинсон? – спросил мистер Джилмер. – Да, сэр. – И здорово ты отделал того черномазого? – Он меня поколотил, мистер Джилмер. – Да, но осудили-то тебя, верно? Аттикус поднял голову: – Это был мелкий проступок, и это уже записано в протоколе, ваша честь. Мне показалось, голос у него усталый. – Все равно, пускай свидетель ответит, – сказал судья Тейлор тоже усталым голосом. – Да, сэр, меня посадили на месяц. Теперь мистер Джилмер станет уверять присяжных, что раз человека осудили за нарушение общественного порядка, значит, и замыслить насилие над Мэйеллой Юэл он тоже может; только для этого мистер Джилмер и завел этот разговор. Такие доводы всегда годятся. – Робинсон, ты отлично умеешь одной рукой и гардеробы рубить и дрова колоть, верно? – Да, сэр, сдается мне, что так. – У тебя хватает силы придушить женщину и повалить ее на пол? – Я никогда этого не делал, сэр. – Но силы у тебя на это хватит? – Сдается мне, что так, сэр. – Давно на нее заглядывался, а, парень? – Нет, сэр, никогда я на нее не глядел. – Так ты что же, из одной любезности ей и дрова колол и вещи перетаскивал, а, парень? – Я ей старался помочь, сэр. – Ишь ты, какой благородный! Ведь ты и на плантации работал, да и дома всегда дела найдутся, а? – Да, сэр. – Почему ж ты свои дела не делал, а работал на мисс Юэл? – Я и свои дела делал, сэр. – Хлопот, значит, было по горло. А чего ради? – Что чего ради, сэр? – Чего ради ты для нее так старался? Том Робинсон ответил не сразу. – Да вот, я уж говорил, помочь-то ей вроде некому, – сказал он неуверенно. – А мистер Юэл, а семеро ребят? – Да ей вроде никто не помогал… – И ты колол ей дрова и делал всякую другую работу просто так, по доброте сердечной, а, парень? – Да вот, хотел ей помочь… Мистер Джилмер криво усмехнулся и поглядел на присяжных. – Смотри ты, какой добрый!.. Столько работал – и все задаром? – Да, сэр. Я ее жалел, она вроде одна за них за всех старалась. – Ах вот оно что, жалел? Это ты-то ее жалел? – Мистер Джилмер чуть не подпрыгнул под потолок. Свидетель понял, что сказал не то, и беспокойно переступил с ноги на ногу. Но ничего уже нельзя было поправить. Всем сидящим внизу ответ Тома Робинсона сильно не понравился. А чтобы его получше запомнили, мистер Джилмер долго не задавал следующего вопроса. – Итак, – заговорил он наконец, – двадцать первого ноября ты, как всегда, шел мимо дома Юэлов и она позвала тебя и попросила расколоть гардероб? – Нет, сэр. – Ты отрицаешь, что шел мимо дома? – Нет, сэр… Она сказала, у нее есть для меня работа в доме… – Она говорит, что попросила тебя расколоть гардероб, так? – Нет, сэр, не так. – Значит, ты говоришь, что она лжет? Аттикус вскочил, но Том обошелся без его помощи. – Я не говорю – она лжет, мистер Джилмер, просто она ошибается. Мистер Джилмер задал еще десяток вопросов, он хотел, чтоб Том подтвердил рассказ Мэйеллы. Но Том стоял на своем: мисс Мэйелла ошибается. – А разве мистер Юэл не выгнал тебя из дому, парень? – Нет, сэр, не думаю. – Что значит «не думаю»? – Он не успел меня выгнать, я сам сразу убежал. – Насчет этого ты очень откровенен. А почему, собственно, ты так сразу убежал? – Так вот, сэр, я напугался. – Чего же ты напугался, если у тебя совесть чиста? – Я уж говорил, сэр: черному опасно попасть в такую… в такую переделку. – Но ведь ты не попал в переделку, ты утверждаешь, что устоял перед мисс Юэл. Или может, ты убежал со страху, что она тебя поколотит, эдакого детину? – Нет, сэр, я боялся попасть под суд, а все равно попал. – Боялся, что тебя арестуют, боялся, что придется отвечать за то, что натворил? – Нет, сэр, боялся – придется отвечать за то, чего не делал. – Ты это что же, парень, дерзишь мне?