Он поймал мою руку и притянул меня ближе. — Дом выставлен на продажу… — Она продает его? Это не очень хорошо. — Или она, возможно, хочет дом поменьше, — сказал Трей со смешинкой во взгляде. — Поверь мне. Сейчас она не живет в маленькой лачуге на пляже. — Может быть, — но я не могла отделаться от чувства, что что-то не так. Или это была просто моя пессимистичная половина, которая выступила вперед и отказывалась верить тому, что она просто хочет изменений. — Так как продажа дома поможет нам? — Ты и я собираемся сыграть новобрачных в поисках маленького домика, — его губы были так близко к моим, что его дыхание дразнило мои губы своей теплотой. — Думаешь, ты справишься с этим? Я прильнула ближе, прижимаясь к его бедрам, хотя и поджала свои губы. — Я не знаю. Это может потребовать больше актерских навыков, чем те, которыми я буду располагать завтра. — Что я могу сделать, чтобы убедить тебя в том, что это будет стоить того? Он сначала поцеловал мою левую щеку, затем правую, и, наконец, кончик моего носа. Разочарование и теплота вызывали дрожь во всем теле. — Ты можешь перестать издеваться и приступить к делу? — Это зависит от того, что ты имеешь в виду под словом «дело», — его голубые глаза искрились озорством, желанием и чем-то ещё, что, казалось, запалило огонь в самой душе. — Идиот, ты собираешься меня поцеловать? Он завладел моими губами даже раньше, чем последнее слово покинуло мой рот, овладевая ими и пробуя на вкус. Заявляя на них свои мужские права собственности. Никто и никогда не целовал меня так. Никто. Ночное купание ощущалось, как возвращение домой, но во многом этот поцелуй ощущался также. И что бы я не говорила о том, что не могу позволить себе связаться с этим мужчиной крепче, чем уже была, но и уйти я не могла. Я нуждалась в поцелуе этого мужчины, его вкусе, его близости, почти так же сильно, как ранее нуждалась в океане. Резкое гудение разорвало тишину, прерывая наш поцелуй, и заставило меня подпрыгнуть, а мое сердце очень быстро биться. Трей выругался и немедленно выключил фонарик, погрузив нас во тьму. — Что это было? — спросила я напряженным шепотом. — Система раннего оповещения, — он быстро, но тихо передвинулся к окну. — Кто-то пересек луч. Я выглянула из-за его плеча. Ночь была темна, и единственными движущимися предметами были ветки дерева, которые шевелил сильный ветер. И все же… Что за темное пятно около ворот? Это была машина или моё воображение просто разыгралось? Я прищурилась, но не смогла все достаточно ясно рассмотреть. Просто это было слишком далеко. — А могла кошка или собака потревожить сигнализацию? Он покачал головой. — Я установил её выше почтового ящика, чтобы такое не случилось, —он посмотрел на меня. — Собери всю еду. Мы убираемся отсюда. Я развернулась и пошла обратно к скамье. Разложив еду в несколько пластиковых пакетов, схватила ноутбук и выбросила футболку. — Ладно, все на месте. — Я спрятал машину на заднем дворе, возле сломанной части забора. — Ты и правда всегда в боевой готовности, не так ли? — Хороший вор всегда разрабатывает план побега, — он взглянул на меня опасными и яркими глазами. — Иди по тропинке вдоль вершины скалы, следуй ей, пока не достигнешь линии забора. Машина спрятана за деревьями примерно в ста ярдах оттуда. — И что ты будешь делать? — Пойду за нашими преследователями и удостоверюсь, что они не смогут последовать за нами. — При помощи другого случайного пожара? Его неожиданный оскал был страшен. — Нет. Я думаю, что мы могли привлечь достаточно внимания к нашему трюку вчера. Кроме того, сейчас ночь. Иди же, Дестини. Я ушла, выскользнув через заднюю дверь в спокойствие ночи. Но все же было не так уж тихо, с ветром, шевелящим ветки и свистящим в деревьях, окружающих старый дом. Я держалась глубоких теней, когда кралась вокруг здания быстро и тихо. Как только я оказалась за пределами защиты дома, ветер подхватил меня, толкая вперед, и в какой-то мере даже торопя меня, хлопал и шуршал пластиковыми пакетами, которые я несла. Ветер на своих крыльях донес урчание двигателя. Ни один лучик света не пронзил ночь, но скрип шин по камням, которые покрывали дорогу, нельзя было с чем-то спутать. И он становился все ближе. Страх словно дал крылья моим ногам. Я практически пролетела над открытым пространством, едва замечая, где шла, доверяя инстинкту и своим большим ступням, а мой взгляд бродил в темноте. Мои глаза поймали движение. Была ли эта тень человеком, крадущимся среди деревьев слева от меня? Я не остановилась, чтобы посмотреть. Не осмелилась. Возможно, это был Трей. Воздушные драконы могут передвигаться со скоростью ветра, если захотят. Внезапно резкий порыв соленого ветерка предупредил о близости скалы. Я посмотрела вперед, увидела землю, выступающую в темноте ночи на фоне звездного горизонта, и свернула влево, следуя за тем, что выглядело как тропинка для коз. Я надеялась, что Трей справится с тем, что бы там ни было быстро, и мы смогли бы выбраться отсюда. Машина у ворот может даже не принадлежит моим преследователям – это могут быть просто копы, совершающие свои объезды, или что-нибудь в такой же степени невинное – но инстинкт предполагал худший вариант. Вдруг поднялся резкий ветер, и в воздухе отчетливо послышались звуки шагов. И они были близко. Слишком близко. Я развернулась. Увидела наступающую тень с протянутыми руками. Едкий запах хлороформа внезапно возник в ночи, он шел от ткани, которую человек держал в руке. Моя кожа пылала от одной мысли о том, чтобы позволить этому оказаться рядом. Когда хлороформ применяют на людях, он замедляет нервную систему, а так же гасит её. Нас он жжет как кислота. Но он также является одним из нескольких веществ, которые совершенно истощают нас. Я отступила и изо всех сил размахнулась пластиковыми пакетами с едой. Один мешок порвался, и из него посыпались банки и упакованные кексы прямо на тропинку, но другой сильно ударил незнакомца в живот. Он хрюкнул, но бросился назад к мешку, схватил его свободной рукой, ища что-нибудь для защиты. И хлороформ остался в стороне. Я ударила по руке, отбросив его пальцы далеко, затем крутанулась и ударила голой пяткой. Удар пришелся в его подбородок, с силой отбрасывая его назад. Но это не остановила его. Он восстановил равновесия и потряс головой, кривая усмешка растянула его тонкие губы. — Хочешь немного подраться для разнообразия, а, маленькая рыбка? У него был американский акцент, не шотландский. Впрочем, лишь нескольких ученых были шотландцами. — Я всегда борюсь за себя. Ваш вид просто такого не видел. Он шагнул вперед. Я подалась назад, осторожно наблюдая за его глазами, балансируя на кончиках пальцев, ожидая броска, который, несомненно, произойдет. Его улыбка стала шире. — Ночь затуманивает ваше мышление и замедляет действия. Именно по этой причине мы поймали твою мать. По этой же причине мы снова поймаем тебя. Он бросился ещё до того, как закончил говорить. Я развернулась, чтобы он не смог достать меня, затем замахнулась другим пакетом и на этот раз ударила его в затылок. Раздался треск и хлюпанье крови, и он пошатнулся. Порыв ветра выбрал именно этот момент, толкая его все дальше вперед, все сильнее по направлению к скале. В этот момент он покачнулся, руки не нашли опору. Он осознал, что собирается упасть. Я могла бы вмешаться, могла бы оттащить и спасти его. Но не стала. Он упал в темноту с криком, и все, что я почувствовала, было облегчение. Глава 8 Когда крики резко прекратились, я начала собирать разбросанные продукты в пакеты, пока они не стали забиты до отказа, и поспешила убраться оттуда. Чувство вины за совершенное меня не мучило. Какое могло быть чувство вины, когда я помнила, что они сделали со мной, с Иганом, с моей мамой? Не говоря уже о малышах. Давало ли это право стоять и смотреть, как человек падает со скалы, когда я легко могла его спасти? Наверное, нет. Но это так меня и не тронуло. Если это делает меня плохим человеком, то так тому и быть. Переживу. Один из пакетов сильно ударил меня по голени, я споткнулась, упала, ушибла колени о камень. Боль пронзила все мое тело до мозга. Тихо выругавшись, я еще немного посидела, переводя дыхание и стараясь перебороть инстинктивное желание встать и побежать. Нельзя вдаваться в панику. Что еще, кроме новых синяков я от этого не получу? Встав на ноги, я похромала по тропинке. Через некоторое время боль в коленях прошла. Дойдя до забора, я свернула налево, найдя там автомобиль. Он был закрыт. Положив сумки и ноутбук возле дерева, я разглядывала округу, растирая в то же время руки, усиливая циркуляцию крови в пальцах. Трэя не было видно. Никаких признаков движения в ночи.