Живот. Который тысячу раз сжимался от страха, когда подступала тревога. Когда побеждала депрессия. Который болел в детстве от смеха, когда безостановочно шутил старший брат. Который растянулся шариком, когда вынашивала дочку, а потом послушно встал на место. Бледная ли, загорелая ли, в веснушках ли или с румянцем от мороза, юная или в возрасте, с родимым пятном на бедре и со шрамом под ребром. Не ругать. Не изнурять себя злыми диетами. Не обижать безликими одеждами. Смотреть на себя во все глаза и осознавать: я, моё, любимое, нужное, важное, какое есть. Рыбка и куст жасмина Нежно — он сидит на самолётном сиденье за твоей спиной, ты его не видишь, но знаешь: айфон освещает глаза, он, как всегда, читает, вы снова летите домой, в Нью-Йорк. Путешествие по Нью-Мексико и Колорадо удалось. Тихо — в самом мрачном чулане души достать с дальней полки ту жуткую шкатулку, куда ты запихнула в панике тёмные воспоминания… Открыть и в ошеломлении осознать: а там ничего больше и нет, только засохший мотылёк на дне коробки. Тревожно — лететь сквозь материк Северная Америка в ночи, пронзая стрелой самолёта грозу. Когда далёкие кучерявые облака озаряются вспышками золотых молний и ты, словно ребёнок, прилипла к иллюминатору. Трогательно — в Нью-Йорке, дома, вас ждёт приёмная семья: рыбка размером со спичечный коробок и безмолвный куст жасмина в горшке; трудно было организовать себе более невыразительных домочадцев, но мы их любим. Музыкально — пьянющие после джин-тоников, бредёте по жаркому ночному Сохо с концерта изумительных безбашенных «Deer Hunter», это неважно, в каком возрасте ощущать себя дураком с распахнутым настежь сердцем. Ласково — после душного и влажного нью-йоркского летнего дня поймать первый вечерний прохладный ветерок на коже, на тебе тёмно-розовое платье с самыми тонкими на свете бретельками, вы идёте с ним ужинать в тот крошечный тосканский ресторан в помещении бывшей аптеки. Важно — знать, что тревоги и горести больше не проникают в твоё сердце так легко, пойди заставь тебя теперь просто так сделать модуляцию обратно в минор. И да, тебе понравилась нью-йоркская привычка чуть что расплываться в улыбке. Нужно — быть мощной в своём оптимизме, верить в лучшее для себя, родных и близких, даже для рыбы и для жасмина, выбрать свет как религию, подобрать ключ к себе, пусть любопытство будет твоё второе высшее, а уверенность — жизненная стратегия. Пусть твоим личным 11 сентября будет теперь считаться только измена самой себе. И тогда зло не проникнет обратно в твою жизнь, оно оттолкнётся от тебя, как магнит с противоположным зарядом, и сгинет в космосе. Оно и так уже давно отошло в сторону, но тебе до сих пор страшно, и это нормально. Кредит доверия К моменту, когда я встретила в Нью-Йорке своего Д., у меня не должно было оставаться так много доверия к миру. Откуда же взялась готовность? Нервы были сожжены. Сердце было измотано. Кредит доверия к людям — ниже нуля. Меня не приучали с детства к идее, что от мужчин нужно ждать беды. Скорее, мне, наоборот, всю жизнь внушали, что они — мои главные друзья. Поэтому я страшно обломалась об обыкновеннейшее мужское предательство. О систематические предательства. О своё глупое доверие, ведущее прямиком в тупик. Женщин воспитывают в обязательстве непременно выстроить отношения с мужчиной, любой ценой, их по умолчанию ставят ответственными за этот проект. Оказалось, что такое предательство — классика, а я не знала, что так бывает. И когда я встретила Д. уже в Америке, у меня от одной только мысли о том, что между нами могут возникнуть отношения, голова пошла кругом. У меня к тому моменту уже зубы сжимались от злости, от разочарования. В себе. В друзьях. В родных. В мужчинах. С которыми дружила, у которых училась искусству жить, мыслить, чувствовать. Меня дезориентировал мой же жизненный опыт: получалось, что даже самые умные, интересные, творческие мужчины с возрастом или с течением времени оборачивались домостроевскими демонами, готовыми мучить. Требующими обслуживания. Располагающими правами не ухаживать за детьми, гулять, изменять, сводить с ума и не считаться с тобой. Менять семью, как только предыдущая жена надоест. Никто особо не осудит. Что с рождением детей в них словно просыпаются все разом дедушки, отцы и дядьки, практиковавшие подавление, насилие и неверность. И это вроде как нормально для всех. Такой общественный договор. «Знала же, кого выбирала». Да откуда ж знала-то? На людях нет лейблов. Я не должна была верить в партнёрские отношения. Но почему-то я ему поверила. Откуда-то во мне нашлось огромное количество созидательной силы. Я к тому времени была уже в очень глубокой психотерапии, в анализе. Он длился к моменту нашей встречи около пяти лет. Я не останавливалась в этом процессе, даже когда мне было совсем трудно. Я разматывала клубок судьбы у психотерапевта, и я добралась по этой ниточке до возраста тринадцати лет. Возраста, когда у меня внутри словно что-то сломалось. Тогда начались переходные годы. В мою жизнь тогда ворвались очень сильные и жёсткие переживания. Именно тогда я общалась, дружила со своим Д. У нас были первые детские отношения. «Мужчина за номером ноль», как писала поэтесса Вера Павлова. Именно на том берегу мы и попрощались, когда он навсегда уехал в Америку. Мы говорили друг другу «прощай» на «Филях». И мы расстались тинейджерами. А потом наступил 2016 год, когда в Америке выбрали Трампа и весь мир спорил о политике, а он протянул мне руку прямо из того возраста, который я тогда вспомнила благодаря терапии. И который я именно тогда оплакивала. Я отгорёвывала себя тринадцатилетнюю, я утешала себя ту словами, которые мне никто тогда не сказал. Что взрослеть не страшно, что быть женщиной — это космос, что жизнь каждую минуту сама толкает тебя вперёд, что самые горькие страницы книги всё равно переворачиваются. И так совпало, что реальность подарила нам вторую встречу. Двадцать лет спустя со мной заговорил человек, который выбирал меня тринадцатилетнюю. И этот контакт с внутренним подростком кольнул в самую трепетную зону психики. Нацеловаться на жизнь вперёд Когда воздух тёплый, как пирог из духовки, весна в Нью-Йорке наступила, полицейская сирена верещит прямо у левого пульсирующего виска, вертолёты сердито рокочут, люди вокруг галдят и щебечут. А мы целуемся, целуемся, целуемся, целуемся, целуемся, застывшие посреди города, как будто нет ничего вокруг, и мы одни в белой комнате бытия, и огромная вселенная будто бы схлопнулась, а мне через две минуты — в аэропорт. Нацеловаться на целую жизнь вперёд. Нацеловаться за целую жизнь назад. Все наши годы, прожитые друг без друга. А вдруг мы больше не увидимся? Будто бы снова дети, которые ничего ещё не изведали. Так целуются в четырнадцать лет в подъезде около школы. А вдруг план окажется провальным? Закроют границу? Самолёт не долетит? Интернет отключат? Мы передумаем? Стук твоего сердца под моей ладонью. Ультразвук в ушах, заглушающий сирены, рокот и брань. И нет никого важнее нас в городе, где миллионы шумных историй, и нет ничего горячее твоего сердца, и нет ни моего кровоточащего прошлого, ни проблесков печали в твоих глазах, ни даже нашего цветущего будущего — пока что. Если бы я тогда не поцеловала, не перешла бы за секунду границу, то кем бы мы остались друг для друга, две души, потерявшиеся между Москвой и Нью-Йорком? Никем. Приятелями, эквивалентными безликим лайкам в социальных сетях, тегами на фотографиях, плоскими картинками 2D. Недавно смотрела видео одной вдумчивой нью-йоркской художницы, она провела социальный эксперимент, где составила пары из совершенно незнакомых между собой людей. Там юноша и дама средних лет, офисный клерк и хиппушка, модник с недели моды и дальнобойщик, все изображения — чёрно-белые. Им было дано задание в нужный момент поцеловаться, прикоснуться губами к чужим губам, настолько всерьёз, насколько это возможно. Кто-нибудь скажет: ерунда, глупые лабораторные опыты над людьми, пусто по содержанию, разве может что-то сокровенное делаться напоказ? Я скажу: страсть вспыхивает в секунду, это видно в поцелуях, не бойся протягивать ладонь к сердцу того, кто нравится, и целовать, целовать, целовать. Ты потом узнаешь, что было дальше. В конце концов, всегда можно над собой посмеяться. Тамара А ценность смеха как терапии в мою жизнь вернула Тамара. Я познакомилась с ней на занятиях йогой. Я первое время ходила ко всем подряд учителям, чтоб познакомиться с каждым, кто работает в клубе. Но тут мне попалась она.