– Значит, я даже такого сильного чувства не заслуживаю? – Он-то, дурак, еще пытался превратить все в шутку. – Не знаю… – Она снова уставилась в экран. – Мне это как-то неинтересно. Закройте дверь, пожалуйста! Ушел, не сказав ни слова. А может, надо было поговорить откровенно, объяснить, что он любит Ларису, что это навсегда, что готов понять и принять и ее, Аню, если она попытается сделать хоть малюсенький встречный шажок… Ведь ему казалось, что все ясно само собой, что постепенно наладится без специальных усилий. Неужели ошибался? И теперь расплачивается за эту ошибку? Чего-то не понял или не знал про отношения с девочкой? Он рос в семье, которую тоже нельзя было назвать обычной. Отец, профессор юриспруденции, был намного старше матери. Она, старательная аспирантка, вышла замуж за сорокалетнего доктора наук не столько по любви, сколько из безмерного уважения и удивления его настойчивыми ухаживаниями. Но это Илья понял уже много позже, когда вырос. А в детстве материнский трепет перед отцом казался ему естественным. «Папа работает!» – шепот матери, осторожно закрывавшей стеклянную дверь в кабинет, сопровождал его жизнь, как непременное утреннее какао или ежедневные занятия языками – английским и немецким. Мама же была мягкая, тихая, карьеру юриста она безропотно поменяла на заботу о нем, Илюше, и услужение отцу. Чистота, свежие отглаженные рубашки, обеды, приготовленные по всем правилам диететики… Пожалуй, его детство можно было бы считать счастливым, если бы не этот постоянный шепот. Да он, в сущности, никогда и не слышал, чтобы мама разговаривала в полный голос, вдруг подумал Илья. Отец никогда не шутил с нею, не говорил теплых слов, не улыбался. Благодарил сухо и односложно, иногда прикасался губами к ее лбу – мать при этом умиротворенно закрывала глаза. И с сыном он был суховат и скуп на проявления чувств. Правда, он всегда внимательно выслушивал все его вопросы и просьбы. Если они были, по отцовскому мнению, разумные: нужна такая-то книга, необходимо купить новую пару лыж, из старых он вырос, требуется совет для написания реферата по истории – то выполнял их охотно и быстро. С видимым удовольствием играл с Ильей в шахматы, даже, похоже, радовался, когда начал проигрывать. Но никогда не разговаривал с сыном просто так – о спорте, кино или там о девочках… Умер отец, когда Илья заканчивал университет. Пышные по тем стандартам похороны он помнил плохо. Запомнилось только неожиданно большое количество сочувственных телеграмм и венков. Мать после этого начала болеть и угасла так же тихо и незаметно, как жила. А ведь ей, осенило Илью, тогда было всего сорок семь лет! Сейчас он уже почти ровесник ей… Его взгляд упал на шахматную доску. Начатая еще неделю назад сложная шахматная задача так и осталась нерешенной. Да, завтра ровно неделя, как ему позвонила Лариса… Он дернул ногой, и фигуры на доске сдвинулись, некоторые упали. Чего же он добился за эту неделю, пытаясь разрешить загадку Аниного исчезновения? Ничего! Все его предположения оказались несостоятельными. Ни Ларисины дела в издательстве, ни контакты девочки в последние месяцы не таили в себе ничего опасного. Конечно, он знает далеко не все, но предположить что-то совсем экстраординарное и не может – для этого надо знать гораздо больше того, что знает он. Какие фигуры стоят за этой злобной провокацией? Он посмотрел на доску: вот она, безутешная белая королева, – Лариса. Отчаянная белая пешка, которая первой лезет в драку, – Аня. Кто он сам? Пустоголовый белый король или отчаянный рыцарь-офицер? Ларисины подруги – надежные ладьи… Анины подружки и мальчики – старательные белые пешки… А кто же играет на черной стороне? Кто там король, кто королева? И самое главное, кто – темная лошадка, организовавшая это похищение? Илья снял с доски черного коня, до боли стиснул его в пальцах… Встал, походил по пустой квартире, натыкаясь на косяки. Тот, кто знал, что именно в этот день и час Лариса и Аня появятся в Турции… А кто мог это знать? Турагентство! Как же эта мысль не пришла ему в голову сразу? Наверняка знал эти подробности тот, кто оформлял им ваучеры и заказывал билеты! Какой же он болван! Нужно немедленно узнать, где Лариса покупала путевки! Его взгляд поблуждал по комнате, пока отыскал циферблат старинных напольных часов. Так, час ночи! Разница во времени – один час, значит, там сейчас полночь. Лариса наверняка еще не спит. Он набрал номер: – Алло, добрый вечер! Маша? Это Илья Вагнер. Ларису можно? – Ларису… – Голос Маши помедлил. – Илья, к сожалению, Ларису увезли в больницу. Стало плохо с сердцем. И меня пока к ней не пустили… – Так. – Илья крепко потер лоб. – А как… Что, собственно, произошло? – Вечером она пошла в ванную. – Маша старалась говорить спокойно и четко. – Видимо, ей стало плохо, она упала. К приезду скорой уже пришла в себя, только не говорила… Ну, вы же понимаете, шок, напряжение, это ожидание новостей… Врач сказал, что ей нужен полный покой и интенсивное лечение. Завтра утром я поеду к ней, а потом перезвоню вам, хорошо? – Да-да, хорошо! Но я… Маша, вы, случайно, не знаете, в каком турагентстве Лариса покупала путевки? Думаю, это еще одна зацепка, я попробую… – Нет, к сожалению, я не знаю, но вот Нателла… Вы знаете телефон Нателлы Григорян? Мне кажется, она знает. Во всяком случае, она что-то такое рассказывала про то, как именно Лариса купила эти злосчастные путевки, только я не придала значения, знаете… А вы думаете, это может что-то прояснить? – Я пока ничего не думаю. – Илья ухмыльнулся – в голосе Маши тоже появилась сумасшедшая надежда, как бы им всем не свихнуться с этой историей. – Но мне кажется, это тоже надо проверить. Да, я перезвоню завтра Нателле, если она… Спокойной ночи, Маша, удачи вам. – Нам всем удачи, – грустно ответила Маша. – До завтра! 22 августа 2008 года, пятница, утро Нателла встала в таком настроении, что хоть вой. Она почти не спала, ворочалась всю ночь, пила сначала корвалол – старинное мамино успокоительное, потом все-таки выпила таблетку снотворного, потом – для верности – рюмку конь яку… Все без толку. Переворачивала подушку, ходила босиком по холодному полу, открывала настежь, а потом закрывала от шума окна… Коротким сном забылась перед утром, но тут же проснулась, как будто на нее плеснули ледяной водой, – Аня пропала! И тут же, словно по команде, зазвонил сотовый. – Слушаю! – хриплым голосом отозвалась она. – Нателла, доброе утро, извините, что рано, это Илья Вагнер, – единым духом выпалила трубка. – Понимаю, что вопрос дурацкий, но не скажете ли вы, в какой турфирме Лариса оформляла путевки? Думаю, что это может быть важно. – Турфирме? – Нателла сразу же заволновалась, как и сам Илья. – А что?.. Да нет, точно я не знаю, но помню, что эту фирму ей рекомендовал Вадим Лощевский. Это такой… банкир, Лариса ему книжку редактировала весной, он ей заплатил хорошо – на эти деньги они с Аней, собственно, и поехали… И он же, я точно помню, рекомендовал ей хорошее турагентство… Нет, названия не помню, черт! Но если вы подождете некоторое время, я перезвоню этому Лощевскому, узнаю и тут же отзвонюсь вам, да? – Нет! – Илью переполняла жажда деятельности. – Лучше просто дайте мне телефоны этого человека, я сам ему позвоню! – А-а… – начала было Нателла, но осеклась. – Вы думаете, это что-то даст? Что Лощевский каким-то боком привязан к этой истории с Анечкой? – Да нет, ничего я пока не думаю! – с досадой отвечал Илья. – Но ведь тот, кто ждал их в аэропорту, точно знал день и время рейса, разве не так? А это мог знать довольно узкий круг людей, понимаете? И уж конечно, знали в агентстве! Может, это какая-то зацепка? Я попробую, просто других идей больше нет! – Ну да, – Нателла порылась в электронной записной книжке, – вот телефоны банка… Не прямой, к сожалению, но секретаршу зовут Руфина Георгиевна. А Лощевского зовут Вадим Викторович. Илья, – взмолилась она, – если что узнаете, позвоните, пожалуйста! Как там Лариса-то? – Лариса в больнице, сердечный приступ, – угрюмо ответил Илья. – Маша утром к ней должна поехать, звоните ей, какие-то новости должны быть. Нателла ахнула и прижала трубку к груди. В банк Илья дозвонился с четвертой попытки. Секретарша, которую он почти фамильярно назвал по имени-отчеству, несколько изумилась, но сказала, что Вадим Викторович сможет принять его только к концу дня. – К сожалению, вопрос юридический и не терпит отлагательства, – самым бархатным голосом, на который был способен, убеждал ее Илья. – Наша контора ведет срочное уголовное дело, и мне нужна небольшая консультация господина Лощевского. Это займет не более десяти минут. – Уголовное? – отреагировала секретарша. – Подождите минуту! – И через несколько секунд: – Хорошо, приезжайте к обеденному перерыву, в двенадцать пятьдесят, устроит? – Благодарю, вы очень любезны, – расшаркался Илья. – Буду абсолютно точно в двенадцать пятьдесят. В двенадцать сорок восемь он сидел на белом кожаном диване в приемной Лощевского, заранее настроенный на холодный и официальный прием, – ему не раз приходилось беседовать с людьми такого класса на щекотливые темы, и он знал, что самооборона у них отлажена безупречно. Ровно через две минуты секретарь – высокая холеная дама средних лет – пригласила его в кабинет. Лощевский, маленький, надменный из-за высоко поднятой головы, встал ему навстречу, коротко пожал руку, пригласил за мраморный столик, на котором в серебряных рамках стояли какие-то фото. Илья сел, положил перед Лощевским визитку, тот кивнул, придвинул ее к себе. – Так какое у вас дело, вы говорите, уголовное? – бестрепетно воззрился он на гостя. – Я представляю интересы госпожи Северцевой Ларисы Николаевны, – начал Илья. Показалось ему или нет, что в холодных серых глазах Лощевского мелькнула какая-то тень? – Вам она должна быть знакома, поскольку редактировала вашу книгу весной этого года, не так ли? Лощевский кивнул: – Северцева? Да, кажется, знакомы. – Так вот, у нее в Турции, в Анталии, похитили дочь, девушку восемнадцати лет. Мы пытаемся выяснить, каким образом и кто мог быть в этом заинтересован… – Илья намеренно сделал паузу, несколько секунд молча смотрел на собеседника. Но Лощевский продолжал сидеть невозмутимо, лишь на самом дне глаз – Илья мог бы поклясться в этом – пряталось какое-то беспокойство. – Нам удалось выяснить, что турфирму, где госпожа Северцева приобрела путевки, рекомендовали ей вы… – Илья снова замолчал. Лощевский без нужды поправил серебряные рамочки, снова сложил руки на коленях. – Может быть, вы будете так любезны и скажете, какая это фирма и где она находится? – Ну, не знаю… – Лощевский помедлил. – Что-то такое было, припоминаю, но столько времени прошло, я могу ошибиться… – Ничего, нам главное – начать с чего-то. – Илья постарался улыбнуться. – Ведь наверняка вы рекомендовали какую-то из турфирм, услугами которых пользуетесь сами? Мы, конечно, можем выяснить это и через союз туроператоров, но это потребует слишком много времени, а тут дорог каждый час. – Да-да, – скорее вынужденно, чем охотно согласился Лощевский. – Скорее всего, это было агентство «ВИП-тур». Находится на Петровке, рядом со Столешниковым, точного адреса не скажу, но телефоны… – Он поднялся, открыл визитницу, отыскал нужную карточку. – Вот, возьмите, – протянул картонный прямоугольник Илье. – Чем еще могу быть полезен? – Да, собственно… – Илья встал. – У вас нет никаких идей, что может стоять за этим похищением? – Он не отрываясь смотрел в лицо Лощевскому. – У меня? – изумился тот. – Но я слишком мало знаю госпожу Северцеву, так, довольно шапочное знакомство. Она выполнила работу, я ее оплатил, вот и все, строго говоря… – Но тень беспокойства на дне глаз все-таки была, была! С этим ощущением Илья и вышел, учтиво поклонившись хозяину кабинета и затем его холеной секретарше. Визитка «ВИП-тура», казалось ему, жжет грудь из внутреннего кармана. Лощевский походил по кабинету, вернулся к столу. На пустой столешнице лежал проект бумаги, которую он сегодня должен был отправить в Минфин, с его пометками красной ручкой – бумага была сырой, и это снова вызвало прилив законного раздражения. Департамент, который готовил документ, продемонстрировал явное непонимание проблемы и непрофессионализм. Неожиданно для себя он схватил распечатку, резко разорвал ее пополам. Остыв, нажал кнопку офисного коммутатора: – Руфина Георгиевна, пригласите ко мне Зарайского! Но ни получасовой тихий разнос, который он учинил начальнику департамента, ни две деловые встречи после него не успокоили. Он уже несколько дней ждал продолжения этой неприятной истории, хотя и успокаивал себя тем, что позвонил в МИД, сообщил приятелю и попросил максимального содействия. Приятель обещал узнать все в консульстве в Анталии, но пока не позвонил. И Лариса больше не звонила… Лощевский сидел перед пустым столом, мысленно просматривая все аспекты ситуации. Чем она могла угрожать лично ему, его бизнесу? Ну пропала девчонка его временной работницы… Ну, он рекомендовал агентство… И что? За это не судят и не подозревают… Но еще час спустя он позвонил по сотовому. – Кирилл, день добрый! – А, Вадим, привет! Как дела? – Дела ничего, главное, чтобы не было хуже. Я тебя опять беспокою по мелкому поводу. Помнишь, мы с тобой говорили о Ларисе Северцевой? Ну, редактор моей книжки, ты еще за нее просил… – Я? Просил? – удивился собеседник. – Честно говоря, не помню, но ничего, излагай. – Ну, у нее же дочка пропала в Турции, я тебе рассказывал. – Лощевскому было трудно подбирать слова, такой нелепой была вся ситуация. – Так вот, ко мне сегодня приходил ее адвокат, как его, а, вот, – он нашел визитку, – «Илья Вагнер и партнеры, адвокатская контора». Спрашивал про турфирму, которую я рекомендовал…