Все смотрели на меня со смесью удивления, восхищения и надежды. Я молчал и гордо улыбался. Олеся Юрьевна подловила меня по дороге домой из школы. – Шутов, подожди! Я обернулся. Олеся Юрьевна подошла ближе. Она смотрела с неприязнью; под маской самообладания угадывалась нервозность: пальцы сжимали сумку, грудь тяжело вздымалась, лицо казалось восковым. – Чего тебе от меня надо, Шутов? – Мне? От вас? ― Я фальшиво удивился. ― Абсолютно ничего. – Прекрати играть в эти дурацкие игры. – А я и не играю, Олеся Юрьевна. Вообще не понимаю, о чем вы. Она не стала ходить вокруг да около. – Говори, что ты хочешь? Годовую пятерку? Денег? Сейчас в глаза особенно бросалось: Олеся Юрьевна выглядит нездоровой. Серое лицо казалось мятым, глаза лихорадочно блестели. Вместо ответа я спросил: – Мало спали, Олеся Юрьевна? Работали в ночную смену? Мои слова уязвили и взбесили ее. – Войны хочешь, мелкий ублюдок? Это напоминало шипение. Я улыбнулся шире. – В этой войне вам не выиграть, Олеся Юрьевна. Так что давайте все же заключим мир. Нет, мне не нужны ни деньги, ни пятерка. Поняв, что мы все же можем добиться соглашения, учительница слегка выдохнула. – Чего же тебе надо? – Чтобы вы написали по собственному, ― просто сказал я. – Ты издеваешься? ― взревела она с нотками отчаяния. ― И куда мне идти? – Меня это не волнует. Переведетесь в другую школу. – А если я откажусь? Она и сама поняла, что задала риторический вопрос. Мы оба знали, что будет, но я все же разъяснил: – Все узнают о вашем чудном прошлом: учителя, ученики… Ваш муж… Дети… Веки учительницы дрогнули. Она опустила взгляд. – Представляете последствия, Олеся Юрьевна? ― продолжал давить я. ― Что все скажут? А каково будет детям? На них до конца учебы будет клеймо: «моя мать ― порноактриса». Думаю… ― я помедлил, ― вы знаете, что такое травля и общественное осуждение, учитывая ваш богатый жизненный опыт. И я обещаю, что будет в тысячу раз хуже. И никакую работу вы больше не найдете. Даже на старую уже не возьмут. Молоденькие конкурентки давно вас обогнали. – Какая же ты мразь, Шутов, ― мрачно прошептала она. ― Гнусная мразь. – Уж какой есть. ― Я пожал плечами. ― Вы тоже не ангел, Олеся Юрьевна. Ничего этого бы не было, если бы вы не были такой стервой. Совет на будущее: на новом месте смените имидж. А то любители старых фильмов везде найдутся. Она стояла передо мной уже совсем другая: загнанная, сломленная. Порвав с прошлым, она хотела начать новую жизнь, а старую похоронить. Завела семью, устроилась на обычную работу. Но тайны все равно вылезли… – Подумайте над моим предложением, Олеся Юрьевна. ― Я заговорил дальше без шутовской маски, так, будто вошел в положение учительницы и желал ей добра. ― Уйти по собственному желанию для вас просто отличный вариант. Не думаю, что вам будет сложно перевестись в другую школу. А я свое обещание сдержу. Не ответив, географичка пошла прочь. Через три дня в школе ее уже не было. Все ликовали. Новость быстро разошлась по школе. Никто по-прежнему не знал, из-за чего именно Олеся Юрьевна уволилась, но все понимали: из-за Шутова. Я превратился в живую легенду. Девчонки с седьмого по девятый класс завалили мне личку в соцсетях, подбегали с болтовней в школе, посылали вздохи и улыбки. Даже милашка Ксюша из класса Бурякова ― длинноногая, со светлой копной волос и белоснежной улыбкой ― однажды подошла ко мне и спросила своим нежным голоском: – Стас, а правда, что это из-за тебя географичка уволилась? – Из-за меня, ― кивнул я с гордостью, стараясь скрыть волнение. Теперь даже красотки из старших классов знали мое имя! – А что ты ей такого сделал? – Прости, ― пришлось принять загадочный вид, ― конфиденциальная информация. – Нет так нет. Просто хотела сказать спасибо. Сначала я хотел ответить стандартное: «Да не за что». А потом подумал, что такой ответ неуместен. Ведь так я бы показал, что для меня это пустяк. – Рад помочь, ― нашел я подходящий ответ. – Она в нашем классе всех достала. – И всю школу. – Это точно. В нашем классе она меня особенно ненавидела. На ее уроках был настоящий ад. ― Ксюша поежилась. ― Тебе надо памятник при жизни поставить, Стас. Я улыбался, чувствуя себя довольным котом. – Ладно, пойду я, еще раз спасибо… ― Ксюша развернулась. Я смотрел на ее спину, юбку, ноги… Давай же, Стас, не тупи! Астрологи говорят, что сейчас Стрельцам рекомендуется совершать безумные и смелые поступки! – Ксюш… Она повернулась. – А ты что сегодня вечером делаешь? Она улыбнулась. – Ничего. А что? – Не хочешь в кино сходить? Она согласилась так просто, что я даже опешил. Как, оказывается, легко может быть с девчонками, если не накручивать себя. Так я начал встречаться со своей первой девушкой. А позже ко мне подошел Буряков. – Спасибо, братан… И ты это… Не злись на меня, мудаком был. В общем, без обид, лады? ― Буряков протянул руку. Я пожал ее. ― И слушай, если кто на тебя бычить начнет, ты мне сразу говори. Так я официально получил покровительство самого злостного хулигана школы. Все стало налаживаться. Вскоре, чтобы скрыть шрам на правом ухе и еще раз подчеркнуть свою крутость, я сделал татуировку. Теперь вдоль моей ушной раковины тянулась акула: хищно разевала пасть у самого хряща вверху, а хвост спускался к нижнему краю мочки. Мой внутренний монстр. Мой талисман. Меня теперь часто звали в разные компании постарше. Увлечения этих ребят отличались от привычных мне в основном, они где-то собирались, сидели с выпивкой, слушали музыку. Мне с ними нравилось. В этих компаниях я чувствовал себя круче, взрослее. Везде я пытался стать своим. Всегда был со всеми по чуть-чуть. Старался всем уделять внимание, запоминать чужие дни рождения, важные события и проблемы. Люди любят, когда ими интересуются. Я знал: чтобы понравиться другим, нужно поменьше болтать о себе и побольше спрашивать. Мне хотелось чувствовать себя в стае, я ненавидел одиночество. И чем больше стая, тем лучше. А мне все было мало. Смотря на нахального и самоуверенного Бурякова, я невольно, даже сам того не заметив, начал копировать его поведение. Казалось, подражание его дерзким манерам поможет мне стать увереннее и избавит от страхов, которые вечно меня преследовали. Буряков обожал находить одиноких овечек, отбившихся от стада, и всласть над ними издеваться. Я выбрал своих собственных: одноклассника Рому Цаплина и его друзей, семиклассника Антона и шестиклассника Серегу. «Моя жирная шляпа» ― так я любил называть пухлощекого коренастого Рому, паренька с круглыми и грустными глазами. Антону я дал кличку Ишак за сильно выступающую нижнюю челюсть и крупные зубы. А Серегу я прозвал Пятачком за низкий рост и писклявый голос. Мне все время удавалось избегать наказания. Но один раз несчастная жертва, убегая от меня по школе, так испугалась, что предпочла сигануть из окна туалета со второго этажа. Скандал вышел огромный, меня даже хотели исключить. Но папе вновь удалось все замять. В итоге меня лишь перевели в простой класс, но такому «наказанию» я только обрадовался: там были почти все друзья, за исключением Егора. * * * Мне понадобилось несколько месяцев, чтобы понять: я должен взять на себя роль главы семьи. А вместе с ролью ― и ответственность. Теперь я следил за Янкиной учебой, чистотой в доме, продуктами. Заставлял маму мыться и надевать чистые пижамы. Мы с Янкой сами расчесывали ей волосы ― сестренке эта новая обязанность очень понравилась. Мы даже стали смотреть в сети мастер-классы по прическам и практиковались на маме. Правда, в это время она сидела отрешенная, будто никого и ничего не видела. – Знаешь что, Стасик? ― однажды сказала Яна мне чересчур задумчиво. ― Мама сейчас похожа не на нашу маму, а на нашу большую куклу. Как будто ее кто-то заколдовал. Это, конечно, весело, но лучше бы мама снова к нам вернулась. Я поцеловал сестренку в макушку. – Мама вернется, Яныч. Обещаю. Новая роль не особо пришлась мне по душе. Хотелось жить беззаботно, поддерживать образ, который я сам выдумал и которому пытался соответствовать: гулять и веселиться, быть крутым, всем нужным, смеяться, смотреть фильмы, ходить в кино и целоваться с девчонками. Не хотелось столько сил отдавать семье и дому. Зато, на удивление, более-менее наладились отношения с отцом. Теперь на встречах Янка вовсю щебетала ему: «А Стасик помог мне сделать уроки», «А мы со Стасиком красоту навели дома ― даже паутину под потолком убрали!», «А Стасик сготовил такой вкусный пирог с клюквой, пальчики оближешь! Хочешь попробовать? Я принесла для тебя кусочек и для Алисы тоже!»