Это и правда он. Мне не снится, не грезится. Это не очередное видение. Я накинул на плечи плащ. Домой дойду и босиком, лишь бы дойти. — Идем? — тихо спросила Полли, поднимая голову. — Идем, — ответил ей. — Счастливо оставаться, магистр. И зашагал прочь. Сейчас мне было плевать, кто и что подумает. Хотя мне теперь плевать на все. Пустота — хороший учитель, быстро объяснила, что действительно важно, а что — нет. Идти было далековато. Встречные люди едва не показывали на нас пальцами или в удивлении открывали рты — те, кто понимал, откуда я взялся. И что с того? Я продолжал придерживать Полли за плечи — боялся выпустить. Сначала даже не заметил, что Фил свернул не на ту улицу, пошел окольным путем. Почему? Но промолчал, не спросил. Пока что в голове царил такой хаос, что мысли казались обрывочными. Будто гудел большой улей, и каждая пчела жужжала на свой лад. Начинала болеть голова. Воздух слишком пьянил — и казался удушающим. Перед глазами и вовсе плясали яркие точки. Да, привыкнуть будет непросто. Но наконец впереди показался наш дом. Сразу отметил, что крышу перекрыли. И стены выкрашены свежей краской. Цветников не было — мама бы не потерпела! Она обожала цветы. Эх, мамочка… Мы миновали дорожку к дому, дверь распахнулась. — Ох! — вытаращился на меня Жерар, разинув рот. — Что, так скверно выгляжу? — спросил с усмешкой. — Простите, граф, — пробормотал тот, кланяясь. — Мы просто… Вы… — Все в порядке, — успокоил слугу. — Прикажи приготовить ванну и что-нибудь поесть. — Слушаюсь. Бегу. И убежал. А я отметил, что чувство голода вернулось. К нему тоже придется привыкать заново. Ко всему привыкать. Свернул в большую гостиную — эта комната была ближе всех. Надо умыться, переодеться, снова стать похожим на человека. Но Полли цеплялась за руку и не желала меня отпускать. — Все в порядке, — коснулся ее растрепавшихся волос. — Я здесь и никуда не денусь. Подождите меня, хорошо? И сбежал. Именно сбежал, потому что внутри все разрывалось от чувств и эмоций, а я понятия не имел, что с этим делать. — Ванна готова, — на полпути встретился мне Жерар. — Хорошо, благодарю. Ванна — это хорошо… Чтобы немного прийти в себя. Я повесил плащ Фила на спинку стула, подошел к зеркалу — и отпрянул. Человек в зеркале так же мало походил на меня прежнего, как ночь — на день. Да, пребывание в пустоте залечило раны после общения со службой дознания, но в остальном… Волосы отросли, спутались. Под глазами залегли такие тени, что я больше напоминал мертвеца, чем живого человека. Губы казались бескровными. Да чтоб мне провалиться! Надо успокоиться. Взять себя в руки, в конце концов. Поэтому я разделся и пошел в ванную. От воды валил пар, она казалась обжигающей, но меня все равно знобило. Я полулежал, закрыв глаза, пока вода не остыла. Затем вытерся и вернулся в комнату. На кровати ждал комплект одежды. Спасибо, Жерар. Я оделся, постарался гребнем расчесать волосы, но получилось скверно и не сразу. Взглянул в зеркало — лучше не стало. Рубашка висела на мне, а штаны пришлось так сильно прихватить ремнем, насколько это было возможно. Меня ждут… С Филом мы и так поговорим, когда оба немного успокоимся. Мы с братом всегда хорошо ладили. Поймем друг друга и сейчас. А Полли? Что сказать ей? Я ведь принес ей столько боли — и не желал приносить еще. Надо подумать. Угомониться и подумать. А сейчас… Что я мог сейчас? И как избавиться от этого сумбура в голове? Невыносимо! Я все-таки вернулся в гостиную. Стол накрыли здесь же — наверное, так распорядился Фил. На столе была легкая закуска и травяной настой. Полли и Филипп сидели рядом. Полли держала брата за руку и тихонько что-то ему говорила, но заметила меня и замолчала. А потом улыбнулась так счастливо, что мне стало горько. И стыдно перед ней. — Простите, что заставил ждать. Папа всегда говорил: «Если не знаешь, что сказать, следуй этикету. На что-то да выведет». Вот я и следовал. Мы чинно сели за стол, взялись за приборы. Я избегал смотреть на близких. Рядом самые дорогие люди, а я не знаю, как мне быть и как себя вести. После всего, что мы пережили. Всего, что я видел в пустоте. Так мы и обедали в полном молчании. Кажется, я выбрался из пустоты только для того, чтобы сидеть и молчать. Столько хотелось сказать, но слов не было. Был только ураган внутри, с которым еще предстояло справиться. Еда закончилась. В чашке с настоем показалось дно. Слуги быстро убрали посуду. Дальше тянуть нельзя. — Как ты себя чувствуешь? — Филипп рискнул первым. Он действительно повзрослел. Будь передо мной младший братишка, к которому я привык, он бы уже висел у меня на шее и засыпал вопросами, как и всегда, когда я возвращался домой после долгого отсутствия. А сейчас подбирал слова, избегал смотреть в глаза. Полли же и вовсе едва сдерживала слезы. — Я в порядке, — ответил запоздало. — Я знаю, ты болел. Что случилось? — Ничего. И закрылся, тут же до боли напомнив отца. Тот тоже вел себя похоже, если наступали трудные времена, и маме приходилось по крупицам выуживать, что опять свалилось ему на голову. Но здесь мамы не было, а я не знал, как подступиться. Наверное, мои методы показались бы Филу сродни допросам дознавателя. — Хорошо, не хочешь — не говори. — Понял, что молчать глупо. — Какой сегодня вообще день? — Пятнадцатое мая, — ответила Полли. — Уже? Как быстро. Я не ожидал увидеть вас у башни. — Колокол, — улыбнулась Полли. — Мы услышали туманный колокол, а Пьер сказал, что он зазвонит, только когда ты вернешься. А мы как раз с Филом были вместе, он зашел ко мне в гости. — В гости? — Да. И… Мы побежали к башне. Анри! И бросилась ко мне, села рядом, вцепилась так, будто собирался сбежать. Хотя разве я не собирался? — Я буду у себя. — Филипп поднялся на ноги. — Зайдешь потом ко мне, хорошо? Я кивнул. Конечно, зайду, братишка, и ты мне все расскажешь, что бы ни случилось. А сейчас… Надо что-то сказать Полине. Как-то дать понять… — Ты не рад мне? — тихо спросила Полли, вглядываясь в лицо. — Рад. Очень рад, ты ведь знаешь. Мне просто… немного сложно, Полли. И понадобится время, чтобы все осмыслить. — Но теперь ведь оно у нас есть, да? И снова — взгляд в самую душу. Я обнял ее, потерся щекой о пушистые волосы. Думал, вернусь — и все встанет на места, а оказалось, что, наоборот, запуталось. — Как поживает твоя матушка? — решил, что стоит с чего-то начать. — Не знаю. — Полли высвободилась из объятий и пожала плечами. — Я давно ее не видела, с осени. — Где же ты живешь? Полли смутилась и отвела взгляд. Что-то не так! — Ты вышла замуж? — Нет, нет, ты что! — воскликнула она. — И не думала! Скажешь тоже… Только тебе не понравится ответ на вопрос, и я не знаю, как сказать, чтобы ты понял. — Прямо. Полина скомкала в руках кружевную оборку на подоле. — Я живу у герцога Дареаля. Учу его сына. Понимаешь… — Нет, я не понимаю, Полли, — отстранился немного. — Что значит — у герцога Дареаля? После всего, что он сделал? — Анри, у него такая работа. — Полли попыталась взять меня за руки, но я не дал. — Анри? Спокойно… Надо проявить самообладание. Значит, драгоценная моя Пустота, ты не солгала. А я-то надеялся. — Что еще мне стоит знать? — спросил более резко, чем желал. И в глазах Полли мелькнуло что-то такое, от чего стало тяжело дышать. — Говори сейчас. — Ничего. — Она отвела взгляд. — Вы что, со мной играете оба? Ладно Фил. Я видел, в каком состоянии он находился в последнее время. Но ты? — Тише. — Ладони Полли опустились на плечи. — Я все тебе объясню, обещаю. Но давай ты сначала немного придешь в себя, успокоишься, хорошо? Есть вещи, которые надо оценивать в здравом состоянии. — По-твоему, я болен? Конечно, я был близок к помешательству, но не настолько же! — Я зайду завтра. — Полли подскочила с дивана. — Ты отдыхай, хороший мой. Потом поговорим. И сбежала. Исчезла. Это как вообще понимать? Первым порывом было — догнать и заставить говорить. Но Пустота научила меня терпению, которое никогда не входило в число моих достоинств. Я подожду. До завтра. Заодно и сам решу, чего хочу и что мне дальше делать. А вот разговаривать с братом в таком настроении не стоит. Но я обещал. Посидел еще немного. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Надо идти. Поднялся на второй этаж к комнатам брата. Постучал в дверь. — Входи. Филипп стоял у окна и смотрел на закатное небо. Как быстро закончился день… Я успел отвыкнуть от смены времени суток. — Полли так быстро ушла. Почему? — спросил он, не оборачиваясь. — Не захотела раскрывать свои тайны, — ответил я с горечью. — Какие тайны? — Фил все-таки обернулся. — Например, почему она живет с герцогом Дареалем. — Я сел на диван, и Фил присел рядом.