Мартин направился к выходу из кабинета, но перед тем, как уйти, обернулся. – А как имя этого охотника? – Его зовут Даймонд. ___ Дождь не закончился и ночью, что было только на руку Даймонду, следовавшему за адвокатом по всему городу. За весь остаток дня Мартин Мюллер посетил множество мест, начиная от банка и суда, завершая людной городской площадью и таверной. Что-то в его поведении изменилось. Даймонд чувствовал это. Возможно, он мог заметить одного из шпионов, следивших за ним. Мюллер был осторожен, не задерживался в одном месте надолго и держался людей, периодически останавливаясь, чтобы поприветствовать какого-нибудь знакомого горожанина, случайно встреченного в толпе, и переброситься парой ничего не значащих фраз. Даймонду это не нравилось. Слишком много свидетелей, слишком много знакомых адвокату лиц, видевших его накануне предстоящей смерти. Что же, выбора не было, действовать нужно как можно скорее. Удар должен оказаться быстрым, точным и смертельным. Бордель находился на окраине города, аккурат у городской стены. Это было большое трехэтажное здание с островерхой черепичной крышей, застекленными окнами и солидным гранитным основанием. Покровителями распутного заведения и их фактическими владельцами являлись бургомистр и члены городского совета, а среди завсегдатаев и вовсе была самая разношерстная компания: от простого крестьянина, спускающего последние гроши, до знатного барона или графа, наведывающегося в город погостить. Первый этаж состоял из столовой с кухней, откуда доносились аппетитные запахи закусок, приготовленных на скорую руку. Просторное помещение, полное шумевшей толпы, освещалось тремя коваными люстрами и стоящими на каждом столе сальными свечами, которые коптили так сильно, что у Даймонда с непривычки прослезились глаза. В это время женский дом был полон посетителей. Часть из них удалилась на верхние этажи в приятном обществе местных красавиц, а другая часть, не имевшая достаточной суммы в карманах, напивалась крепким элем, довольствуясь возможностью лапать распутных девиц в откровенных нарядах. Впрочем, и это удовольствие доставалось им недешево – через какое-то время они с удивлением обнаруживали, что их карманы столь же пусты, как и кружки, а денег на новую порцию уже не было. Вскоре эти несчастные оказывались вне заведения силами местной охраны. Охотник устроился за крайним столом в углу, стараясь держаться подальше от вертящих бедрами женщин, но симпатичная хозяйка среднего возраста, одетая в короткое платье с глубоким вырезом, открывающим вид на два манящих полушария ее грудей, тут же подошла к новому гостю, слегка наклонившись и с улыбкой спросив, что он пожелает. – Для начала мне хватит кружки пива, – ответил Даймонд, не поднимая глаз. – А не хочет ли сударь воспользоваться некоторыми иными услугами? – Всенепременно. Но позже. Как только хозяйка ушла, к столу Даймонда присел тот самый старик из таверны. Он кивнул охотнику и, наклонив голову, негромко заговорил: – Адвокат на втором этаже, развлекается с двумя девками. Ты найдешь его в дальней комнате по правой стороне. Он что-то подозревает. Весь дерганный и оглядывается. Утром он был спокойнее. – Не нравится мне это, – вздохнул Даймонд. – Он стал таким после посещения дома Бюргера. – Думаешь, сумел заметить тебя? Даймонд покачал головой. Хозяйка принесла пиво и одарила его игривой улыбкой, на которую охотник никак не отреагировал. Он не гнушался женского общества, но, во время выполнения важного задания, старался не впадать в искушение. – Когда ты приступаешь? – спросил шпион. – Скоро, – ответил охотник, чувствуя знакомую дрожь в руках, которая появлялась перед каждой новой опасной миссией. Даймонд сделал несколько больших глотков из кружки. Пиво было горьким на вкус, с каким-то дрянным привкусом, но его успокаивающее тепло тут же ударило в голову. – Можешь отзывать своих людей и убираться подальше. Когда я сделаю дело, стража будет хватать любого подозрительного человека, который окажется хотя бы в десятке шагов от этого места. Даймонд еще раз отхлебнул пива, чтобы прополоснуть пересохшее горло, и отодвинул от себя кружку, предлагая ее старику. – Допивай и сразу уходи. Старый шпион принял напиток с фальшивой благодарностью на лице и тут же начал жадно пить, пока все содержимое не опрокинулось в его нутро. Издав громкую отрыжку, он обтер седые усы и нетвердо встал из-за стола. – Удачи, охотник! – тихо сказал он и побрел к выходу. Тем временем дождливая погода согнала внутрь все большее количество людей, толпившихся возле стойки и рассаживавшихся по лавкам. Вновь прибывшие тянулись к теплу расставленных между столов жаровен, чтобы обсохнуть и обогреться. На этаже царил тяжелый смрад копоти и алкогольных паров. Даймонд поднялся с места, привычно осмотревшись в толпе, и направился к лестнице, ведущей наверх. Длинный коридор второго этажа скудно освещался двумя факелами, закрепленными в кольцах на стенах. Даймонд, зажав в руке арбалет, спрятанный под плащом, зашагал по скрипучим половицам, мимо запертых дверей, за которыми раздавались непрерывные хлопки ударяющихся друг о друга тел и томные вздохи продажных дам и их покупателей. Звуки любовных утех должны были сослужить Даймонду хорошей маскировкой, когда он примется выламывать дверь, чтобы добраться до цели. Достигнув нужной двери, Даймонд огляделся по сторонам и приготовился, сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, как когда-то учил его дядя Арнольд. Он вдруг подумал, что ко всему этому невозможно было привыкнуть. Когда-то Даймонд считал, что рано или поздно он превратится в камень – перестанет чувствовать что-то, доставляя боль другим людям. Но это чувство не проходило. Волнение. Или того хуже – это был страх. И даже крепкие напитки были не в состоянии растворить его полностью. Даймонд дернул головой, которая пошла кругом от слишком долгих размышлений. Времени на промедление больше не было. Он приготовился высадить дверь ногой, но почему-то остановился в последний момент и прислушался. Что-то было не так. Он долго стоял с полуопущенными веками, стараясь понять, о чем же трубят инстинкты годами тренированного убийцы, но никак не мог взять в толк, что именно ему так не нравилось. Со стороны все казалось обычным: шум дождя, барабанящего по крыше, гул с нижнего этажа, где хохот хмельных посетителей сливался с криками и руганью, а то и с мордобоем перебравших с крепкими напитками. Вся эта какофония дополнялась восторженными возгласами и стонами. Даймонд не понимал, что же все-таки показалось ему подозрительным, пока до него вдруг не дошел тот факт, что за дверью, перед которой он стоял с арбалетом наизготовку, было слишком тихо. Охотник приложил ухо к двери. Ничего. Он присел на колено и заглянул под дверь, за которой, судя по отсутствию полоски света, царила кромешная тьма. Ни свечей, ни разожженного очага в такую холодную ночь? Это не понравилось Даймонду еще больше. Тихо выругавшись под нос, он снял со стены один из факелов и бросился на дверь, которая с треском поддалась мощному толчку его могучего торса. Больше всего ему хотелось, чтобы за дверью оказалось пусто. Чтобы этого несчастного молодого адвокатишки тут не было. Тогда Даймонд так и передаст инквизитору – он упустил Мюллера. Вина будет лежать не только на нем, но и на этих шпионах, работающих на Троицу и отрабатывающих свое жалование точно так же, как он. Охотник оказался в просторной комнате. Факел в руке высветил громадную кровать с балдахином, подходящую для покоев знатного господина, а не для спальни увеселительного заведения. По-видимому, это была одна из комнат для особых клиентов. Покои для каких-нибудь высокопоставленных гостей. В нос Даймонда ударил резкий запах иностранных благовоний. И тут он ощутил странную слабость. Она начиналась от самых ног, понемногу растекаясь по всему телу. – Это он! – голос, раздавшийся из глубины кровати, принадлежал молодому мужчине. «Мюллер», – успел сообразить Даймонд, прежде чем под лопатку ему вонзился нож, острие которого прокололо накидку, но не справилось с дублетом, остановившись в плетении кольчуги. Тем не менее удар отдался неприятной болью. Даймонд недовольно поморщился и резко выбросил локоть за спину. Послышался женский вскрик, за которым последовал стук упавшего тела. Другой клинок устремился на него сверху и должен был достичь лица, но Даймонд быстрым движением дернулся в сторону, подставив под удар деревянное ложе арбалета. Вторая женщина, выронив оружие и пронзительно взвизгнув, бросилась на незваного гостя врукопашную, пытаясь уронить его на пол. Даймонд прижег ее бок пылающим концом факела. Женщина взвыла, как раненый зверь, и резко отпрянула назад, запутавшись в собственном платье и с грохотом покатившись по полу. Слабость успела распространиться по всему телу. Даймонд, с трудом удерживая арбалет, попятился к стене в поисках опоры. Уткнувшись спиной в стену и подняв факел повыше, он попытался разглядеть что-нибудь в полумраке. Его жертва до сих пор пряталась под балдахином в глубине кровати, две стонущие от боли жрицы любви лежали на полу, силясь подняться. Массивная фигура охотника перекрывала путь к дверному проему, не давая им шансов броситься к выходу. – Вылезай, Мюллер, тебе конец! – прорычал Даймонд и нетвердо зашагал к кровати. – Подлый трус, прячущийся за женщин! Каждый шаг давался ему с трудом. Он слышал чьи-то голоса прямо внутри себя, в своей голове, даже в своем животе. Ноздри горели от жгучего невидимого пламени. – Что вы сделали со мной?! Одна из проституток, та, которая напала сзади, засмеялась глубоким утробным смехом. Даймонд оглянулся на нее и увидел, что ее кожа покрывается бородавками и волдырями, становясь темной и морщинистой. Ведьма поднялась на ноги и направилась к охотнику, осклабившись клыкастой пастью и издав неестественный, скорее звериный, чем человеческий рык, от которого у Даймонда на мгновение заложило уши. Ощерив лезвие ножа, она подготовилась к прыжку. «Малефика!» – успел подумать Даймонд удивленно. Ведьма бросилась на него, занося нож для нового удара. Даймонд стоял к ней вполоборота. Он хотел увернуться, поднять руки для защиты, но не смог сделать ни того, ни другого. Нож вонзился в его дублет и все же добрался до плоти. Ведьма целилась в сердце, но острие застряло где-то промеж ребер. – Ты прикончила его? – закричал Мюллер откуда-то из глубины кровати. Его голос звучал потусторонне, точно из преисподней. Даймонд собрался. Приложив неимоверное усилие, он поднял руку с арбалетом и нажал на спусковой рычаг, ориентируясь на голос адвоката. Арбалет издал щелчок, выпуская стрелу из паза. Послышался звук полета свистящей стрелы, резко наткнувшейся на живую преграду. Сразу за этим последовал звонкий крик боли. – Тебе конец! – повторил Даймонд и из последних сил ринулся к окну, за которым появлялись и тут же исчезали вспышки молний. Один шаг. Второй. Третий. Это было подобно бегу сквозь воду, но Даймонд все же достиг цели и бросился всем весом на оконную раму с закрытыми ставнями. Раздался треск выбитой рамы и звон бьющегося стекла. Цепляясь за последние остатки своего сознания, охотник почувствовал, как летит в кажущийся бездонным мрак дождливой ночи. Его тело глухо ударилось о землю, выпав с высоты второго этажа. Даймонд лежал, уткнувшись лицом в грязь и слушая звуки бесов, горланящих песни внутри его черепа. Тупая боль в левой стороне спины, куда угодил нож, усиливалась с каждым ударом сердца. Именно она оживила его гаснущий разум. Даймонд ощущал холодную сталь. Повернув голову, он разглядел рукоять ножа, которая так и осталась торчать из его спины. Голоса бесов стали понемногу стихать, а жжение в ноздрях и вовсе прекратилось, но тело сковало от тяжелой, тянущей боли. Когда Даймонд окончательно пришел в себя, ливень прекратился, оставив после себя лишь слабую морось и лужи грязной воды. Со второго этажа борделя, по которому носились стражники, доносился шум и чьи-то напуганные крики. Тяжело дыша, охотник поднялся на ноги и зашагал по скользкой грязи. Через несколько шагов он услышал какой-то непонятный шипящий звук. – Даймонд из Каринтии? – приятный мужской голос, говорящий с акцентом, прозвучал откуда-то сбоку. Даймонд застыл на месте и обернулся. Неизвестный прятался между молодыми деревьями, растущими под окнами борделя. Шипение не прекращалось. – Отведай свинца, охотник! Прогремел грохот выстрелившего ружья. Даймонд успел разглядеть пламя и почувствовал, как правое плечо обожгло от сильного удара, вновь повалившего его с ног. В голове загудело. На теле не осталось ни единого места, куда бы ни отдавалась сильнейшая боль. Однако охотник осознал, что еще может мыслить четко. Теперь он понял, что за шипение услышал перед выстрелом – это был горящий фитиль ружья. Чувства охотника обострились, он ясно ощутил запах порохового дыма. Боль, пленившая члены, постепенно затупилась, почти исчезнув на какое-то время. Инстинкты самосохранения заработали в полную силу. Он резким рывком поднялся из грязи, краем уха услышав удивленный возглас напавшего на него незнакомца. Сжав зубы, охотник с прытью, несвойственной человеку, получившему столько ранений, побежал прочь, теряясь в густой темноте ночи. Глава IV. Каринтия, Австрия, два года тому назад. Когда Даймонд пришел в себя, солнце стояло высоко в небе, отражаясь от жесткого выпавшего за ночь снега бесконечным количеством режущих по глазам искр. Мороз больно колол огрубевшую кожу лица и рук, холод сталью пронзал до глубины костей и, казалось, окутывал собой крепкое тело молодого мужчины, лежавшего в сугробе под тяжелой тушей погибшего коня. Даймонд подвигал руками в промерзших кольчужных перчатках, поспешил поскорее избавиться от них, дабы совсем не лишиться пальцев, и со стоном постарался вылезти из-под тугого конского бока, пережавшего ему обе ноги. Из левого плеча торчало черное древко вражеской стрелы, но боли и крови не было. Стальной наплечник лопнул, не выдержав попадания, но острый наконечник стрелы так и не добрался до цели, вонзившись в кожаный поддоспешник солдата. Даймонд поднялся на локтях и огляделся. Это было кладбище. Он лежал посреди массивных монолитов с высеченными на них именами усопших. Трупы других воинов лежали здесь же, под деревьями, совсем неподалеку от места, где его выбили из седла. Снег припорошил их тела, утыканные стрелами или нанизанные на копья. Они покоились в разных позах. Кто-то так и остался стоять на одном колене, безжизненно склонив голову, скрытую забралом шлема, и ухватившись за древко копья, торчащего из живота. Другие были беспорядочно разбросаны по всему кладбищу. Стая воронья уже приступила к пиршеству, стараясь пробиться тяжелыми клювами в щели между лат павших. Даймонд вновь дернулся, не чувствуя ног. Он в очередной раз попытался выползти, разрыхляя снег под собой голыми руками и громко крича от боли. Умирать не хотелось. Еще слишком многое предстояло сделать. Он еще не заработал достаточно денег, чтобы восстановить родительский замок, еще не нашел жену, не оставил потомство. Его род рыцарей Храма Соломона не должен был прерваться вот так...