* * * Из телефона доносился однообразный сигнал ожидания справочной службы агентства недвижимости. Ответа не было уже полчаса, денежки капали, но терпения Кари было не занимать. Ее телефон стоял на подзарядке, по тарифу у нее оставались еще тысячи неиспользованных минут, а пришедшая наконец «История Уайтчепела» помогала скрасить ожидание. Ее могут мурыжить сколько хотят: она не отстанет. В конце концов, возможно, это последняя возможность получить в руки что-нибудь, хоть отдаленно напоминающее строительные чертежи, поскольку во всех остальных местах, где они могли быть, ей решительно указали на дверь. Кари все еще пыталась убедить себя в том, что это «подготовка материала для статьи», однако она сознавала, что это уже не так. Было в этом здании нечто такое, что прогрызло дорогу ей в сознание, и теперь она хотела узнать больше. Во сне ей снилась мать, тихо убеждающая ее в том, что никаких привидений не бывает. Записанный голос заверил Кари в том, как важен ее звонок, но она его почти не слышала. Ее взгляд был прикован к книге у нее в руках. Она наконец нашла то, что могло иметь прямое отношение к Баньян-Корту. Из того, что Кари видела в задней части здания, следовало, что в нем есть элементы, более старые, чем она изначально предполагала. Она не смогла найти точную дату постройки, но, несомненно, старое строение имело самое непосредственное отношение к тому, что в книге называлось «коллингвудской преисподней»: цепочке трех пожаров 1869 года в кирпичных трущобах недалеко от Коллингвуд-роуд. Все три пожара сопровождались огромными человеческими жертвами: люди гибли в тесных, переполненных каменных коробках, не имеющих элементарных средств пожарной безопасности. Подозревалось, что причиной пожаров стали поджоги, хотя виновные так и не были схвачены. Кое-кто даже предполагал, что полиция сама приложила к этому руку, поскольку год назад два полицейских были убиты в одном из зданий. Одним из этих зданий было ветхое строение под названием Уэстерленд-Хаус, по имени сэра Генри Уэстерленда, заказавшего его возведение. Ссылки на названия соседних улиц выглядели многообещающими, а если взглянуть на исторический план Уайтчепела… Кари ощутила восторженное возбуждение открытия, определив, что фундамент здания, в котором она сейчас находилась, в свое время мог держать стены Уэстерленд-Хауса. Вздрогнув, она оторвалась от книги, испугавшись, что слишком долго не обращает внимания на телефон. – …звонок очень важен для нас. Вам обязательно ответят в самое ближайшее время. А может быть, не ответят. Вооружившись названием, Кари атаковала Интернет, а также несколько более респектабельных томов, взятых в библиотеке. В Сети информации было очень мало, но все-таки на страничке, посвященной Джеку-потрошителю (а кому же еще, как не ему?) ей удалось отыскать фотографию, на которой, как утверждалось, был снят Уэстерленд-Хаус после пожара. На Кари произвели впечатление не жутковатый шрифт и не вульгарная подпись, а сама фотография. Нижние этажи почернели и обгорели. Вокруг валялись горы мусора, и в размытом серебре дагеротипа девятнадцатого века можно было различить с десяток неясных силуэтов и линий, которые могли быть останками жертв, изуродованных огнем, как и возвышающееся над ними строение, все еще тщетно молящих о спасении. А после третьего этажа здания просто больше не было, последние ряды кирпича оплавились и обуглились от невыносимого жара. Подождите. Кари узнала эти кирпичи. Зияющие пустотой окна, которые много лет спустя заберут ярко-желтой решеткой. Ее охватила дрожь, хотя она не могла сказать, почему именно, и совершенно внезапно она почувствовала себя очень маленькой. Кари закрыла ноутбук. В «Истории Уайтчепела» история Уэстерленд-Хауса была описана более подробно. После пожара участок земли приобрел некий Чарльз Фелл, человек, сделавший состояние на добыче драгоценных камней. Увидев фамилию, Кари улыбнулась, радуясь тому, что ее догадка подтвердилась. В 1876 году Чарльз Фелл снес несколько соседних строений и на расширившихся площадях перестроил здание в красильную фабрику. Фабрика принесла в район такие нужные рабочие места, но также и новые проблемы. Вину за смерти нескольких детей, случившиеся в районе в течение следующих лет, возложили на токсичные выбросы фабрики, и в одной из газет фабрику Фелла даже окрестили «Дворцом Яда». Определенно, свою роль сыграло то, что в то время как большинство аналогичных предприятий перешли на исключительно анилиновый способ крашения Уильяма Генри Перкинса, Фелл упорно продолжал использовать для производства сочной зеленой краски мышьяк, отчего, предположительно, болели многие его работники. Это в сочетании с низкими даже по меркам того времени стандартами охраны труда приводило к высокой текучке кадров. Когда работник вынужден был покидать фабрику в связи с заболеванием, травмой или смертью, злые языки шутили, что он «отправляется на бал», поскольку ходили упорные слухи о том, что Фелл построил в самом сердце фабрики потайной танцевальный зал, отделанный позолотой и замбийскими изумрудами и рубинами, добытыми на бирманских копях Фелла, работники которых подвергались жестокой эксплуатации. Место для тайных вечеринок и приема избранных гостей, которые никогда не распространялись о том, что происходило в этих стенах. Невозможно сказать, как и почему родились эти слухи, но та легкость, с какой они укоренились в сознании сотрудников Чарльза Фелла, наверное, позволяет нам получить некоторое представление о том, как относились к своему хозяину работники фабрики. Кристин Доус, «История Уайтчепела», глава 14 – Вторая революция * * * Кари медленно отложила книгу. Танцевальный зал. Что-то в этих словах вызвало резонанс: образ усмехающегося промышленника Викторианской эпохи, сидящего посреди своего позолоченного, сверкающего драгоценными камнями храма богатства, слушающего отдаленные крики страдающих рабочих внизу… Однажды Кари видела, как танцевала ее мать, где-то за год до своего ухода, и она помимо воли представила себе этот зал, сверкающий мрамор и сияющие люстры. По крайней мере, это кое-что получше, чем потайная дверь. Но для того чтобы найти доказательства, ей нужно взглянуть на строительные чертежи. Словно в ответ на ее немые просьбы, музыка сигнала ожидания внезапно оборвалась. – Алло! Алло! Агентство недвижимости «Дин Бишопс», говорит Лора. Вы меня слышите? Буквально выпрыгнув из кресла, Кари принялась шарить в поисках телефона. Она полностью перестала воспринимать музыку сигнала ожидания, мягко звучавшую в ходе ее поисков, и теперь вдруг поймала себя на том, что не может говорить. – Да… э… алло. Здравствуйте. Э… я… я живу… э… Кари почувствовала, что женщина на другом конце собирается положить трубку. – В Баньян-Корте, – закончила она. Пауза. – Вы снимаете недвижимость в Баньян-Корте? – Голос этой «Лоры» заметно потеплел, хотя Кари показалось, что она уловила в нем тень тревоги. – Да. Мне ее арендует мой отец. – Этого можно было не говорить. Зачем она это сказала? Кари постаралась успокоиться, вернуть нить разговора. – Какой номер квартиры? – спросила Лора, как показалось Кари, слишком уж нетерпеливо. И тут до нее дошло: риелтор хотела выяснить, с какой частью здания говорит. – Четыре, – сказала Кари, внезапно остро осознав свое положение. – Я из квартиры номер четыре. – О, превосходно! – Голос на другом конце завершил свой путь к теплому радушию. – Чем я могу вам помочь? Миллион извинений за ожидание, все мои коллеги на просмотрах. – Ничего страшного, – пробормотала Кари, ерзая в кресле. – У меня есть кое-какие вопросы насчет поэтажного плана. – Разумеется. Назовите адрес электронной почты, и я тотчас же пришлю вам план вашей квартиры. – На самом деле я надеялась получить нечто большее. – Я… извините, я не совсем вас понимаю. – В голосе Лоры прозвучало искреннее недоумение. – Я ищу поэтажный план… э… всего здания. Если такой можно достать. – Не знаю, есть ли что-нибудь… – Обеих частей. Лора на другом конце помолчала. – Думаю, вам следует обратиться к администрации Тауэр-Хамлетс. Возможно, у них в архивах есть что-нибудь… – У них ничего нет. – Кари сознавала, что давит слишком сильно. Но это было подобно прорыву плотины, она опять умоляла маму проверить в шкафу еще раз. – Нигде ничего нет, но вы сдаете в аренду почти половину квартир в этом доме. У вас должно что-нибудь иметься. И мне нужно это посмотреть. – Послушайте, у нас здесь ничего такого нет. – Голос Лоры стал агрессивным. – Мы занимаемся только арендой и обслуживанием. – Значит, у вас есть схемы электропроводки, водоснабжения и всего остального, которые вы даете рабочим. Теперь голос Лоры стал холодным: – Просто не лезьте во все это. Кари ничего не ответила. Предостережение было таким ясным, таким властным, что она не нашлась, как на него ответить. – Пожалуйста, – добавила Лора. – Что вы видели? – наконец спросила Кари. Любопытство одержало верх. – Ничего. – Ее голос прозвучал пустым и обреченным. – Я ничего не видела. Извините, что не смогла вам помочь. Щелк. Кари сидела еще какое-то время, прижимая телефон к уху, уставившись в окно, погруженная в мысли. Солнце светило на те же самые улицы, на которые светило на протяжении столетий, и не собиралось заходить еще несколько часов. * * * Не представляя себе отчетливо свой следующий шаг, Кари бродила по коридорам, перемещаясь по обеим частям Баньян-Корта подобно тем самым привидениям, за которыми охотилась. Она знала, что ищет, но не знала, как это найти, не знала, с чего начать. Она рисовала грубые планы каждого этажа на миллиметровке, но поскольку у нее не было необходимых навыков, получалось все очень приблизительно. Кари понятия не имела, какую площадь имеют другие квартиры, а запертых дверей было так много, и за каждой из них могло скрываться что-нибудь такое, что полностью перечеркнуло бы ее дилетантские рисунки. Там могла находиться кладовка. Или еще один коридор. Или танцевальный зал. Почему ей не удавалось избавиться от этой мысли? Зал снился ей этой ночью. Ее отец, во фраке и старомодном цилиндре, кружился в вальсе по мраморному полу невозможно роскошного зала. Без окон. Без дверей. Полностью отрезанного от окружающего мира. Он обнимал женщину, облаченную в изысканные ткани и драгоценности. Его лицо застыло в пустой улыбке, и женщина не двигалась. – Каролина никогда не делает уроки до конца, – сказала она. – Очень плохо, – ответил отец. Кари не узнала женщину, однако отец танцевал с ней, ни разу не поскользнувшись, хотя пол в танцевальном зале был скользким от крови. И тут Кари проснулась. Кари покачала головой. Это какой-то абсурд. Истолковать сон не составляло труда. Кари ни разу не встречалась с новой подругой отца, но остальные образы были обычными. Существует определенный психологический багаж, сопутствующий тому, что она происходит из успешной, честолюбивой семьи, и всему, что из этого вытекает. Не говоря уже о психологической травме, связанной с матерью. Возможно, отец был прав: она слишком рано прекратила ходить к психологу. А может быть, танцевальный зал был реальным. Кари твердо верила, что после смерти от человека остается какой-то духовный остаток, и не важно, как его называть, привидением или как-то иначе. И это что-то, если ты достаточно восприимчивый, способно прикоснуться к тебе и ненавязчиво направить на нужный путь, заронить в подсознании мысль, от которой невозможно избавиться. А Кари не могла избавиться от музыки из сна. От мягкой, ритмичной мелодии. Кари задумалась. Неужели она всерьез полагает, что привидения стремятся направить ее к потайному танцевальному залу посреди фабрики, снесенной для того, чтобы возвести Баньян-Корт? Конечно же, это полный абсурд. Даже если это окажется правдой, вряд ли эти сведения можно будет использовать в статье. Так почему же она никак не успокоится и не перестанет заниматься этой загадкой? Кари улыбнулась. А почему бы и нет? Риелтор, с которой она говорила по телефону, определенно видела здесь что-то сверхъестественное, да и как быть с тем типом, который измерял коридоры? Что-то явно происходит, и если интуиция тянет ее к этой таинственной комнате, возможно, лучше всего просто последовать за ней. Вернувшись в свою квартиру, Кари занялась изучением грубого плана здания, который составила. Старая красильная фабрика, имевшая в высоту около 94 футов, господствовала над окружающими зданиями, по крайней мере если верить одному из сайтов, посвященному планировке и застройке Ист-Энда (Кари вздохнула) времен Джека-потрошителя. В здании было семь этажей. Разбомбленное во время войны, оно оказалось заброшено больше чем на полстолетия. Кари снова охватила дрожь. Тобиас Фелл, правнук Чарльза, построил Баньян-Корт на развалинах того, что, в свою очередь, было построено на развалинах. Участок земли все это время принадлежал семье? Почему? Впрочем, что тут такого уж странного? Значительную часть Лондона составляют здания, возведенные на месте более древних построек. Кари постаралась сосредоточиться. Судя по фотографиям, верхние этажи фабрики были уничтожены ракетой «Фау-2», и уцелеть могло только то, что находилось ниже. И у Кари из головы не выходила строчка из книги: «в самом сердце фабрики». Если старый танцевальный зал и есть где-то, а его, судя по всему, нигде не было, он должен был находиться на четвертом этаже. Кари была в этом уверена. Что она ожидала обнаружить? Обветшалые развалины, которые по какой-то причине пропустили строители? Девственно нетронутое, сверкающее произведение искусства, тайно сохраненное нынешним владельцем? Сборище призрачных фигур, ряды погибших шахтеров и искалеченных рабочих, оплакивающих бессмысленные богатства, украденные из их обессилевших рук? Разумеется, Кари уверяла себя в том, что не надеется ни на что. Это лишь легенда. Но она кривила душой. – Мистер Эриксон? Услышав слова Кари, фигура резко обернулась, оказавшись именно тем, кого она имела в виду.