– Нет, – возразил Пип. – Сначала Парабар один и очень ненадолго. Ненадолго, ты понял? Потом отдых и восстановление. Потом посмотрим. И Парабар рванул наружу. Пип высунулся из воды и активировал зрение Силой. Вот Парабар выбрался на песок, ох, как медленно он ползёт, еле ножками двигает. Да, здесь больше подошёл бы Изя с его мощными формами. Парабар шевелится еле-еле. Так, видимо, что-то сделал с Силой и пошёл быстрее, зашёл за камень, нырнул в ямку, вылез… где он? Ага, вон двигается. Вроде никто на него не нападает. Держит курс на зелёное. Дополз, осмотрел, обнюхал, дальше пошёл. Эх, увлёкся, а ему пора возвращаться. Всё, скрылся из виду в какой-то расщелине. – Не надо было пускать, – волновался рядом Изя. – Он хрупкий. Всяк его обидит. – Там никого нет, – возразил Шумар. – Разве что он сам себя обидит. – Сказал же – ненадолго! Не надо было одного отправлять, он же увлекающийся, – казнился Пип. – Если он не придёт через десять глотков – я пойду его искать. Но Парабар вернулся – вымотанный донельзя, извазюканный и совершенно счастливый. – Ой, – повалился он на бок. – Вы посмотрите, что с моими ножками! Все жабры забиты какой-то гадостью! И это ещё плёнка защищала. Изя начал выковыривать грязь из жабер друга. Парабар рассказывал с блаженным выражением: – Одонтовская защита – супер! Сначала вообще не чувствовалось ни давления, ни чего там еще есть. Там правда тепло и приятно, ребята. Идти очень трудно, ноги подгибаются и вязнут в грязи, а с дыханием я придумал: пройду немного, потом опущу ножки в ямку с морской водой, там их много, подышу-подышу и дальше ковыляю. Надо на жаберные ножки надевать мешочки с морской водой. Ненадолго, но хватает. – А то зелёное? – перебил Пип. – Это и правда что-то вроде наших водорослей, но маленькое, меньше наших ножек. Как ты углядел его – невероятно. И не везде растёт. Мало его. А больше я никого не видел. Там абсолютно нечего жрать, ребята, ни планктона, ни червячков. Зато и хищников нет. Места нищие, но приятные. Да, еще забыл! Там ничем не пахнет! То есть вообще нет запахов. Хотя явно есть чему пахнуть, вот то зелёное – оно живое и должно пахнуть. Но я очень умный и понял, в чём дело. Наши антенны приспособлены улавливать молекулы пахучих веществ, потому что они растворены в воде. А тамошние молекулы летают всухую и к моим антеннам просто не прилипают! – Мир без запахов. Ужас, – сказал Шумар. – Мне туда нельзя. – Но я повторяю, если кто не понял: я очень умный, – продолжал Парабар. – Я сделал опыт – сорвал стебелек того зелёного и сунул в лужицу, где мочил жабры. И опустил туда же антенны – о-о-о! какой аромат! Мои антенны зашкалило напрочь. Очень сильный запах и такой приятный. Видимо, тот мир очень ароматный, потому что запахи не растворяются в воде, как у нас, значит, их надо больше… ну, вы меня понимаете. Если бы тот мир залить водой по верхушку вулкана, было бы самое то. Недоделка, однако. – А слух? Ты там звуки слышал? – спросил Шумар. – Антеннами? – Нет, там же нет колебаний воды. Как же я уловлю звуковые волны, если нечему «волноваться»? – Значит, легендарная Суша существует, – задумчиво подытожил Шумар. – Но жить там нельзя, – продолжил Пип. – И переселиться туда на случай Конца Света не получится. – Я видел только крохотный кусочек, – возразил Парабар. – Может, дальше, за вулканом – стаи планктона, вьющиеся над этими зелеными малявками, и табуны полихет на могучих ногах. – Почему на могучих? – фыркнул Изя, представив маленьких полихет на толстых ногах. – Там нужны хорошие ноги, там наши ножки быстро устают, – серьёзно объяснил Парабар. – Изя, дружище, спасибо, как приятно снова вздохнуть всеми ногами. Если жить на суше, то надо как-то разделить те ноги, которыми мы ходим, и те, которыми мы дышим. Дыхательные ноги задрать наверх что ли. А то грязь в жабры набивается и дышать мешает. Ребята, я всё придумал. Защитная плёнка защищает меня отлично, но идти очень тяжело. Делаем так: Изя как самый сильноногий идёт на сушу, сверху сидит Шумар и прикрывает Силой его и себя, а меня прикрывать не надо, а еду на Изе, не пачкаю ножки и всё разглядываю своими чудными глазами. На Изины жаберные ножки надо надеть какую-нибудь штуку типа одонтовских вкладышей на жабры, жаль, что они кончились. – Обмотаем мокрыми водорослями, – Изя обрадовался, что его тоже берут на Сушу. – Да, Изя отлично придумал. Получатся портянки, от древнетрилобитского слова «порт» – место, куда приплывают трилобиты, – сказал Шумар. Изя очень удивился, что Шумар его похвалил, и замер, ожидая очередной подначки. – Хороший план, – продолжил Шумар. – Завтра, когда вода посветлеет, пойдём. – А я! – возмутился Пип. – Я командир! В опасное предприятие я должен идти впереди! – Ты посидишь в водичке, – сказал Шумар. – Если мы все погибнем, ты отнесёшь сведения. Изя нужен как транспорт, я – как щит, а Парабар в защитной плёнке. Это было разумно, и Пип не возразил, хотя и огорчился. – Смотрите, – сказал Парабар. – Верхняя Плёнка делается красной! Там что-то происходит! Как хотите, а я пойду гляну. И взмыл вверх, будто и не устал. Пип и Шумар – за ним. Головы они высунули почти одновременно, по пути прикрываясь Силой. То верхнее голубое море, к которому был прикреплен Осветительный диск, сделалось ярко-розовым. Розовые блики падали и на нижнее море и сверкали нестерпимо. Осветительный диск стал менее ярким и заметно спустился. – Разряжается, – сказал Парабар. – И отлепляется, вон, почти совсем сполз. – А где тот, кто его отлепляет? – спросил Пип. – Я никого не вижу. – Наверное, диск сам разряжается, сползает в море и там тонет, – понял Парабар. – Включается механизм самоуничтожения. А кто-то утром налепит новый диск. Надо не спать, а следить. Интересно же, кто это. Смотрите, какая красота! И суша тоже порозовела. Совсем другие оттенки. Да, первый закат на Земле, который видели хоть чьи-то глаза, был прекрасен. – Если когда-нибудь на суше будут жить поэты, они сочинят чудеснейшие стихи, – тихо сказал Парабар. – Здесь всё так необыкновенно. – А чем будут дышать твои поэты? – фыркнул Шумар. – Таскать с собой мешочки с морской водой и мочить ножки во время сочинения поэм? И есть тут нечего, а поэтов кормить надо, это все знают. И ничего особо прекрасного я не вижу – изменился спектр излучения, сдвиг спектра в сторону низких частот. – Ты смотришь Силой, а я глазами, – объяснил Парабар. – Мы видим разные миры, Шумар. Осветительный диск сделался из бело-жёлтого совсем красным, слегка увеличился в размере и прилип к краю моря. Смотреть на него стало почти не больно. – Испортился диск, – заметил Парабар. – Распух, покраснел, как те больные губки с синдромом красных полос. Бедняга. А вдруг он живой? И умирает в конце каждого света? В принципе он не кажется очень далёким. Может, мы сумеем доплыть до него и понять, как и что? Может, ему помощь нужна? – Сегодня не успеем, – возразил Пип. – Смотри, он уже наполовину потонул в море. Завтра, если раньше выплыть, когда диск ещё высоко, можем успеть к тому краю моря, куда он сползает. Сначала мы утром караулим того, кто меняет диски, потом вы сходите на сушу, а в конце света можем и к диску сплавать. – Завтра ожидается интересный день, – удовлетворенно заметил Парабар. Но завтра всё пошло не так, как планировалось. Глава 53 А в это время в расщелине Альфа… – Я пришёл, – сказал Шестой. – Вовремя пришёл, между прочим. Даже позавтракал заранее, чтобы не отвлекаться, если заседание затянется. А где остальные? – Да ладно, не ворчите, – сказал Седьмой, выползая из ила. – Обычное рядовое заседание, можно и опоздать. В мире ничего нового, насколько я могу верить моим агентам. – Тогда зачем собирать? Вон Второй выползает из ямки. А Первый, как всегда, сидит около той губки и не шевелится. Мне хочется его потрогать – он вообще-то жив или давно окаменел? – Мне тоже хочется ткнуть его пигидием, – признался Седьмой. – Но это непочтительно. Десятый, Одиннадцатый, Двенадцатый… Восьмого, конечно, нет. Девятый, вы чуете беду неминучую? – Отстань, мальчишка, – буркнул Девятый. – Чего её чуять, она уже пришла. – Все собрались? – спросил Второй. – Впрочем, это риторический вопрос. Я и так знаю, что все, кроме Восьмого. Интересно, что он придумал на этот раз? Взрыв норки от неосторожного обращения с червячками или нападение свирепых полихетов? Шестой, вы вроде с ним приятели. Что он наврал сегодня? – Я был приятелем, – сказал Шестой. – А теперь уже нет. Я его никогда не увижу. Восьмой уволился. Он сказал, что сидеть и ждать Конца Света очень скучно, и он отправился развлекаться на север, чтобы весело провести остаток вечности до вымирания. Безымянные заволновались. – Изменник! Предатель! – вопил Одиннадцатый. – В наше время таким отрубали цефалон и пигидий и меняли их местами! – Дядюшка, что вы сочиняете, этого никогда не было! – успокаивал его Двенадцатый. – Это невероятно, разве можно кушать пигидием? Вы опять что-то напутали! – Хватит! Замолчите! – приказал Второй. – Убрался – и Кхурры с ним, он всё равно прогуливал постоянно. Пока оформим ему творческий отпуск, чтобы народ думал, что нас по-прежнему двенадцать. А потом заменим кем-нибудь. Кто там у нас в картотеке поприличнее? А вообще-то в государстве ситуация стабильная, ничего не происходит. – Ну, остываем помаленьку, ерунда, – заметил Седьмой. – Да, Десятый? Что там доносят агенты, которых вы выгнали из школы? Десятый промолчал. – Десятый Магистр, я хотел бы узнать, нет ли чего-то нового о группах «Север» и «Юг», – снова спросил Седьмой. – Вы курируете это направление работы и должны докладывать результаты. Отвечайте!