– Шумар, ты не устал? Мы-то лапками плывем, а ты на одной Силе, – спросил Пип. – Если ты устал, я тебя понесу. – А если ты устал, то тебя понесу я, – огрызнулся Шумар. – И Парабара тоже. Моей Силы хватит на то, чтобы унести целый дворец… ага, дети мои, вот и дворец! Папа Шумар недаром чуял обитателей. Они выплыли в круглый, очень большой грот, перекрытый сверху идеальным куполом – вот как трилобиты ставят защитные купола, так точно такой же, только каменный. Рёбра слегка обозначены, и даже резьба на них сохранилась. Стены из полированного коралла… нет, не коралла, другое что-то, красивое, с вырезанными узорами. На одной стене узоры сохранились отлично – ровные строчки завитушек, словно буквы. – Это буквы! – сдавленным шепотом сказал Шумар. – А чего ты шепчешь? Боишься спугнуть, чтобы буквы не убежали? – спросил. Парабар. – В Древнюю Эру буквы бегали по стенам? – Балда неграмотная! Ученые считали, что до Конца Света письменности не существовало! Что знания передавались устно! А тут вся стена исписана! Эх, а тут вот развалилась. Действительно, часть зала словно вплавилась в блестящий камень – это лава во время извержения потекла в зал и застыла, скрывая большую часть стен, исписанных текстами. – Во время Конца Света тектонические плиты, на которых лежит море, сдвинулись, долбанули по спящему вулкану и вызвали извержение, – сказал Парабар. – Лава хлынула во дворец, заливая роскошные залы, библиотеки, узорчатые коридоры и проходы и застывая блестящей массой. Они в панике бросились к выходам, но и оттуда наступала раскалённая смерть. «Вверх, только вверх!» – скомандовал герцог. Раздался страшный грохот. Верхушка дворца надломилось от падающих сверху вулканических бомб, и в проломы устремились те, кто мог плавать. А лава прибывала и прибывала, выжигая сады разноцветных водорослей, посаженных для утехи герцогини, и развеселые огородики, и беседки, и кружевные кусты водяных лилий, в которых так романтично гуляла юная принцесса, когда вода только начинало светлеть. Никого не осталось, всё погибло. Воды сгинувших океанов текли над бывшим дворцом. Наверху сменились тысячи тысяч поколений. Дно медленно опускалась, дикие рифы поглотили остатки дворца и придворных садов, и не осталось и памяти о прошлом. Только непонятные буквы, не нужные никому. – Да… – потрясённо сказал Пип. – Я просто всё увидел. Это твоя Сила, Парабар? – Это Слово, – поправил Парабар. – Слово – самая мощная сила в мире. – Надо скопировать письмена, – сказал Шумар. – Я их еле ощущаю, очень уж давно написаны. – А как? Срисовать? Пять линек тут сидеть будем. И таскать потом с собой пластины с записями очень удобно – при нападении какой-нибудь хурдии она к тебе, а ты её книжечкой – хрясь! – Ай, Пип, деточка, хурдия высосала твои мозги, а не отгрызла ногу! Или твои мозги все от страха убежали в пятку, и хурдия как раз её и отгрызла? У тебя сколько тысяч линз в глазу? – Да тысячи три будет, – вспомнил Пип. – Пожертвуй одну для науки. Наставь одну линзу на текст, сосредоточь в ней Силу и запомни все, что увидишь. И при желании ты сможешь всё это увидеть снова. А будем дома – перекопируем на пластины. Идея была отличная. Пип сообразил, какой частью своего шарообразного глаза он пользуется реже всего – оказалось, самая близкая к телу линза внизу и слева почти не используется в зрении*. Сфокусировал её на стене с иероглифами – для этого пришлось жутко изогнуться. Сосредоточился. Небольшая вспышка Силы – и всё. Текст теперь вырублен в глазу навеки. – Уже не зря сходили, – сказал Шумар. – Надо бы посмотреть рядом – вдруг еще есть помещения того же времени. Полазали по развалинам, проплывая между застывшими массивами лавы. Нет, похоже, вулкан разрушил всё, а кремниевые губки и мшанки завершили дело – зарастили обломки и выгладили рельеф. – Вот еще что-то! – это Парабар наткнулся на маленький отнорок. Он был совсем разрушен, только часть стены и уголочек – еле-еле Парабару протиснуться. И узоры на стене не сохранились, вместо них какие-то бурые натёки. Зато в углу на облизанном водой до округлости каменном постаменте стоял обломок статуи – нижняя часть трилобита, сделанного из какого-то очень твердого камня. Вода обточили углы, но не сильно – течения тут не было, и ракушки не жили в этом негостеприимном месте, они не наросли на статую. И было видно, что это точно трилобит, и род его неизвестен – таких сейчас в морях не жило. – Может, это портрет хозяина замка? – с трепетом спросил Парабар. – Жаль, что у нас нет обычая делать изображения знаменитых трилобитов. Потомки и не узнают, как мы выглядели. – Если мы немедленно не уберемся отсюда, то потомков нам не видать, как неподвижных щёк, – сказал Пип. – Здесь какие-то испарения из-под песка выступают. Поэтому и не живет никто. Слабенькие такие, я сразу и не распознал. А сейчас концентрация увеличилась. – Точно, – принюхался Шумар. – Не смертельный яд, но и не полезно. Давайте-ка выплывать из этой гробницы. На волю выбрались без приключений…… уже находясь в поверхностном переходе недалеко от Изиного грота, Пип вспомнил: – А привидение-то так и не нашли! – Знаете… только не смейтесь, ребята, – нерешительно сказал Парабар. – Я вот вспоминаю ту сказку. – Ну? Вспомнить не можешь что ли? Это старость, когда не можешь вспомнить, – «ободрил» Шумар. – Там говорится, что привидение редко общается с живыми, только в крайних случаях – ну вот как я наткнулся, а он меня от хурдии спасал. А если хочешь пообщаться с привидением, надо его позвать. – Так что же ты раньше молчал! – возмутился Пип. – Есть какая-то специальная формула вызова? Или орём в произвольной форме? – Не знаю, я же личинкой был, ещё до первой линьки, – оправдывался Парабар. – Я только помню, что надо мной висела какая-то толстая личинка с шипами и толкалась, мешала слушать. – Одонт, наверное, – предположил Шумар. – Они такие. Парабар, деточка, а позови-ка ты своё привидение. Хуже не будет. – И уточни, чтобы приходило без хурдии, – добавил Пип. Всё-таки он здорово тогда испугался. Парабар задумался. Чем приманить существо, которое миллионы поколений висит в пещере и ничем не интересуется? – Привидение, явись! – сказал он на пробу. Привидение, естественно, не явилось. – Ты забыл волшебное слово «пожалуйста», – напомнил Пип. – Привидение, явись, пожалуйста! – послушно исправился Парабар. Тот же эффект. – Может, оно обижается, что ты его так непочтительно зовёшь? – Хорошо, прибавим почтительности: о Великий Предок, да сияет твоя эктоплазма миллионы поколений, озари своим присутствием неразумных потомков, алчущих вкусить твоей тайной мудрости! Куда уж почтительнее, я просто не знаю. Всё тихо, никаких привидений. – Наверное, слишком сложно. Наши предки были простые ребята древних времен, а ты им эдак загнул. – Сюда, парни, здесь еда! – сформулировал Парабар предельно просто. – Ха! Всё ясно! Парабар, деточка, ты можешь кричать хоть до Третьего Конца Света – привидение не придёт, потому что оно тебя не понимает! За миллионы поколений язык изменился так, что от прежнего наречия ничего не осталось! – А что, ты думаешь, Шумар, что будет и Третий Конец Света? – встревожился Пип. – Что-то многовато. – А будешь со мной спорить – сделается и Четвёртый Конец Света, мало не покажется. – Мы же мыслями разговариваем, – возразил Парабар, переварив идею Шумара. – При чём тут изменения наречий? – А мысли выражаются словами. Попробуй подумать без слов, – предложил Шумар. Парабар попробовал – и не смог. – А тогда как его звать? Раз слов не понимает. – Почувствуй Силу, Парабар! Или проще: ощути сильное желание увидеть вот прямо тут того призрака, который пытался спасти тебя от хурдии. Ты же запомнил, как он выглядел? – Конечно, запомнил, я не каждый свет призраков вижу. Зелёненький такой, позитивненький, весь в колючках. Красавец. Парабар сосредоточился… и в темноте грота все увидели большого, с двух Парабаров, зеленоватого призрака, очень яркого. – У-у-у! – обрадовано сказало Привидение. – У-у-у, – согласился Парабар, решив не перечить такому крупному существу. Привидение обрадовалось ещё больше, решив, что Парабар понимает его язык, и разразилось длинной фразой: – У-у-оу-оу уоффа-а-а-уо-уо! – И вам не хворать, – ответил Парабар. Привидение встревожилось. – У-у оэ? – спросило оно. – Напрочь оэ, – развёл лапками Парабар. Привидение постучало себя по цефалону. – Сам дурак, – адекватно ответил Парабар. – Ребята, с ним всё-таки можно общаться! – Но не очень плодотворно, – заметил Шумар. – Оно явно не прочь что-то сообщить нам, но не понимает нас, а мы – его. Привидение опять изрекло серию «уо» и «оу» в разных сочетаниях, потом зависло и пригорюнилось.