Всем спать. Парабар на вахте. Так что усилитель защитного поля я не ставлю – надо экономить, а то разрядится. А все наши базы мы уже проскочили, и подзарядить его негде. Парабар устал от форсированного броска гораздо меньше, чем остальные – всё-таки он был отличный пловец, самый лучший, правильно его Пип поставил сторожить. Но сидеть в темной воде скучно. Хотелось посмотреть, где это они очутились. Парабар выкопал из песка выброшенный Пипом осветитель, он ещё слабенько светился, совсем еле-еле. Ну и ладно, Парабар не собирался читать при его свете, он только немного погуляет. Совсем рядом, чтобы не оставлять группу без присмотра. Сначала Парабар, как положено по инструкции, обплыл лагерь по окружности – получилась не окружность, а дуга, потому что группа расположилась рядом со стенкой рифа. Потом повторил, только дугу взял пошире. Ничего и никого. Глупо торчать тут и любоваться на спящего Изю, если можно произвести разведку вон в тех симпатичных пещерках. Острое рыльце Парабара чуяло интересненькое. И он решился. Быстро, чтобы не передумать, вплыл в один тёмных проход, замер, принюхался. Ничем особо не пахло. Но место странное. Парабар принял его за рифы, но рифы обычно располагаются в верхних водах. Или когда-то эти воды были верхними, а потом дно опустилось? Такое бывает, в Япетусе немало затопленных мёртвых рифов на больших глубинах. Парабар был из глубоководных трилобитов и детство до поступления в школу Игрек провёл глубже, чем Пип и Изя, так что таких «бывших» рифов навидался. Но эти какие-то очень древние. И строили их не кораллы и не мшанки. Губки? А может, это вообще каменные пещеры? Вот же явный камень. А это круглое, покрытое чёрноватым налётом, это что? Как будто лава текла и вздулась пузырём. И почему здесь никого нет? Таких тёмных и необитаемых рифов он не видел никогда. Может, здесь есть что-то вредное для жизни? Парабар отклеил осветитель (тот уже совсем зачах) и активировал Силу, направил её в глаза. Сила у него была слабенькая и странная – делала весь мир радужным. Сразу же непроглядно чёрный коридор засиял нежно-лиловым, на стенке обнаружились светящиеся синие завиточки – ага, это окаменевшие ракушки древних эпох, когда рифы были живыми. А это что поблёскивает? Парабар поплыл дальше, любуясь разноцветными чертогами, в которые его Сила превратила чёрный скучный коридор. Ага, вот тут блестит ещё больше – это же обсидиан, вулканическое стекло. Значит, он прав, и это не просто рифы, а рифы, смешанные с застывшим каменным нутром вылкана. Кружева мшанок и ошмётки губок вплавились в черно-лиловую стекловидную массу, которая выплеснулась из вулкана много поколений назад. А может, много эпох? Сейчас Парабар не чувствовал вулкана, даже спящего, хотя обычно распознавал их Силой очень хорошо – как что-то ярко-алое и в середине белое и пульсирующее. Поскольку Парабар смотрел одновременно и вперед, и назад, и вверх, и вниз, то заблудиться он не боялся и попасть в засаду тоже. А там что? Боковой коридорчик сиял какими-то непонятными огонёчками. Непонятно, что это – какие-то окаменелости совсем древних эпох, а дальше небольшой тёмно-бордовый зал… ой! Парабар затормозил. Прямо на него медленно и угрожающе надвигалось большое, много больше Парабара, сияющее пятно беловато-зеленоватого оттенка. Пятно не казалось страшным – сквозь него просвечивали тёмные прожилки стены и аркообразный выход из зала, а прозрачных Парабар не боялся. Медуза, наверное. Вид медузы был незнаком, она напоминала очертания трилобита, только с какими-то шевелящимися выростами – будто трилобита размазали. «А может и размазали, – подумал Парабар. – Кто его знает, какие у них тут обычаи. А если Силу отключить, оно будет светиться или нет?» Парабар отключил Силу. Существо в темноте засияло ещё ярче. Оно угрожающе замахало на Парабара выростами и завыло: «У-у-у!». И тут Парабар вспомнил! Когда он был несмышлёной личинкой в бассейне, воспитатель им рассказывал сказки о привидениях! Вот точно таких – светящихся и воющих. И особо подчёркивал, что это сказки, и просвещённые трилобиты Эпохи Благоденствия в них не верят. – О-фи-геть! – сказал Парабар древнее заклятье удивления, запрещённое у порядочных трилобитов. – Вот это да! Никто ж не поверит! Я сейчас тебя к ребятам вытащу! Только ещё загляну вот в тот коридорчик – и всё! А то Пип проснётся, ругаться будет, что с поста ушёл. Привидение завыло, замахало на Парабара и заслонило собой вход в тёмный коридорчик, перекрытый аркой – непонятно, естественного происхождения или кем-то сделанной. Парабар прошёл сквозь привидение и заглянул в чёрный вход. Вроде тихо и ничего интересного. Привидение попыталось сцапать Парабара за шкирку и оттащить от входа, но оно было практически бестелесное и не смогло ухватиться за скользкий панцирь. – Привидения охраняют клады, – вспомнил сказку Парабар. – Не бойся, дурашка, я не стащу твой клад. Я забыл, что такое клад, так что… ой, а это кто? В дальнем углу коридора что-то шевельнулось. Парабар включил Силу – интересно же рассмотреть, кто тут ещё живёт. А-а-а! Быстрее мысли, быстрее Силы из темноты к Парабару метнулось нечто, зубы клацнули о панцирь. Если бы Сила была отключена, это было бы последнее, что увидел Парабар в жизни. Но он (исключительно на Силе, а не на обычных боевых рефлексах) успел отшатнуться, а потом рванул из подземелья на самой высокой скорости. Скорость Пловца из рода Парабарандия, умноженная на его Силу – это, скажу я вам, нечто (особенно по меркам неторопливого ордовика). Этак можно по нечаянности и в космос выйти, если траекторию не рассчитать. Парабар никого не боялся, потому что от всех мог удрать. Но теперь он чувствовал, что чудовище почти не отстает от него, чуть снизишь скорость – и конец. – А-а-а! – с диким воплем он вылетел из пещеры туда, где спали ребята. Все, конечно, сразу вскочили. – Тревога! – заорал Пип (хотя и без того все вполне себе встревожились). Чудовище замерло, увидев столько вкусных жертв. Шумар Силой осветил пространство. Изя, особо не раздумывая, метнулся шариком в тёмное крупное тело – и промазал со сна. Чудовище рванулось к Пипу – он находился ближе всех, схватило его лапами с когтями, подняло к пасти, в которой на ротовых пластинах торчало что-то вроде зубов. Пип успел зацепить что-то щёчным шипом, но чудовище не обратило внимания. Парабар молотил его сверху рылом, Изя долбил боком, но ему было всё равно. И тут, как тогда в Голубом Гроте, перед Пипом встало грустное лицо Радика и его слова: «Если ты не научишься делать, как я тебе покажу, ты погибнешь. Я это знаю точно». И время потекло медленно-медленно. Сконцентрировать Силу в хара. Медленно двигать по нервной цепочке к пигидию. Плавно, не дёргать… ага, пигидий направлен не туда, не в цель, надо изогнуть к брюху этого чудовища. Хрусть! Гадина откусила одну ножку, ой, как больно! Не отвлекаться. Сила идёт к пигидию, еще чуть-чуть… Удар! Запредельная для трилобитовых глаз вспышка ослепила ребят. Взрыв потряс рифы. Чудовище разлетелось на мельчайшие пылинки. Вход в грот обрушился, по дну побежали трещины, быстро заполняющиеся песком. Пип упал на дно. – Ты жив? Ты умер? – тревожно спрашивали друзья. – Не понял, – медленно ответил Пип. – А что взорвалось? Это Эня прилетел? – Ну знаешь! Тебе виднее, что ты тут взорвал! – Покажи ножку, – сказал Шумар. – Надо же, а я таки думал, что нам придётся искать нового командира, объявление давать на весь Япетус: «В связи с выбыванием из личного состава требуется командир разведгруппы». А ты успел её долбануть и отделался потерей одной ножки. Сейчас обезболю. Я могу снять боль и ускорить заживление, но новая ножка у тебя не вырастет. – Ничего, у меня их ещё много, – сказал Пип, приходя в себя. – А что это напало? Парабар, откуда ты его взял? – Это хурдия*, – вместо Парабара ответил Шумар. – Полное имя Хурдия Виктория, сокращённо Вика, чтоб её разорвало… впрочем, её уже разорвало. Древнее чудовище Древней Эры. Считается, что хурдии полностью вымерли. Наши родственница, кстати. Правда, очень дальняя. Я всегда говорил, что нет хуже ссор, чем между родственниками. – Она ведь не такая уж большая, меньше аномалокара. А какая злющая. – Она сидела там в пещере, – объяснил Парабар. – Привидение преграждало к ней путь, не пускало. А я, дурак, не поверил. – А с чего тебя понесло в пещеру? Ты вроде на посту стоял, – сказал Пип. – Ой, Шумар, больно же! – Терпи, деточка, немного осталось. А понесло его туда из любопытства, правда, Парабар? И из-за твоего любопытства командир остался без ноги. Ты доволен? Парабар выпрямился. – Я разведчик. Я должен обойти лагерь по окружности. А окружность продолжалась в пещеру. Я всё сделал правильно. Если он и чувствовал себя виноватым, то показывать это Шумару не собирался. – Если бы эта тварь вылезла и напала на нас, спящих без защитного поля, было бы хуже, – заступился за друга Пип. – А так мы хоть отчасти были предупреждены воплем Парабара и всплеском Силы. А при чём тут привидение? – Да там внутри такое милое привидение обитает, – приободрился Парабар. – Просто душка. Пыталось меня предостеречь. – У тебя от страха цефалон поехал? Привидений не бывает, – сказал Шумар. – Оно не знает, что его не бывает, вот и живёт себе преспокойненько. Похоже на большого светящегося трилобита. Да их там, я уверен, целые стада! Нет, целый город привидений! Они ушли вглубь скалы, спасаясь от… от… от первого Конца Света. Охотятся на хурдий, украшают свои дворцы обсидиановыми колоннами и слагают стихи. Я думаю, надо сходить к ним в гости. – Мало тебе одной хурдии! – взвыл Шумар. – Да, – согласился с ним Пип. – Я, конечно, ещё не поправился после встречи с твоей любимой зверюшкой, но считаю, что отсюда надо уходить поживее. Мало ли что еще оттуда вылезет. Я могу плыть с нормальной скоростью. Даже быстрее, есди включить Силу. – А как ты применил Силу? – полюбопытствовал Шумар. – Я-то думал, деточка моя командир, что ты в отношении Силы – тупая бактерия. А ты долбанул хурдию так, как не всякий одонт сумеет. Одновременно разнеся половину окрестностей – так, на всякий случай. – С перепугу чего не сделаешь, – отговорился Пип, опасаясь выдать Радика. – Ладно, в путь. Изя, ты чего молчишь всё время? Ты так странно сражался сегодня: в броске промахнулся, боковые удары почти никакие. Тебя повредила хурдия, ты ранен? – Хуже, – сказал Изя, почёсывая брюшко. – У меня линька. Невероятно кстати. Глава 30 Зубы – это хорошо Хорошо жить, когда у тебя есть зубы. Зубы не настоящие, но для ордовика сойдут, тут зубастых мало. И хорошо, когда глаза у тебя тоже есть – не сказать, что самые зоркие, но всё равно, не у каждого в океане есть глаза. Аж две шутки! Есть ещё мягкое, ловкое тельце, есть маленький, очень красивый плавничок с лучами… а какой хвостик! Просто прелестный хвостик – если, конечно, вам нравятся хвостики такого фасона, как у червячков. Словом, конодонт Эмилий был очень доволен собой. Конодонты* – древняя раса, еще с Древней Эры, с кембрия живут они в океане. Правда, за эти миллионы поколений разума у них не прибавилось, но опять же, меньше знаешь – крепче спишь. А вот зубы – это да, это получше вашего разума будет. Удивительное дело – всё тело мягонькое, длинный такой шнурочек от пяти до сорока сантиметров на наши человеческие мерки, ни тебе косточки, ни хрящика, ни панциря, ни раковины, всё мягкое – а вот рту зубы! Наши давние родственники, кстати – у них внутри тела хорда, плотный тяж, из которого потом у настоящих рыб разовьется позвоночник. Считались конодонты неразумными, но совершенно по этому поводу не комплексовали, плавали в толще воды, охотились на всякую мелочь и радовались жизни. Имена у них были не в моде – что взять с неразумных? Но конодонту Эмилию нравилось ощущать себя Эмилием. Вот Эмилий и всё! Красиво. И кто возразит? Никто, потому что никто не знает, что он Эмилий. Говорить конодонты не умели, даже трилобитовым способом, путём передачи мыслей – а вроде что может быть проще, чем передавать мысли? Но, может, конодонтам особо нечего было передавать. Химические сигналы конодонты, конечно, освоили, это даже самая тупая губка умеет, а они – хордовые, перспективная линия, почти венец природы. Но химические сигналы имя «Эмилий» не передадут. Да и ладно, не больно-то и хотелось. Итак, конодонт Эмилий завис в зарослях водорослей, медленно шевеля длинным мягким телом, которое он считал удивительно грациозным. Он был сыт, но ежели что вкусное проплывёт мимо – бросок и ням-ням, а иначе на что даны нам зубы? Ах, какие зубы, красота – пять пар… или семь? Эмилий точно не считал, их так много, что порядочный конодонт, не отягощённый знанием математики, только запутается и огорчится. А огорчаться Эмилий не любил – жить надо радостно. Мимо проплыло четыре трилобита. «Трилобиты на юг потянулись. Это к похолоданию», – подумал конодонт Эмилий. И был абсолютно прав. Потому что это Пип с друзьями удирали от взорванной базы, а вообще-то они действительно двигались на юг из-за похолодания. Эмилий подождал ещё довольно долго. Ничего интересного мимо не плыло. Перейти что ли на другую сторону водорослей? Ага, вот мелькнуло узкое серебристое тело. Нет, это не съесть, это арандаспида. Маленькая арандаспида зависла напротив Эмилия. – Кыш! – послал химический сигнал конодонт. – Это моё место! Тут на двоих еды не хватит! Арандоспида сказала: – Ш-ш-ш.