На самом деле, размышляла Мия, тут ведь и Гумберт Гумберт с его страстью к маленьким девочкам вовсе ни при чем. Большинство мужчин в этом смысле совершенно нормальные, на связь с малолеткой у них внутреннее табу настолько непреодолимое, что и желаний-то подобных не возникает. Но стремление разбудить огонь, пылающий внутри красотки внешне невозмутимо-недоступной… О! Это совсем другое дело. И белые носочки, бантики, школьные юбочки вовсе не обязательны. Хотя откуда-то берется же популярность секс-костюмов медсестер и монашек? Мие, смешно сказать, и самой такое нравилось. Не маскарад, а противоречие абсолютного соблюдения внешних приличий с невидимой никому непристойностью. Игра своего рода. Самая, пожалуй, увлекательная из всех. Даже приступ безумной паники, охвативший ее когда-то при мысли, что училка может увидеть собственное карикатурное изображение… даже тот ужас был приправлен странной томительной сладостью… Впрочем, эмоции – мощный двигатель, но без руля и в болото недолго заехать. Как бы нечаянная Миина фраза «не говори Янке» служила сразу двум целям. Подчеркнуть случайность, спонтанность, неожиданность приключения, обозначив изначальное… она не могла подобрать подходящего слова. Равноправие? Пожалуй, нет, подчеркнутое отсутствие каких бы то ни было требований. И в то же время – напомнить, что отыскать Мию все-таки возможно, что они – не песчинки, на мгновение оказавшиеся рядом по воле бушующего над Землей урагана и в следующее мгновение разнесенные по разным сторонам этой самой Земли безо всякой надежды столкнуться вновь… Потому что она была абсолютно уверена: ему захочется продолжения! Не может не захотеться! Прощальный его взгляд на перроне не оставлял в том никаких сомнений. И вопрос «кто ты, девочка?» исчез из его глаз, и ожидание какого-то ответа, она так и не поняла – какого. Сейчас в его глазах читались лишь желание и жажда власти. Моя, говорил этот взгляд. Мия чувствовала его лопатками, затылком, плечами, даже, кажется, пятками! Метро с вечными толпами, слякотью на мраморных полах и вонючими бомжами, устраивающимися спать прямо на диванчиках в вагоне, – сегодня даже вся эта убогость ее не раздражала. Плевать! Главное – первый шаг сделан! Конечно, он повелся. Кто бы не повелся, когда «прямо в руки заветный плод»? Мужчины – существа однолинейные. Ими можно управлять на уровне рефлексов. Ну или инстинктов. Даже такими. Успешными. Выдающимися. Умными. Как там в рассказе О. Генри про цивилизованного фермера? «В скорлупку-то им всегда играть приходилось, вечера на ферме долгие». Сколько ни накручивай вокруг отношений «он – она», основа не меняется с первобытных времен. Линейные-то мужчины линейные, шептал внутри чей-то ехидный голосок, да только инстинкты – штука первобытная. Мужчина – охотник, женщина – добыча. И если она валится «прямо в руки», какая в ней ценность? Попользовался и дальше пошел. Ценна лишь та добыча, которую приходится преследовать. И чем сложнее и дольше преследование – тем ценнее добыча. Но грань тонка, ох как тонка. Слишком легко переборщить с недоступностью… Она гнала от себя эти мысли. Потому что стать для Алена только преследуемой – вожделенной целью, желанным призом – сейчас было совершенно невозможно. Какие бы яркие и жаркие воспоминания ни оставила в нем эта ночь, он не мальчик, пьяный от гормональных бурь юности, он – взрослый мужчина, вполне способный совладать с любыми инстинктами и рефлексами. Жаждать до безумия – это не про него. Ладно, успеется. Пусть сперва распробует, а после можно уже будет и покапризничать. И не можно, а нужно! Чтобы обманчивая легкость завоевания не обесценила сладость «приза». Все-таки она очень постаралась, чтобы эта самая легкость выглядела случайной: ну вот было у красивой девушки в тот вечер такое «приключенческое» настроение, а он просто подвернулся. И номер телефона Мия ему, в рамках выбранной стратегии, конечно, не оставила. То есть она не возражала бы – но он не спросил. Вот беда. Предлагать же «обменяться телефонами» самой было бы вовсе несообразно. Все равно что крупными буквами на лбу написать: это вовсе не случайный каприз красивой девушки, это ты, милый, добыча, за тобой специально гнались. Такого допускать нельзя. Нельзя, нельзя и нельзя. Добыть ее номер вовсе не трудно, да хоть у Янки спросить, вообще никаких сложностей. Но он должен сделать это сам! * * * Ждать было трудно. У Мии-то его номер имелся, в Янкином телефоне подсмотрела. Но – нельзя. Она заранее знала, что даже если все получится, вот это окажется едва ли не самым трудным – выждать, не позвонить первой. Читать что-то содержательное было невозможно, доходишь до середины страницы и уже не помнишь, о чем говорилось в начале. Оставалось листать новости, соцсети, юмористические сайты, что угодно – лишь бы отвлечься. Сидеть, подложив под себя ладони, чтоб, если звонок все-таки раздастся, не ответить после первого же гудка. Но с чем, с чем, а с терпением у Мии все было отлично. За годы, потраченные на каждодневное, ежечасное умиротворение отчима, терпеть она научилась. Ждала. Утешала себя тем, что, как ни крути, а ночка-то была та еще! Не может он так вот просто все это выкинуть из головы! Точнее, пока не из головы, скорее из ощущений (кожа, движение, запахи), но так даже и лучше. Когда ей самой вдруг хотелось, к примеру, винограда, она же не мозгом его хотела! Ну то есть мозгом, конечно, там в итоге все желания формируются, но не рациональной его частью, а жаждой вкусовых сосочков ощутить на языке кисловатую упругую сладость. Нет, должен, непременно должен позвонить! За стеной раздался визгливый смех. Женский. Последняя Витькова пассия смеялась как-то особенно пронзительно. Зато ни наглостью (как некоторые предыдущие), ни хищной цепкостью (как почти все они) не отличалась. Наверное, потому и задержалась, обычно девицы мелькали вокруг Мииного братца со скоростью карусельных лошадок. Мия иногда задавалась вопросом: что братец меняет чаще, девиц или постельное белье? Нынешнюю же подружку он терпел уже больше месяца. После ее тоненького «хи-хи-хи» за стенкой забасил сам Витек: – Мийка! – И после короткой паузы еще раз: – Мийка, что ли! Забавно, подумала она. Людмила – Люда, Люся или даже Мила, Екатерина – Катя, Алевтина – Аля. А легкое, как выдох, полное имя сестры Витек «сокращал» до Мийки. Сразу пропадала вся удивительность имени, оно становилось обыденным, как немытая с вечера посуда. И таким же раздражающим. Нельзя сказать, что Мия Витька ненавидела. Было бы кого! Вот отчима покойного – да, случалось, когда глядела, как мама вокруг него суетится, накатывала такая ненависть, что собственными руками удавила бы! А Витек – тьфу! Только странно: отчима он тоже откровенно терпеть не мог (потому и из дома старался линять, да на подольше), а вырос чуть ли не копией. Такое же самовлюбленное животное. – Ты че, оглохла, что ль? – Витек распахнул дверь в Миину комнату, встал в проеме, картинно опершись на косяк. – Не слышишь, что тебя зовут? Мия промолчала. Потому что как на такое отвечать? Неужели Витек серьезно считает, что, услыхав его вопль, она должна немедленно нестись к нему на полусогнутых: чего изволите? Да, похоже, именно так он и считает. Мия ведь кто? Сеструха! Значит, ей положено вокруг брательника суетиться, ибо он – мужик, существо по определению высшее. Интересно, думала иногда Мия, что было бы, если бы в ту школу пристроили не только ее, но и Витька? Выросло бы из него что-то более приличное или отчимовское «воспитание» пересилило бы? Она склонялась к тому, что пересилило бы, хотя и воспитания там никакого не было, один сплошной живой пример. Зато какую привлекательную модель мировосприятия этот «пример» демонстрировал! Мужик – центр Вселенной, глава семьи и вообще жизни, и потому бабе положено его ублажать. Ладно хоть еще в алкаша с таким «примером» братец не превратился. Пиво хлестал, конечно, но – в меру. И зарабатывал «на пиво и на девок» сам, с нее тянуть не пытался ни разу. Если бы попытался, было бы смешно, конечно. Он – мастер «золотые руки», автослесарь от бога, к которому клиенты в очередь выстраиваются, а Мия – студентка, репетиторских заработков которой едва хватает на самое скромное существование. Вот если бы она натаскивала «лбов» по физике или биологии – платили бы больше. А за русский язык… Родители «оболтусов» (на фоне которых даже Екатерина Великая с ее знаменитым «езчо» выглядела образцом грамотности) почему-то искренне полагали, что раз они русскоговорящие, значит, и русский язык их деточка знает, только грамотность немножко подтянуть – и все. И за что тут особенно платить? У вузовских преподов репетиторские ставки, само собой, выше, потому что они не только за собственно занятия деньги берут, но и за гипотетическую помощь при поступлении. А студентка – это тьфу. Тем более сама на дом приезжает, значит, вообще почти никто, чуть повыше уборщицы или курьера. Забавно, что вузовские преподы за занятия «на дому у заказчика» берут, напротив, повышенную ставку. А у начинающих репетиторов все ровно наоборот. Витек, кстати, не раз предлагал бросить «эти долбаные уроки»: – Че я, единственную сеструху не прокормлю, что ль? Ты и ешь-то меньше котенка. Сидела бы училась, вместо того чтоб с кретинами возиться. Собственно, Витек был парень довольно добрый. И Мию, пожалуй, любил. Даже заботиться о ней пытался – ну… так, как он сам понимал заботу и любовь. Но Мия от щедрых предложений братца, разумеется, отказывалась. Пока она сама себя кормит и одевает, есть возможность поддерживать некий баланс сил. Да, мы живем в одном доме, мы даже не чужие, какая-никакая родня (больше-то все равно никого из семьи не осталось), но вот твоя территория, вот моя, там – нейтральные воды. А если она начнет жить на деньги брата… ох, нет, лучше даже и не представлять, что тогда будет. Он и сейчас-то регулярно «лезет». И ведь «лезет» из лучших побуждений, вот печаль-то. – Ну ты че, не слыхала разве, что я тебя зову? Бананы из ушей вынь! – Он загоготал. Про бананы – это была вовсе не грубость, это он так шутил. Типа «свои ж люди». И сам веселился, придурок! – Вить, – как можно мягче проговорила Мия. – У меня занятия скоро начинаются, завтра вводный семинар будет по семиотике. Нужно подготовиться. – Да сколько можно готовиться? У тебя же каникулы еще! Отдыхать тоже надо! А то от чрезмерных занятий вообще соображать перестанешь. Давай-давай, сделай перерыв. Мия покачала головой, вытаскивая из кипы книг на полке учебник, первый попавшийся, Витек все равно их не различает. Никакого «вводного семинара» завтра не намечалось, разумеется. Какие семинары в августе! Но сидеть в компании Витьковых приятелей?! По голосам судя, их там человек шесть. Ну четверо-то точно. С непременным пивом. И телевизором, где не то бокс, не то автогонки, не то футбол. – Ты че, сеструха? Уважь, посиди с нами, пивка выпьем. Я ж не зову тебя в хлам напиваться, так, чисто для отдыха. После пивка знаешь как спится? Пошли, не кочевряжься. Вон и Никас про тебя уже спрашивал. Вроде пригласить куда-то хотел. Никасом в компании Витька именовали его старого дружка Колю. Не потому что он напоминал художника Сафронова – вряд ли приятели вообще знали о существовании такого. Скорее всего, Коля стал Никасом просто ради краткости. С модным художником его сближали разве что длинные волосы. И отчасти профессия – Коля работал маляром-отделочником, по словам Витька, «зашибись, каким суперским!» Может, брат и правду говорил, может, Коля-Никас и впрямь был Паганини краскопульта и Моцарт шпателя. Только Мие-то это зачем? Спрашивал он, видите ли! Нет, поддаваться на приглашение Витька никак нельзя. – Ну че ты? Зависла? Пошли-пошли, не фиг морду воротить! Господи, взмолилась Мия мысленно, ну пусть из соседней комнаты его позовут – куда, мол, делся, тут наши проигрывают! Или выигрывают, без разницы. Но там, за стенкой, молчали. Зато, словно в ответ на ее мольбу, лежавший на подоконнике (подальше, чтобы не сразу схватить, если зазвонит) телефон засветился, закурлыкал… – Да, да, – деловито заговорила Мия. – Да, как раз сейчас готовлюсь. Ой, еще пахать и пахать, – ей подумалось, что Петенька на другом конце провода (или радиоволны, точнее) должен в обморок грохнуться. Никогда еще она не реагировала на его звонки с таким энтузиазмом. Да еще и неся при этом какую-то немыслимую чушь. Ничего, Петенька переживет. – Прости, Вить, – повернулась она к брату. – Я подойду попозже, ладно? Постараюсь… – и опять заговорила в телефон про несуществующий семинар, подготовку и прочие сложности. Витек, хмыкнув, удалился. Мия улыбнулась. Сейчас он добавит еще баночку-другую пива, обнимет свою подружку, покричит в поддержку (или в осуждение) гонщиков или футболистов, мелькающих на телеэкране, и про нее на время забудет. Если повезет, то и до завтра. Только надо свет погасить. Если Витек решит, что она спать легла, будить ее он точно не станет. Еще и компашку свою, может, пораньше разгонит. Перед Петенькой пришлось, конечно, извиняться, но с этим Мия справилась в два счета: перепутала, мол, абонентов, а сейчас – да, зарылась в учебники, ну и что, что учебный год еще не начался, мне нужно… Вот нужно, и все тут! Но вообще разговаривала с ним куда дружелюбнее, чем обычно, – все-таки его звонок спас ее от настырности Витька. Нужно, и все тут, повторяла она, уже погасив свет и притворившись спящей. Если Ален не позвонит еще неделю… Черт, что же тогда делать? Выдумывать еще какую-нибудь «случайность»? Или повод, чтобы самой позвонить? Неужели придется – самой? * * * Он позвонил через четыре дня. И – о удача из удач! – Мие действительно было не слишком удобно в тот момент разговаривать: она стояла в деканате, изучая расписание и отвечая на вопросы секретарши Ольги Никоновны, обновлявшей личные дела. Поэтому говорить пришлось коротко и нейтрально: да-да, нет-нет, прочее от лукавого. – Мия! Вы будете обновлять право пользования бассейном? – прорвался в ее мысли сухой голос секретарши, моментально скатившийся до плохо скрываемой враждебности. – Хотя… – Ольга Никоновна скользнула ненавидящим взглядом по Мииной фигуре. – Вам же это не нужно? Мие и раньше приходилось слышать за спиной реплики в духе: везет же некоторым, подарила природа точеную фигурку, а тут хоть тресни, килограммы и вторые-третьи подбородки словно сами появляются! Хоть тресни, да. Особенно разумно это звучит, когда ты без остановки именно что трескаешь – булочки с кремом. Да еще сладкой газировкой их запиваешь. Тут никакая природа не поможет. Мия, однако, никогда по этому поводу ничего не пыталась никому доказать – бесполезно. Не рассказывала, как ходит «по ученикам» пешком – потому что на занятия в спортзале нет ни времени, ни сил. Да и на бассейн, кстати… От пакета, стыдливо припрятанного за секретаршиным столом, отчетливо несло свежей сдобой. Часа через полтора набегут приятельствующие с «Оленькой» дамочки с кафедр – пить чай и вздыхать о том, что «после родов разнесло» и ни одна диета не помогает, а ведь они даже не обедают! Отключившись, Мия сунула телефон в карман с небрежно-равнодушным лицом. И – улыбнулась. Сейчас она и Ольгу Никоновну, и ее подружек почти любила. Вот была бы у нее волшебная палочка – ей-богу, не пожалела бы, обеспечила бы каждой жалобщице идеальные формы! Или, если бы умела, прошлась бы колесом. Честное слово! Но – не умела. Да и странно было бы перед деканской дверью акробатические трюки исполнять. Но внутри – колесом! – каталось солнце, жаркое, слепящее, победительное! Телефонный звонок точно шлюзы открыл – она улыбалась всему подряд: Ольге Никоновне, которая попыталась сказать гадость, а получился комплимент, удачному расписанию, в котором на самом деле не было ничего особенного, солнечному зайчику даже! Настроение плескалось, брызгалось, искрилось – весь день! И снилось ей что-то эдакое, и с утра опять внутри все так и пело, гремело фанфарами, сверкало и кувыркалось. Торжествовало. Получилось! И позвонил сам, и продолжения ему явно хочется – на ужин пригласил! Действительно, хоть в пляс пускайся. Даже Янка заметила. После первой лекции (Мия села отдельно, чтобы никто не мешал наслаждаться этим внутренним торжеством) подошла: – Ты сегодня прямо светишься. Хотя вот Янке-то лучше бы и не замечать ничего. Пока. С привычной едкостью Мия спросила сама себя: пока – что? И мысленно махнула рукой – там видно будет. Но вот прямо сейчас Янке точно ничего знать не следует. И чем дольше, тем лучше. Наряд к предстоящему ужину она выбирала еще более тщательно, чем перед путешествием. Хотя выбирать, как и тогда, было особенно не из чего. Остановилась на белом, с тонким бледно-зеленым листвяным рисунком шелковом платьице – очень простом: узкий, в талию, лиф без рукавов, с круглым вырезом и юбка-клеш. На ветру она опасно вздымалась, как на знаменитой фотографии Мэрилин Монро, но вряд ли в ресторане будет ветрено, правда? Поверх платьица надела бледно-оливковый льняной пиджачок с рукавами чуть выше локтя. И – туфельки, никаких босоножек! Но чтоб комплект не выглядел слишком строго, на плечо, вместо полагавшейся сумочки, повесила рюкзачок. Тоже оливковый, из холстинки. Белый шелк платья подчеркивал нежную смуглость кожи и стройность шеи, а зеленый узор словно бы отражался в глазах, делал их ярче, глубже и вместе с тем прозрачнее. К месту встречи явилась чуть не за полчаса – и пряталась в магазинчиках и переулках рядом. Как можно? Девушке положено опаздывать! И едва не прозевала! Оказалось, что «мерсов» на питерских улицах – миллион! В том числе и серебристых. Нет, ясно, что меньше, но, пока Мия высматривала нужный автомобиль, начало казаться именно так. Тем более что под клонящимся к закату августовским солнцем все светлые оттенки отливали серебром. Мия поняла, что – вот он, только когда увидела прохаживающегося рядом с уже припаркованной машиной Алена. Отдышалась, вышла из-за угла, сделала вид, что озирается… Вроде она только-только появилась, и ей даже стыдно за опоздание… Зря напрягалась. Ресторан, куда Ален ее привез, оказался так себе – не модный, не статусный, обычный. Почти забегаловка, одна радость, что итальянская. Да и разговор во время ужина, вопреки Мииным ожиданиям, шел ни о чем. На продолжение ничто не намекало. Ладненько, думала Мия, садясь в машину и стараясь не показать своего разочарования ужином, на который возлагала столько надежд. Главное – «та» ночь не прошла впустую. Позвонил-то он в итоге – сам! И ужин, хоть и оставил ее в растерянности, – это ведь не просто так! Так что продолжение будет, разумеется. Может, не сегодня, но точно будет. Сейчас он, наверное, подвезет ее домой, скажет что-нибудь… или спросит… о чем-нибудь, что обозначит неслучайность сегодняшнего вечера…