– Но ей обязательно ехать прямо сейчас? Мы даже не успеем как следует попрощаться! Молли благодарно посмотрела на тётю Люси. Она думала, что миссис Толли будет рада избавиться от неё после вчерашнего разговора, когда раскрылся её обман. Но, кажется, тётя Люси искренне огорчилась, что им придётся расстаться. – Мне надо ехать, – пробормотала она. – Я пойду собираться. Её старый потрёпанный чемоданчик лежал в шкафу в их с Роуз комнате. Роуз оторвалась от тёти Люси и бросилась вслед за Молли. Берти озадаченно повертел головой и тоже двинулся следом. – А как же Берти? – спросил Джон, когда Молли уже выходила из комнаты. – Не знаю, – устало отозвалась она. – Может, мама уже передумала его усыплять. Она же и раньше хотела его усыпить не со зла. Просто в газетах писали, что так будет лучше. Так было рекомендовано, и мама прислушалась к рекомендациями. – Оставь его здесь. – Джон обернулся к тёте Люси. – Я сам буду его выводить. С утра перед школой и в обед, на большой перемене. У вас не будет никаких лишних хлопот, честное слово. – Оставить здесь? – У Молли задрожал голос. Она понимала, что это правильное решение. В Марш-Энде Берти будет хорошо и безопасно. Джон и Роуз его любят, а когда дети в школе, он спит в ногах у тёти Люси… Но ведь Молли сбежала из дома, чтобы не расставаться со своим псом. Ради этого всё и затевалось. И теперь ей придётся его оставить? – Я о нём позабочусь. – Джон присел на корточки и потрепал Берти по голове. Пёсик радостно завилял хвостом и плюхнулся на спину, с обожанием глядя на Джона. – Даже после вчерашнего? – сдавленно прошептала Молли. – Ты так на меня разозлился. – Я уж точно не буду срывать зло на Берти, – ответил Джон. Он по-прежнему сидел на корточках и чесал Берти живот, делая вид, что полностью поглощён этим занятием. Молли вдруг поняла, что Джон просто боится посмотреть ей в глаза. – К тому же ты всё это придумала ради Роуз. Я сам виноват, что не смог вовремя за неё заступиться. И мне очень жаль, что всё так получилось. – Он поднял-таки глаза и посмотрел на Молли. – Ты понимаешь, да? Молли шмыгнула носом: – Да, наверное. – Тётя Люси, мы ведь можем оставить Берти у себя? – умоляющим голосом спросил Джон. – Нельзя отправлять его в Лондон, где его усыпят! – Конечно, пусть остаётся у нас. Мы о нём позаботимся, Молли. Мы обязательно будем тебе писать и рассказывать, как у него дела. – Тётя Люси поднялась на ноги. – Я помогу Молли собраться, – сказала она миссис Теннант и сержанту. – Раз уж вы так настаиваете, чтобы забрать её прямо сейчас, дайте ей хоть пять минут, чтобы попрощаться с Джоном, Роуз и Берти. – Люси, это не наша блажь. Всё-таки существуют определённые правила, – начала возражать миссис Теннант, но тётя Люси уже увела ребят наверх. Миссис Теннант подогнала свою машину, чтобы отвезти Молли на станцию. Похоже, её возвращение домой и в самом деле большое событие, раз уж миссис Теннант не пожалела бензина, с которым давно начались перебои и его было практически не достать. Молли сидела на заднем сиденье и махала Роуз, Джону и тёте Люси. Джон держал Берти на руках и шевелил его лапой, как будто тот тоже машет Молли на прощанье. Молли была почти рада, когда они скрылись из виду – всё равно мало что видела из-за слёз, застивших глаза. Они приехали в Кейсли, высадили сержанта Дункана у полицейского участка и оставили машину на стоянке у железнодорожной станции – совсем не той, где Молли вышла из поезда в прошлом сентябре, уже больше года назад. Молли до сих пор не знала, как называется та станция. Миссис Теннант вдруг разволновалась и засуетилась, переживая из-за билетов, и из-за того, точно ли Молли ничего не забыла в Марш-Энде, и какое купе им достанется, и как им потом добираться от вокзала на Ливерпуль-стрит до дома Молли. Молли пыталась ей втолковать, что там совсем близко пешком и она знает дорогу, но миссис Теннант совсем ударилась в панику и, похоже, не слышала, что ей говорят. Она нашла кассу, купила билеты, суматошно охая и роняя монетки, и наконец они с Молли вышли на перрон. Поезд уже подходил к станции, и миссис Теннант испуганно запричитала, что они чуть не опоздали. В купе Молли втиснулась на пустое сиденье в углу и отвернулась к стене. Ехать им больше часа, и Молли боялась, что у неё просто расколется голова, если всё это время она будет слушать неумолкающий ни на секунду встревоженный щебет миссис Теннант. К счастью, купе оказалось заполненным почти до отказа, и миссис Теннант пришлось сесть рядом с пожилой дамой весьма сурового вида, которая постоянно поглядывала на Молли и её чемоданчик, неодобрительно поджав губы. Молли хотелось ей объяснить, что она едет в Лондон не по собственной воле. Всё решено за неё, и её мнения никто не спросил. Всё случилось так быстро, что пока Молли не села в поезд, у неё даже не было времени толком подумать о маме. Только теперь она окончательно осознала, что уже через час с небольшим снова увидит маму, впервые после разлуки длиной больше года. Молли даже не представляла, что ей скажет. Наверное, нужно извиниться. Сержант Дункан говорил, что мама каждый день бегала в полицейский участок и ждала новостей, сходя с ума от беспокойства. Впервые с той ночи, когда Молли вышла из дома с Берти на поводке и беснующимся в корзинке Томом, ей стало по-настоящему совестно за свой побег. Раньше она не чувствовала себя виноватой – она жутко злилась на маму из-за Берти, но ведь мама действительно не желала ему зла. Она просто делала то же, что делали все остальные, и искренне верила, что так будет лучше. Молли от этого было не легче, но ей стало хоть что-то понятно. Строгая пожилая дама упорно расспрашивала миссис Теннант о Молли, отпуская язвительные замечания о безответственных, несознательных матерях, возвращающих детей из эвакуации. Молли смотрела в окно, старательно не замечая, как выкручивается миссис Теннант: та пыталась уйти от расспросов и при этом быть вежливой и корректной. Молли ни капельки ей не сочувствовала. Она смотрела в окно, чтобы не участвовать в разговоре, но на подъезде к Лондону начала замечать разрушения от бомбёжек. Тут и там в рядах домов зияли бреши, словно дыры на месте выпавших зубов. Даже после той фотографии в газете Молли всё равно не думала, что бомба может разрушить весь дом целиком. На вокзале на Ливерпуль-стрит было полно народу: повсюду солдаты в военной форме или люди в гражданском, но в металлических касках и с повязками дружинников на рукавах. Женщины в красно-зелёной форме Женской добровольческой службы предлагали всем чай с передвижного лотка. Кругом висели агитационные плакаты. Молли насчитала минимум три плаката, призывающих матерей не возвращать детей из эвакуации. – Ты точно знаешь дорогу домой? – спросила миссис Теннант, снова запаниковав. – Ты уверена, Молли? Может, всё-таки возьмём такси? Молли пожала плечами. – Если у вас деньги растут в огороде… – пробормотала она. Она сама понимала, что это грубо и некрасиво, но ей было уже всё равно. Её разрывали самые противоречивые чувства: ей хотелось скорее добраться до дома и убедиться, что с мамой всё хорошо, но её сердце отчаянно рвалось обратно в Марш-Энд, к Берти и всем остальным. Миссис Теннант ничего не сказала. Она радостно улыбнулась Молли и подхватила её чемоданчик: – Тогда вперёд. Я за тобой. Подходя к своему кварталу, Молли почувствовала себя лучше. Их района бомбёжки почти не коснулись. Лишь в одном месте посреди проезжей части зияла воронка, огороженная невысоким забором, и машины объезжали её с двух сторон на черепашьей скорости, но нигде не было ни одного разрушенного дома. Знакомые улицы казались странными и чужими: витрины всех магазинов заколочены досками, согласно распоряжению о светомаскировке, а многие ещё и завалены мешками с песком. Миссис Теннант шагала следом за Молли и непрестанно восклицала «О боже!», «Ох, батюшки!» и даже однажды «Свят, свят!» – когда увидела поднимающийся в небо серебристый заградительный аэростат. Но Молли была рада. Люди заботятся о своей безопасности. Они всё делают правильно, выполняют все распоряжения. Ей даже стало как будто легче дышать. До их улицы оставалось всего два квартала… – Как странно пахнет, – пробормотала миссис Теннант, и Молли, нахмурившись, обернулась к ней: – Может, от рынка? Иногда вблизи рынка попахивало гнилыми овощами. – Нет… – Миссис Теннант схватила Молли за руку. – Молли, милая, мы уже близко? Молли кивнула и попыталась высвободить руку: – Отпустите меня! – По-моему, нам лучше… – начала миссис Теннант, но Молли всё-таки вырвала руку и помчалась вперёд. Теперь она тоже чувствовала этот запах. Странно, что она не заметила его раньше. Пахло дымом, но дымом не из печных труб, а каким-то другим: густым, едким, страшным. Воздух, сгустившийся от красноватой кирпичной пыли, царапал горло, и Молли закашлялась на бегу. Она свернула за угол, выскочила на Грин-стрит – и застыла как вкопанная перед огромной лужей мутной, грязной воды. Маминого магазина на месте не было. Его вообще не было. Ни маминой галантереи, ни мясной лавки, ни магазина скобяных изделий. Там, где они были, остались лишь груды обломков, обгоревшие кирпичи и расщеплённые балки. Там же стояли пожарные со шлангом, но сейчас шланг был выключен, и пожарные просто смотрели на дымящиеся руины. На другой стороне улице, прямо напротив разрушенных магазинов, дома остались нетронутыми. Какая-то женщина неторопливо шагала по тротуару с авоськой, полной покупок, словно это был самый обычный день. – Молли! – Миссис Теннант выбежала из-за угла, придерживая шляпку на голове и хватая ртом воздух. – Ох, Молли… это же ваша улица, да? А где ваш дом? Молли покачала головой. – Его нет, – прошептала она. – Нашего дома. Он был здесь, а теперь его нет. Человек в форме сотрудника службы противовоздушной обороны перебрался через кучу обломков и подбежал к Молли и миссис Теннант: – Туда нельзя! Ещё не всё потушили. – Моя мама… – Молли схватила его за рукав. – Это наш магазин. Он нахмурился: – Ты младшая дочь миссис Мейсон? Та, которую она искала? – Да! – крикнула Молли. – Где мама?! – Она не знала, куда отправляют людей, чьи дома разрушены бомбами. Но наверняка есть какое-то специальное место. Ведь людей, потерявших жильё, не оставят на улице. Люди должны где-то жить. – Или она всё ещё в бомбоубежище? – Она не пошла в бомбоубежище, – тихо проговорил человек и посмотрел на миссис Теннант, явно надеясь на её помощь. Но миссис Теннант лишь потрясённо таращилась на него, не в силах вымолвить ни слова. Он тяжело вздохнул: – Мне очень жаль, милая. Вчера вечером, когда объявили воздушную тревогу, твоя мама не пошла в убежище. Когда бомба упала, она была в доме. Её больше нет. – Нет, её не было в доме. Она искала меня, – сказала Молли, тряхнув головой. Про себя она загадала, что как она сейчас скажет, так и будет. Если верить, что всё хорошо, так и будет. – Она хотела, чтобы я вернулась. Она была в полицейском участке, так сказал сержант Дункан. Она хотела, чтобы я вернулась домой, и я вернулась домой. Миссис Теннант обняла её за плечи: – Молли, пойдём. Нам здесь делать нечего. – Куда я пойду? Здесь мой дом. Мама ждала меня дома. – Да, милая. Но… здесь её нет. Молли обернулась к ней: – Её уже нигде нет. Миссис Теннант вздрогнула: – Она ушла в лучший мир, Молли. Где нет страданий и боли. Пожарные, наблюдавшие за развалинами, вдруг засуетились. Двое присели на корточки, приподняли тяжёлую балку, и один из них рассмеялся. Второй наклонился и вытащил из-под балки что-то серое, отбивающееся и злющее. Что-то, громко мяукающее, молотящее когтистыми лапами и норовящее разодрать в клочья своего спасителя. Молли даже не сразу сообразила, что кот вовсе не серый, а рыжий – просто рыжего почти не видно под слоем сажи и пепла. Она рассмеялась, не обращая внимания на потрясённые возгласы миссис Теннант, рванулась вперёд – миссис Теннант не сумела её удержать – и полезла на шаткую кучу разбитых кирпичей: – Это мой кот! Можно я его заберу? Это Том, мой кот! – Стой! – Человек из службы ПО обхватил Молли за талию и оттащил назад. – Они сами его принесут. Ребята, давайте зверюгу сюда! – крикнул он пожарным. – Эта юная леди – его хозяйка. Пожарный, на вытянутой руке держащий Тома за шкирку, с сомнением посмотрел на Молли: – Ты точно хочешь его забрать, милая? Он ужасно злющий. – Да! Я его заберу! Молли даже не была уверена, узнает ли её Том. Она сама его еле узнала. Раньше он был настоящим красавцем, с густой лоснящейся рыжей шерстью и пушистым хвостом, но теперь вся его рыжина почернела от сажи, а уши казались какими-то смятыми и ободранными. Когда пожарный протянул ей Тома, Молли увидела жуткие волдыри на подушечках его лап: пытаясь выбраться из-под завалов, он карабкался по оставшимся после пожара горячим углям и обжёгся. Молли с опаской потянулась к Тому. Она боялась, что он вырвется и убежит, как убежал в прошлый раз, когда она пыталась унести его из дома, но, похоже, он всё-таки её узнал. Она старалась держать его так, как обычно держала мама: слегка прижав его к груди, и он как бы сидит у тебя на руках, положив передние лапы тебе на плечо. Так ему будет удобно смотреть по сторонам. Кошкам нравится наблюдать за происходящим вокруг. Молли помнила, как Том сидел на руках у мамы и надменно поглядывал сверху вниз на Берти.