В тот вечер тётя Люси так и не вышла из своей комнаты. Уже совсем поздно ночью Питер проснулся и громко расплакался, и тётя Люси встала его успокоить. Молли слышала её шаги за стеной. Она не спала – сидела в кровати и размышляла, что, наверное, надо пойти к тёте Люси и сказать, что ей жаль, что всё так получилось. Но она никуда не пошла. Не сумела набраться смелости. Утром Молли проснулась сама, её никто не разбудил. Да, сегодня суббота, и в школу не надо, но всё равно как-то странно просыпаться так поздно. Намного позже обычного, если судить по тому, что за окном совсем светло. В любой другой день Роуз давно бы её разбудила. Она всегда будила Молли и просила помочь ей нарезать хлеб к завтраку, хотя прекрасно справилась бы и сама – но ей нравилось, когда Молли делала всё за неё. Сегодня Роуз всю ночь проспала в своей кроватке. Молли быстро оделась и побежала вниз. Ей нужно скорее найти тётю Люси и всех остальных и поговорить с ними, пусть даже она совершенно не представляет, что им сказать. Даже Берти не выбежал ей навстречу. Когда Молли была уже на середине лестницы, снизу донёсся громкий стук в дверь. Молли испуганно замерла и попятилась. Но тут же встряхнулась и отругала себя за глупость. Это наверняка почтальон. Она поскорее спустилась вниз и открыла дверь. Это был не почтальон. На крыльце стояла миссис Теннант, жена викария, а рядом с ней – полицейский. И даже не их марш-эндовский полицейский, папа Мартина, а какой-то совсем незнакомый. Молли никогда раньше его не видела. На них всё-таки кто-то наябедничал из-за проделки на кладбище? Спустя столько времени? Молли застыла на пороге, растерянно глядя на нежданных гостей. Миссис Теннант улыбнулась Молли, но выглядела она встревоженной и расстроенной. Она была близкой подругой тёти Люси и, часто бывая у них в гостях, всегда приносила что-нибудь вкусное к чаю или пару яиц от своих кур. Именно миссис Теннант, ведающая распределением эвакуированных в Марш-Энде, позаботилась о том, чтобы к тёте Люси никого не подселили – она за неё беспокоилась и боялась, что ей будет трудно справляться… Молли ещё крепче вцепилась в дверную ручку, глядя на незнакомого полицейского. У неё кружилась голова, а в голове бешеным вихрем кружились мысли. Может, это её наказание за выдумку с общением Роуз с духами мёртвых? Божья кара, или рука судьбы, или просто ужасное невезение. – Кто-то пришёл? – крикнула тётя Люси из кухни. Молли услышала, как включилась вода в кране над кухонной раковиной. Видимо, тётя Люси была в огороде, копалась на грядках и теперь моет руки, прежде чем выйти к гостям. В коридор, скользя когтями по натёртому полу, выскочил Берти. Молли присела на корточки, чтобы его погладить, и он тут же принялся облизывать ей лицо. Она боялась поднять глаза: вдруг тётя Люси всё ещё на неё сердится?! – Молли! Что же ты держишь гостей на пороге?! Пригласи их войти. – Тётя Люси вышла из кухни с Питером на руках. – Здравствуй, Эмма. Она не сразу увидела полицейского, а как только увидела – вмиг побледнела. И Молли, кажется, поняла почему: в последний раз, когда к ней неожиданно приходила полиция, ей сообщили о гибели мужа. От этой мысли Молли сделалось дурно. В прямом смысле слова. Она испугалась, что её сейчас стошнит. Она попыталась сказать: – Не волнуйтесь. Это, наверное, насчёт меня. Мне так кажется. Но вместо слов получилась какая-то невнятная каша. Впрочем, её всё равно никто не слушал. Джон и Роуз вышли из кухни, оба чумазые и по уши в грязи. Роуз сжимала в руке горсть каких-то стеблей, но, увидев полицейского, уронила их на пол. Кажется, она сама не заметила, как они выскользнули у неё из пальцев. Джон мельком взглянул на Молли и тут же отвёл глаза в сторону, словно ему не хотелось на неё смотреть. – Разрешите войти, миссис Толли? – спросил полицейский. Это был не обычный констебль, если судить по числу серебристых нашивок на его форменной куртке. Молли не особенно разбиралась в полицейских чинах, но она точно помнила, что у папы Мартина нашивок было поменьше. – Это сержант Дункан, – принялась объяснять Эмма Теннант. – Он разыскивает Молли. Он считает, что это она. Я ему сразу сказала, что тут какая-то ошибка… Тётя Люси отступила от двери, и гости вошли, неловко вытерев ноги о коврик. – Вы двое, идите умойтесь и приведите себя в порядок, – велела она Джону и Роуз. – Роуз, пожалуйста, подними что уронила. – Она повернулась обратно к сержанту Дункану и миссис Теннант. – Не хотите ли выпить чаю? – Благодарю, но лучше сразу приступим к делу, – сказал полицейский. Молли медленно выпрямилась, гадая, стоит ли попытаться сбежать. Может быть, тётя Люси отправила Джона и Роуз умываться на кухню не просто так? Может, она давала им время уйти? Но пока Молли раздумывала, Джон и Роуз вышли обратно в прихожую, и тётя Люси повела всех в большую гостиную, «парадную» комнату, где принимали гостей. Там стояла самая красивая мебель, а на стенах висели фотографии в серебряных рамках. Молли казалось, что люди на снимках осуждающе смотрят на неё. – Люси, я объяснила сержанту Дункану, что Молли, Роуз и Джон – твои племянники, дети твоей кузины из Лондона. – Миссис Теннант с беспокойством смотрела на тётю Люси и явно ждала, что та подтвердит её слова и всем станет ясно, что это просто какое-то странное недоразумение. В полиции наверняка что-то напутали. Такое бывает. Особенно в нынешнее неспокойное время. Тётя Люси кивнула и тут же вздохнула, покачав головой. – Нет, – призналась она. – Извини, Эмма, но это неправда. У меня нет кузины Энид. – Тогда откуда они у тебя? – озадаченно нахмурилась миссис Теннант. Тётя Люси рассмеялась: – Я нашла их в саду, рядом с компостной кучей. – Люси! – Вам, наверное, уже рассказали, что после гибели мужа я повредилась рассудком. – Теперь тётя Люси обращалась к сержанту Дункану. – Почти вся деревня считает меня сумасшедшей. Хотя, конечно, в лицо мне этого не говорят. – Не сумасшедшей, Люси… – смущённо пробормотала миссис Теннант. – Раздавленной горем. И это понятно. Не дай бог никому пережить такой ужас. И, пожалуйста, не говори глупостей. – Но я и вправду нашла их в саду, – улыбнулась тётя Люси. – Джон упал на разбитый огуречный парник и сильно порезался. Они забрались ко мне в сад воровать яблоки. Они почти полтора месяца питались одними яблоками. Яблоками, ежевикой и морковью, украденной на огородах. На них страшно было смотреть. – Мы старались не пачкаться, – пробормотал Джон. – Мы правда старались. Сержант Дункан тихонько откашлялся: – То есть вы подтверждаете, мэм: эти дети не ваши родственники? Грант – не настоящая их фамилия? Эта юная леди… – он указал взглядом на Молли, сидящую на диване в обнимку с Берти, – на самом деле не кто иная, как Молли Мейсон, проживающая в доме номер одиннадцать на Грин-стрит в Лондоне? – Я не знаю. – Тётя Люси покачала головой. – Они не назвали свои настоящие имена. Они скрывались. – И ты им позволила?! – Молли ни разу не слышала, чтобы миссис Теннант говорила таким возмущённым, звенящим голосом. В её взгляде читался искренний ужас и столь же искреннее негодование. – Люси… как можно быть такой безответственной?! Я всем говорила, что у тебя горе, что тебя нужно поберечь и принять во внимание твоё положение… Но такого я от тебя не ожидала! Я просто не понимаю… Ты же знала, что так нельзя! Это же очевидно. – Не очевидно, – устало проговорила тётя Люси. – Они забрались в мой сад вовсе не из озорства, Эмма. Они были голодные, замёрзшие и истощённые. Это была не игра, не какое-то глупое детское приключение, в котором я им потакала. Я не знаю, откуда они сбежали. Но сбежали они потому, что дошли до отчаяния. Если дети почти полтора месяца скитаются под дождём и питаются только сырой морковью – значит, их положение и вправду отчаянное. – И вам неизвестно, кто эти двое? – спросил сержант Дункан, что-то записывая в блокноте. Он пристально оглядел Джона и Роуз, и Молли поняла, что он мысленно составляет их описание. Двое детей. Мальчик примерно десяти лет, девочка примерно шести лет. Тёмные волосы. Карие глаза. Особые приметы… – Как я понимаю, шрам у мальчика на ноге появился недавно? Когда он упал на… э… на огуречный парник? – Он вопросительно взглянул на тётю Люси. – Да, мне о них ничего не известно, – сказала она. – И да, шрам недавний. Джон порезался, когда упал на парник. – Мы ничего вам не скажем, – выпалил Джон. – Вы нас не заставите. – Я уверен, что вы есть где-то в списках, – невозмутимо ответил сержант Дункан, продолжая что-то записывать в блокноте. – Миссис Толли, вы осознаёте, что совершили серьёзное правонарушение? Выходит, вы подали в комиссию заведомо ложные сведения, чтобы получить регистрационные карточки на детей, которые не являются вашими родственниками? – Да, – очень тихо ответила тётя Люси. – Я не могла бросить детей в беде. На моём месте вы наверняка поступили бы точно так же. Если бы видели, в каком состоянии они пришли. Я не знаю, что делали с Роуз, но после этого она перестала говорить. И молчит до сих пор. Сержант оторвался от своих записей и, кажется, растерялся. Его официальная невозмутимость впервые дала слабину: – Совсем не говорит? – Совсем. Я ни разу не слышала, чтобы она говорила. – Тётя Люси в упор посмотрела на сержанта. – И вы хотите вернуть её в дом, где её довели до того, что она онемела? – Это не мне решать, мэм, – сухо произнёс полицейский. – Миссис Теннант, вы, как я понял, занимаетесь распределением эвакуированных. У вас будет возможность подыскать этим ребятам временное жильё, пока мы не выясним, кто они и откуда сбежали? Роуз вскочила со стула, подбежала к тёте Люси и так крепко её обняла, что придавила Питера, сидящего у неё на руках. Малыш возмущённо заёрзал и заорал во весь голос. – Тише, маленький, не кричи, – прошептала ему тётя Люси. – Не бойся, Роуз. Всё будет хорошо. Никто не вернёт вас к тем людям. Уж об этом-то я позабочусь. – Она улыбнулась сержанту. – Мой двоюродный брат… мой настоящий двоюродный брат… служит в парламенте. Я ему позвоню. У него у самого трое детей, и могу вас уверить, сержант, он не допустит, чтобы наша доблестная полиция вернула Джона и Роуз в дом, где они подвергались жестокому обращению. – Наша доблестная полиция очень сильно не одобряет, когда ей угрожают, миссис Толли, – хмуро проговорил сержант Дункан и добавил, глядя на Роуз: – Но это не значит, что мы одобряем жестокое обращение с детьми. – Она захлопнул блокнот. – Эти двое… Наверняка они где-то объявлены в розыск, и мы ими займёмся. Но сейчас я разыскиваю не мальчика с девочкой, а одну девочку. Вот эту девочку. – Он кивнул Молли. – Твоя мама с ума сходит от беспокойства. Каждый день бегает в полицейский участок – ждёт новостей. Уже вся извелась. Молли пробормотала, опустив голову: – Она собиралась убить Берти. – Что? – Сержант непонимающе уставилась на неё. – Берти – это мой пёсик. Мама хотела его усыпить. Сержант посмотрел на Берти, который уже слез с колен Молли и теперь дремал на полу, прижавшись к её ногам. Он как будто почувствовал, что о нём говорят: приоткрыл один глаз, потом сел и завилял хвостом. – По-моему, вполне милый пёс. – Сержант присел на корточки и почесал Берти под подбородком. – Похоже, какой-то терьер. Знатный, наверное, крысолов. – Да, – с жаром проговорила Молли. – Очень хороший. Переловил дома всех крыс. Правда, он их не ел. Мы покупали ему собачьи галеты. – Значит, ты убежала из дома из-за собаки? – Сержант Дункан снова открыл блокнот и сверился со своими записями. – У нас нет сведений, что его собирались усыпить. – Она хотела вести его к ветеринару. На следующий день. Велела сестре, чтобы она его отвела. И Тома тоже. Это наш кот. Я поэтому и убежала с Берти! Чтобы никто его не усыпил! Зачем его усыплять?! Он очень воспитанный и хороший. Он не взбесился бы от бомбёжек, как все говорят. Я хотела забрать Тома тоже, но он вырвался из корзинки и убежал. – То есть пёс ничем не болеет? – нахмурился сержант Дункан. – С виду он вполне бодр и здоров. – С ним всё в порядке. Но в газетах писали, что домашних питомцев, собак и кошек, рекомендуется усыпить. Или отправить в деревню, к родственникам или знакомым. Чтобы их не было в городе, когда начнутся бомбёжки. Там было написано, что животные могут взбеситься от страха. У мамы нет родственников и знакомых в деревне. Ей некуда было отправить животных. И многим нашим соседям тоже. Вы бы видели очередь к ветеринару! Человек сто, не меньше! Сержант оторвался от своих записей и нахмурился ещё сильнее: – И все эти люди привели своих собак на усыпление? – И кошек тоже. Там был один мальчик с очень красивым чёрным котом… – Молли чуть не расплакалась, вспомнив того испуганного чёрного котика, и сердитого мальчика, и пёсика Пряника, так похожего на Берти. – Они все были здоровы, все собаки и все кошки. Все были очень хорошие. Но их всё равно привели к ветеринару… – Ох, даже не знаю, что на это сказать, мисс. – Сержант постучал по блокноту кончиком карандаша. – Честное слово, не знаю. – Он секунду помедлил, затем решительно расправил плечи и разгладил ладонью воротник своей форменной рубашки. – И тем не менее мама ждёт тебя дома. Миссис Теннант сказала, что сопроводит тебя в Лондон. Вы ещё успеете на дневной поезд… – Собирай свои вещи, моя хорошая, – ласково обратилась миссис Теннант к Молли. – У нас мало времени. – Эмма, ты уверена, что это правильно? – спросила тётя Люси, и миссис Теннант потрясённо уставилась на неё: – А как же иначе?! Ребёнок должен жить с матерью!