– Нет, – ответил он ледяным голосом. – И нам не нужно твоё печенье. Уходи. На этот раз девочка дёрнула его за руку и умоляюще на него посмотрела. – Она хочет, – сказала Молли, пряча улыбку. – Уходи! – крикнул мальчик. – Оставь нас в покое. Молли и сама собиралась уйти, но её возмутило, что он с ней разговаривает в таком тоне. – Нет, это вы уходите. Я пришла сюда первой. Это моё укрытие. – Она вытащила из пакета два самых больших кусочка печенья и протянула их девочке. – На, держи. Это тебе. Девочка неуверенно посмотрела на брата, потом схватила печенье и сразу же запихала в рот. – Роуз! – прошипел он. – Нельзя ничего брать. Сейчас же отдай обратно! – Поздно. – Молли пожала плечами. – Пусть поест, у меня ещё много осталось. Это было приятное ощущение: знать, что ты в чём-то богаче кого-то другого. Молли вынула из пакета ещё один кусочек печенья и съела его сама. И ещё два кусочка дала Берти: тот всё это время тихонько поскуливал и стучал хвостом по земле. – А ты будешь печенье? – спросила Молли у мальчика. Он уставился себе под ноги и глухо пробормотал: – Да. Если можно. Пожалуйста. Молли дала ему несколько кусочков печенья, и какое-то время они все молча жевали, настороженно поглядывая друг на друга. Молли только теперь разглядела, что пятно на лице у малышки – у Роуз – вовсе не грязь, а огромный синяк во всю щёку. Молли невольно попятилась. – Это ты её ударил? – спросила она у мальчишки, указав взглядом на жуткую отметину. – Нет! Мальчик сжал кулаки, и Молли попятилась: – Я просто спросила. Она с опаской разглядывала мальчишку. Он совсем не походил на драчуна и задиру. Очень худенький, с тонким серьёзным лицом и спутанными тёмными волосами – слишком длинными, падающими на глаза. Молли подумала, что мальчишкам везёт. На их одежде грязь заметна не так сильно, как на девчоночьих платьях. Мальчик был в серых шортах, сером школьном блейзере и вязаном свитере, тоже сером, с тёмным узором, отлично скрывающим грязные пятна. Хотя если как следует присмотреться, то видно, что ногти у мальчика чёрные. И коленки тоже чёрные от въевшейся грязи. – Вы сбежали из дома, да? – осторожно спросила Молли. Ей действительно было любопытно. И очень хотелось хоть с кем-то поговорить. С кем-то, кто, в отличие от Берти, сможет ответить. Пусть даже этот кто-то явно не хочет с ней разговаривать. – А тебе что за дело? Молли пожала плечами: – Я просто спросила. Раз уж вы едите моё печенье. Он замялся и посмотрел на сестрёнку: – Если я расскажу, ты дашь нам ещё? Молли задумалась. Стоит ли тратить печенье на их историю? Да, всегда можно купить ещё, но у неё осталось не так много денег. Надо экономить. С другой стороны, она так обрадовалась компании. Ей не хотелось срываться с места в приступе злости – и снова остаться совсем одной. И не хотелось выгонять под дождь эту тихую девочку с синяком на щеке. – Посмотрим, – сказала Молли, усевшись на нижнюю перекладину лестницы. – Сначала расскажешь, а там будет видно. Что вы тут делаете? – Она испуганно заморгала, потому что ей вдруг подумалось… – Уже были бомбёжки? Были налёты? – Нет. Вроде бы нет, – ответил мальчик. – Отец говорил, что бомбёжки могут начаться в любую минуту. Но я не видел ни одного самолёта. – Последнюю фразу он произнёс чуть ли не с сожалением. – Тогда что вы тут делаете? Он вздохнул, уселся на кучу старых мешков и усадил рядом сестрёнку. – Ты угадала. Мы сбежали. – Он поднял голову и в упор посмотрел на Молли. – И ты тоже, как я понимаю. – Может быть, – уклончиво ответила Молли. – Ты первый рассказывай. – Расскажу, если дашь нам печенья. Молли громко вздохнула: – Ну, хорошо. На, держи. – Она отсыпала ему целую горсть печенья и дала два кусочка Берти, который уже весь извертелся в ожидании добавки. – Нас эвакуировали из Лондона. Нам не понравилось в эвакуации, и мы убежали. Вот, собственно, и вся история. – Это вообще не история! – рассердилась Молли. – Отдавай всё обратно! Малышка принялась поспешно запихивать печенье в рот и чуть не подавилась. Брат схватил её за руку: – Не надо, Роуз. Не спеши. Я ей всё расскажу. – Да уж пожалуйста, расскажи, – нахмурилась Молли. – Иначе не получите больше ни крошки. Или можете сразу идти восвояси. Да, там дождь, но мне всё равно. Ваши проблемы. Роуз со всей силы ткнула брата локтем в бок, и он сердито оттолкнул её руку. Девочка явно всё понимает, подумала Молли. Но почему-то не говорит. Действительно не может? Или просто не хочет? – Я расскажу, Роуз. Просто пытаюсь сообразить, с чего начать. Ну ладно. Наша бабушка умерла. Где-то месяц назад? – Он неуверенно взглянул на сестрёнку и принялся считать на пальцах. – Да. Месяц назад. А последние несколько лет за нами вместо мамы бабуля приглядывала. Мама умерла от туберкулёза, когда Роуз было три года. Мы остались с папой и бабушкой, понимаешь? Молли кивнула. – Теперь бабушка умерла и заботиться о нас стало некому. Папа всегда на работе, ему не до нас. А тут ещё летние каникулы, школа закрыта. И Роуз всё время ревела. – Сестра опять ткнула его локтем, и он отодвинулся от неё, хмурясь и потирая рёбра. – Но это же правда! Ну ладно. Я тоже ревел. В общем, папа не знал, что делать. Он попросил соседку за нами присматривать, но ей хватало забот и без нас. У неё двое детей, а дом совсем крошечный, места мало. И Ронни с Кэрол ещё малыши, даже младше Роуз. Так что ничего не вышло. Наверное, если бы мы не начали возмущаться… – Он замолчал и принялся ковырять засохшую болячку у себя на коленке. – Но папа как будто мечтал скорее от нас избавиться! Он ничего не сказал нам заранее. Записал нас обоих на эвакуацию, заполнил все документы, а потом просто нам сообщил, что мы едем. Мы хотели остаться, но он даже не стал слушать! – Голос мальчика звенел от обиды и злости. – Он, наверное, за вас беспокоился и пытался уберечь от бомбёжек, – сказала Молли, но мальчик сердито тряхнул головой: – Нет, он хотел нас куда-нибудь сбагрить, чтобы мы ему не мешали. Молли кивнула. Кажется, папа этих ребят – прямая противоположность её мамы. – И вы поехали в эвакуацию? – Да. На автобусе, сюда, в Эссекс. В деревню. – Он фыркнул. – К нам там относились как к каким-то глупеньким городским деткам, которые вообще ничего не знают. Хотя там были дома даже без водопровода. В том доме, где нас поселили, водопровод был. Это единственное, что там было хорошего. – Он опять замолчал. – Слушай, мы не совсем глупые. Мы старались. Я знал: папа не хочет, чтобы мы вернулись домой, и мы старались не сердить миссис Кемп. Но Роуз… она потеряла любимую бабушку и не понимала, что происходит, и всё вокруг было чужим, незнакомым… Молли взглянула на Роуз. Та сидела вся красная и упорно смотрела куда-то в сторону, словно боялась взглянуть на Молли. – Она… э… она опозорилась, – пробормотал её брат. – А что она сделала? – Молли озадаченно нахмурилась. Её мама всегда говорила, что Перл, их соседка, позорит себя, потому что ругается плохими словами и ходит в модной одежде. – Ругалась плохими словами? – Нет! – Мальчик почти рассмеялся. – Не ругалась. Описалась в постели. – Ой… – У миссис Кемп трое детей, и они вечно дразнили Роуз. Обзывали её глупой мелочью и… другими плохими словами. Одна из девчонок отобрала у неё плюшевого котёнка и сказала, что Роуз ей сама его подарила. Роуз тогда ещё немного говорила, и она пожаловалась миссис Кемп, но та назвала её лгуньей. – Мальчик сжал кулаки. – С чего бы вдруг Роуз стала дарить своего плюшевого котёнка этой мелкой поганке?! Это её любимая игрушка! А когда Роуз описалась, миссис Кемп стала тыкать её лицом прямо в мокрую простыню. Роуз тихонечко всхлипнула, и брат обнял её за плечи. – Она заставила нас перестирать всё бельё. А когда Роуз снова описалась, миссис Кемп её ударила. Молли в ужасе уставилась на него. Раньше, когда он сказал, что это не он поставил сестрёнке синяк, Молли не то чтобы ему не поверила, но всё-таки засомневалась. Да, у неё не было близких по возрасту братьев или сестёр. Стелла всё-таки много старше. Настолько старше, что иногда Молли ощущала себя единственным ребёнком в семье. Но она знала, что братья и сёстры всё время дерутся. Так было у всех её подружек. Может, и этот мальчик подрался с сестрой, а теперь ему стыдно и он не хочет об этом рассказывать. Примерно так Молли рассуждала поначалу. Но чтобы взрослая женщина ударила маленького ребёнка по лицу… Да ещё с такой силой, что остался синяк во всю щёку… Молли иногда доставалось от мамы, но действительно лишь иногда. И мама шлёпала её легонько. Это было скорее обидно, чем больно. – И она пригрозила, что в следующий раз Роуз получит ещё сильнее. Вот тогда мы и сбежали. Роуз вдруг обернулась к Молли и протянула ей на ладони крошечного котёнка из светло-коричневого плюша. С зелёными глазками-бусинами, с розовым бантиком на шее. Из той же клетчатой розовой хлопчатобумажной ткани, что и платье у Роуз. Молли подумала, что и котёнка, и платье ей, наверное, сшила бабушка. – Ты его вернула! – Молли сжала кулак с такой силой, что ногти вонзились в ладонь. Плюшевый котёнок был точно такого же цвета, как полоски на хвосте у Тома. – Она его забрала из кармана пальто Норы. Чуть не попалась. – Мальчик закатил глаза, но, судя по голосу, он явно восхищался смелостью младшей сестрёнки. – Как тебя зовут? – спросила Молли. Ей почему-то казалось неправильным, что она слушает его историю, но не знает, как его зовут. Он замялся, но лишь на секунду: – Джон. – А я Молли. Они кивнули друг другу, немного смущённо, и Молли скрестила руки на груди? – И что было дальше? Вы просто сбежали? – Мы не сумели нормально собраться. – Джон с завистью посмотрел на чемоданчик Молли. – Наши сумки убрали в кладовку. И если бы мы попытались их забрать, кто-нибудь из детей миссис Кемп наверняка бы наябедничал. Они ходили за нами повсюду и издевались. Ни на минуту не оставляли в покое. Так что у нас только этот котёнок Роуз, противогазы и та одежда, в которой мы были, когда убежали. Мы возвращались домой из школы. Нора, Джек и Эллен пошли вместе со всеми, а мы повернули в другую сторону. – Он пожал плечами. – Я просто не видел других вариантов, как ещё можно сбежать. И мы туда не вернёмся, как бы плохо нам ни было. – Он сердито уставился на Молли, словно ждал, что она примется уговаривать его вернуться. – Даже не представляю, что она с нами сделает. – А почему ты не написал папе? – спросила Молли. – Да, помню, он не хотел, чтобы вы оставались в Лондоне. Но он же наверняка не хотел, чтобы кто-то бил Роуз.