– Да, очень хороший, – раздражённо проговорила учительница. – Девочка, куда ты едешь? Ты что, не знаешь? – Теперь её голос звенел от паники, а паника предполагала полицию, возвращение домой и… даже страшно подумать, что будет дальше. – Я узнаю нужную станцию, когда увижу, – твёрдо сказала Молли. – Но у тебя должен быть где-то записан адрес. – Мисс Рейнольдс улыбнулась, явно приободрившись. – На твоём ярлычке? Или мама записала его на бумажке? Молли взглянула на своё пальто, и у неё всё внутри перевернулось. Да, на бирке значился адрес, её собственный адрес. Она написала его сама. И теперь эта назойливая мисс Рейнольдс отправит её домой. Только вот бирки на месте не оказалось – только обгрызенный кусочек бечёвки. От бумажки с адресом не осталось и следа. Пока Молли спала, Берти заскучал и нашёл себе развлечение. – У меня нет ярлычка, мисс. Но вы не волнуйтесь, всё хорошо. Тётя встретит меня на станции. – Но на какой именно станции? Поезд чуть притормозил, и Молли быстро взглянула в окно. Они подъезжали к какой-то станции, и поезд явно сбавлял ход. Значит, он тут остановится. Станция была совсем крошечной, с кирпичными зданиями по обеим сторонам от рельсов и ажурным металлическим мостиком, соединяющим две платформы. – Вот на этой. – Молли вскочила на ноги. – Подержи его, пожалуйста. – Она сунула в руки Дафне обескураженного Берти, не понимающего, что происходит, и забралась с ногами на сиденье. Мисс Рейнольдс испуганно вскрикнула – но как иначе Молли смогла бы достать чемоданчик с багажной полки? Поезд уже остановился. Молли быстро стянула перчатки и вернула их Саре. – Спасибо, – сказала она, имея в виду не только одолженные перчатки, и добавила, обращаясь уже ко всем девочкам: – Ну ладно, счастливо, Мисс Рейнольдс посмотрела в окно и с подозрением спросила у Молли: – Откуда ты знаешь, что это та самая станция? Как она называется? Молли тоже попыталась глянуть в окно, но таблички с названием станции не увидела. – Это точно та станция, я её знаю, мисс, – пробормотала она, не глядя на учительницу. – Я уже здесь бывала. И я вижу тётю. Она меня ждёт на перроне. К счастью, Молли уже стояла в дверях, загораживая собой окно в коридоре. Она поспешила к выходу, пока мисс Рейнольдс не опомнилась и не попыталась её остановить. Молли чувствовала, что учительница и сама толком не знает, что делать: бежать следом за ней или дать ей уйти – в конце концов, Молли не из её школы и она за неё не отвечает… – Подожди! – Викки выскочила в коридор следом за Молли, на ходу отрывая бумажный ярлычок, прикреплённый к верхней пуговице её пальто. – Виктория, сейчас же вернись на место! – строго окликнула её мисс Рейнольдс. – И не трогай свой ярлычок. Но Викки уже догнала Молли и попыталась вложить ярлычок ей в руку. Но обе руки у Молли были заняты: в одной – чемодан, в другой – поводок (Берти, заразившийся общим волнением, пытался его погрызть). В итоге Викки засунула ярлычок Молли в карман пальто, крепко обняла её и прошептала: – Напиши нам. Напиши обязательно. Расскажи, как вы устроитесь. Она открыла перед Молли дверь в тамбур. Молли оглянулась. Дафна, Лотти и все остальные девочки, даже Сара, махали ей, высунувшись из купе, и как бы случайно загораживали дорогу мисс Рейнольдс: та, кажется, всё же решила броситься следом за ней. Молли пулей выскочила из поезда и испуганно отшатнулась, потому что, как только она сошла на перрон, поезд издал пронзительный гудок. – Отойдите от края платформы! – крикнул пожилой дяденька в форменной фуражке. Молли поставила чемоданчик на землю и принялась махать рукой сгрудившимся у окна девочкам. Викки изображала пантомимой, как пишет ручкой. Дафна кричала: «До свидания, Берти!». Платформу окутали плотные клубы дыма и пара, поезд взревел и сдвинулся с места. Потом дым рассеялся, поезд ушёл, и Молли осталась одна на платформе. Совершенно одна – и вообще не понимая, где очутилась. Глава седьмая Хотя станция казалась абсолютно пустынной, где-то поблизости должен был быть тот дяденька в фуражке. Наверное, это кондуктор, подумала Молли. Или станционный смотритель. Спросит ли он у неё билет? Она осторожно огляделась по сторонам. Дяденьки нигде не было, он куда-то ушёл. Ей тоже нужно скорее уходить, пока он не вернулся. – Хорошо хоть, мне больше не надо тебя нести, – сказала она Берти и повела его мимо крошечной будки билетной кассы к спуску с платформы. Они вышли на узкую дорогу с большими деревьями по обеим сторонам. Берти, похоже, и вовсе забыл о Молли. Он увлечённо обнюхивал росшую у дороги траву, явно захваченный новыми впечатлениями и незнакомыми запахами. Молли не сразу сообразила, почему эта дорога кажется ей такой странной. И дело не только в деревьях и отсутствии асфальта или любого другого дорожного покрытия. Дело в том, что дорога была совершенно пустой. Ни одного пешехода, бредущего вдоль обочины. Ни одной машины. Кажется, где-то шумел мотор, но так далеко, что почти и не слышно. Вокруг было пустынно и очень тихо. До жути тихо. Что за станция в чистом поле? Где все дома? Где все люди? Молли шагала вперёд, то и дело дёргая Берти за поводок. Его ничуть не заботило, куда они идут и что с ними будет, размышляла она, с завистью глядя на пёсика: тот именно в это мгновение бросился за пролетающей мимо бабочкой, чуть не вырвав поводок у Молли из рук. Берти не понимает, как трудно идти, когда не знаешь куда. Утешает одно: если не знаешь, куда идёшь, значит, не придёшь не туда. Тем более если стоишь на развилке перед указателем к двум деревням в противоположных направлениях – и как тут выбрать? С другой стороны, если идти по любой дороге, она непременно куда-то приведёт. Молли долго стояла перед указателем. Она даже не была уверена, что ей стоит идти в деревню. Вон как ужаснулась мисс Рейнольдс, когда узнала, что Молли едет совсем одна. Дети не ездят одни в поездах и не ходят одни по пустынным дорогам в сельской глуши. Убегая из дома, Молли думала, что притворится эвакуированной школьницей и всё будет в порядке. Но теперь уже ясно, что ей никто не поверит, если она появится где-то сама по себе. Пока что война означала лишь многочисленные информационные плакаты с указаниями для гражданского населения и необходимость носить с собой противогаз. Никакой паники, никакой суеты, никакой неразберихи, которая, как надеялась Молли, помогла бы им с Берти скрыться. Это, конечно, очень хорошо. Молли совсем не хотелось, чтобы на Англию падали бомбы. Но что ей-то теперь делать? Молли всё больше и больше укреплялась в мысли, что Сара оказалась права. Она ни с кем и ничья. С сожалением глядя на указатель, Молли решила, что ей лучше не попадаться никому на глаза. По крайней мере, какое-то время. Ближе к вечеру – ещё не стемнело, но солнце уже клонилось к закату – Молли пожалела о своём решении. Всё-таки стоило пойти в деревню. Ярлычок, который Стелла пришила к подкладке её пальто, она сорвала, так что никто не узнает, кто она такая. Можно же назваться другим именем. Да, в деревне наверняка начались бы расспросы, но зато Молли бы там покормили. Почти сразу за указателем обнаружилась узенькая тропинка, идущая от дороги куда-то в поля. По этой тропинке Молли и пошла. Никого из людей она не встретила, но видела много овец. И теперь Молли стояла, опираясь о невысокую изгородь и держа Берти на поводке. При виде овец он терял голову: лаял, рычал и рвался с поводка. Хотя Берти был городским псом и видел овец впервые в жизни, в нём, похоже, проснулись какие-то «пастушьи» собачьи инстинкты. Он просто не мог пройти мимо «ничейных» овец, которых никто не пасёт. – Хватит лаять, – устало проговорила Молли и снова дёрнула за поводок. Наверное, надо уйти и увести Берти, но Молли пыталась понять, что едят овцы и можно ли это есть ей самой и Берти. Они оба проголодались, но Берти хотя бы позавтракал обрезками бекона. А Молли ничего не ела со вчерашнего вечера, и от голода у неё разболелся живот. Овцы то и дело поглядывали на Берти – как показалось Молли, с опаской. Они сбились в тесную кучу, и время от времени кто-то из них нервно бил копытом по земле. Наверное, от беспокойства у них пропал аппетит, но Молли не видела рядом никаких кормушек. Наконец Берти надоело рычать и лаять и он улёгся в высокую траву у ног Молли. Потеряв его из виду, овцы вроде бы успокоились, и их тесная кучка начала потихонечку распадаться. Молли наблюдала за ними с надеждой. Если Берти снова их не напугает, они приведут её к своей кормушке. Но тут две овечки наклонили головы и принялись неторопливо щипать траву. У Молли упало сердце, и она почувствовала себя дурочкой. Конечно! Овцы едят траву – и ведь она это знала. Должна была знать. Можно ли ей тоже есть траву? С той стороны изгороди, где паслись овцы, трава была вытоптанной и пожухлой, но с другой, где стояла Молли, трава казалась посимпатичнее: высокая, густо-зелёная, почти сочная с виду. Молли сорвала несколько длинных травинок. Они были мало похожи на что-то съедобное, но Молли так сильно проголодалась, что могла съесть что угодно. На вкус трава оказалась ужасной. Сухая, хрусткая и в то же время какая-то скользкая. Моли выплюнула всё, что прожевала, и с отвращением вытерла губы рукой. Берти с удивлением взглянул на неё, и Молли вдруг поняла, что сейчас заплачет. Она сумела сдержаться и не расплакаться в поезде, но теперь у неё не было никаких сил. По щекам потекли горячие слезы. Во рту остался противный травяной привкус. Зря она убежала из дома. Глупый поступок. Она думала, что у неё всё получится, но у неё ничего не получится. Ничего. Молли уселась на землю и разрыдалась уже всерьёз, уткнувшись лицом в колени. Берти радостно подскочил, довольный, что она села на землю, поближе к нему. Для него это значило, что сейчас они будут играть. Но вскоре он понял, что у Молли нет настроения для игр. Он облизал ей мокрые щёки и уткнулся в ухо холодным носом. – Что нам теперь делать, Берти? – всхлипнула Молли. Берти забрался на её колени и прижался к ней всем своим маленьким плотным тельцем, словно пытался её успокоить. И Молли, пусть и не сразу, действительно успокоилась. – Даже если я заставлю себя есть траву, ты её всё равно не будешь, – наконец пробормотала она. – Тебе только и надо что гонять этих глупых овец. А фермеры, между прочим, отстреливают собак, если те докучают их овцам. Да, так оно и есть. Учительница читала им на уроке рассказ о собаке, которая гоняла овец. Молли ещё крепче обняла Берти. Всё равно здесь ему безопаснее, чем в Лондоне с мамой. Молли вытерла слёзы рукавом кофты. Теперь она вспомнила, что в том рассказе детишки, чья собака попала в беду, пошли собирать ежевику. Молли знала, как выглядит ежевика. В переулке за задним двориком маминого магазина растёт несколько кустиков ежевики. Ягод на них созревает немного, но иногда ей удавалось сорвать две-три штучки. Ежевика гораздо вкуснее травы. Молли решительно поднялась на ноги и, подхватив чемодан и пальто, пошла дальше по узкой тропинке. Если уж даже в городе растёт ежевика, то за городом она будет точно. Молли искала низкие чахлые кустики вроде тех, что растут в лондонском переулке, и поэтому даже не сразу поняла, что нашла ежевику, когда впереди показались густые высокие заросли колючих кустов, возвышающихся над старой покосившейся изгородью. Длинные ветки, нависающие над тропинкой, клонились под тяжестью ягод, почти чёрных, красных и совсем зелёных – и всё это одновременно. Кое-где даже виднелись мелкие розовато-белые цветочки. Здешняя ежевика вовсе не походила на городскую, словно это были два разных растения. Молли даже засомневалась, но лишь на секунду, а затем принялась набивать рот спелыми ягодами. Такими сладкими, такими сочными… Некоторые ягоды перезрели, и от их густой сладости вязало рот, но Молли это не волновало. Как не волновало и то, что руки мгновенно испачкались тёмно-красным «кровавым» ягодным соком и покрылись мелкими царапинками от шипов. Через пару минут Молли оторвалась от куста и вздохнула. Она не наелась, но ей всё равно стало легче. Вот только как быть с Берти? Он с удовольствием ел овощи с хозяйского стола, если на них оставалась мясная подливка, но Молли совсем не была уверена, что ему понравится ежевика. Она присела на корточки и протянула Берти на ладони несколько ягод. Он их обнюхал и неуверенно посмотрел на хозяйку. – Они вкусные, – сказала Молли. – Попробуй. Вдруг тебе понравится. Но Берти лишь облизал её пальцы и отвернулся. – Больше ничего нет, – принялась уговаривать его Молли. – Правда нет. Ох, Берти, что же мне с тобой делать? Может, он съест их попозже, когда совсем сильно проголодается, подумала Молли, срывая ягоды для себя. Ягод было, что называется, завались, но Молли не знала, насколько они сытные и когда она захочет есть снова. Может, не съедать всё сразу, а оставить немножко на завтра? До этой минуты Молли старалась не думать о том, где она будет спать. Но близился вечер, и пора было устраиваться на ночлег. Может быть, где-нибудь здесь есть пещера… или что-то вроде того? Молли вспомнила ещё один рассказ, который им читала учительница на уроке, – о швейцарской семье Робинсонов: детях, после кораблекрушения оказавшихся на необитаемом острове. Честно сказать, она мало что помнила: она тогда задремала прямо на уроке и почти всё прослушала. Но те дети на необитаемом острове, кажется, жили в пещере. Или на дереве. Здесь есть дерево: очень большое, просто гигантское. Оно росло посреди луга по ту сторону зарослей ежевики. Можно ли на нём спать? Ещё даже не начало смеркаться, но Молли сегодня поднялась ни свет ни заря и ужасно устала после стольких волнений, так что, наверное, ей действительно надо бы лечь пораньше. Луг, где росло дерево, наверное, служил пастбищем, но сейчас на нём не было ни овец, ни коров. И хорошо, что не было. Коров Молли видела только из окна поезда, и они казались огромными. Если бы она встретила корову, то наверняка испугалась бы. Пробравшись через колючие заросли ежевики, она медленно подошла к дереву. Ей понравилась мысль о ночлеге высоко над землёй. Лучше перестраховаться. На всякий случай. Хотя она совершенно не представляла, что это может быть за случай. Она никогда в жизни не лазила по деревьям, но, наверное, это не так уж и сложно. Даже совсем городской человек, никогда не бывавший в деревне и не разбирающийся в деревьях, сразу бы понял, что дерево особенное. Молли в жизни не видела таких громадных деревьев. Чтобы его обхватить, понадобилось бы человек восемь, не меньше: если бы Молли, Викки и все остальные девочки, с которыми она познакомилась в поезде, встали в круг, взявшись за руки, у них бы, наверное, получилось. Если вытянуть руки подальше в стороны. Молли сразу увидела, что на дерево не раз забирались: в коре виднелись гладкие выемки, отполированные многочисленными ногами. К одной из веток была привязана толстая верёвка наподобие качелей. А ещё кто-то положил в развилке ствола две доски и прибил их гвоздями. Получилась маленькая платформа в окружении толстых веток – безопасная и даже почти уютная. И там вполне хватит места, чтобы прилечь. Берти категорически отказался забираться на дерево, хотя Молли была абсолютно уверена, что он мог запрыгнуть на дощатую платформу, если бы захотел. Но он не хотел – даже когда Молли уже залезла на дерево и позвала его сверху. Ей пришлось спуститься и затащить Берти наверх на руках. При этом он протестующе лаял и вырывался. – Так надо, – строго сказала ему Молли. – Эй, хватит царапаться. Хочешь, чтобы тебя сожрал… волк? – Она бы не удивилась, окажись тут волки. – Ну вот. Видишь, ничего страшного не случилось. – Она поставила Берти на маленькую платформу, села с ним рядом и принялась гладить его по спине, чтобы он успокоился. И хотя Берти теперь сидел тихо, он всё равно жалобно поскуливал каждый раз, когда смотрел вниз. Молли чувствовала, как он мелко дрожит, словно готовится спрыгнуть на землю при первой возможности. – Если останешься здесь, со мной, – прошептала Молли ему на ухо, – завтра я раздобуду тебе еды. Настоящей еды. Чего-нибудь, что ты любишь и будешь есть. Честное слово. Берти продолжать тихонько скулить, но когда стало смеркаться, он вроде бы успокоился и свернулся калачиком рядом с Молли. Она была рада, что он её греет – днём было тепло, даже жарко, но к вечеру стало заметно прохладнее. Отовсюду доносились странные звуки: тоненький писк, шелест травы, а потом вдруг – пронзительный хриплый крик, напугавший Молли так сильно, что она дёрнулась и чуть не свалилась с платформы. Берти мгновенно вскочил на лапы, пристально вглядываясь в вечерний полумрак. – Что это было? – спросила Молли дрожащим голосом. На самом деле она не верила, что здесь есть волки, но после этого крика была готова поверить во что угодно. И в волков, и в медведей, и даже в сказочных чудищ. Крик раздался снова, и Молли в панике схватилась за Берти, когда мимо дерева, буквально в двух шагах, проплыла какая-то бледная тень. Проплыла так тихо, что Молли, наверное, решила бы, будто ей почудилось, если бы Берти не разволновался и не принялся царапать доски когтями. – Это же не привидение, правда? – Молли прищурилась, вглядываясь в темноту. – Собаки видят привидений? Ложись, Берти. Иди ко мне. – Она снова легла на пальто, которое постелила себе вместо матраса. Берти неохотно улёгся рядом, пристроившись в уголке у её согнутых коленей. Они лежали, прислушиваясь к ночным звукам. Молли то и дело вздрагивала и дёргалась, и Берти каждый раз вскакивал и рычал. Но к тому времени, когда сова возвратилась в своё дупло на верхушке дерева, оба уже крепко спали. Утром, когда Молли проснулась, Берти рядом не было. Его вообще нигде не было. В панике она обыскала всю крошечную платформу, смотрела под пальто и даже за чемоданом, хотя и так было понятно, что Берти там нет. Значит, он убежал. Может, он вернётся домой? Собаки находят дорогу домой даже за много миль, Молли читала об этом в газете. Она уже собиралась заплакать, но тут вдруг услышала где-то внизу радостное сопение. Берти мчался по лугу обратно к дереву, поводок тащился за ним по траве. Он явно рыл землю – его белая мордочка и белые лапки были испачканы грязью, – и выглядел донельзя довольным. – Ты что-то съел? – строго спросила Молли, и Берти завилял хвостом. – Надеюсь, ты не заболеешь. На самом деле она была рада, что Берти нашёл себе завтрак. Теперь она сможет есть ежевику, не мучаясь чувством вины, что она будет сыта, а он останется голодным. Вчера она обещала, что раздобудет ему настоящей еды. Наверняка до деревни не так уж и далеко, а там должен быть магазин. Деньги у Молли есть – немного, но есть. К тому же сегодня утром ежевика уже не казалась такой сытной, как вчера вечером. После ночи на улице Молли ужасно замёрзла, её башмаки и носки промокли от росы. Ей хотелось горячей овсянки или хотя бы хлеба с маргарином. Она уже придумала, что надо сделать: дойти до ближайшей деревни, где есть магазин, спрятать где-нибудь чемодан и притвориться, что она приехала в эвакуацию и её отправили за покупками. Молли намочила в росе носовой платок и попыталась стереть красные пятна от ежевичного сока с пальцев и с губ, но они почти не оттирались. Люди в деревне подумают, что она неопрятная неряха, но тут уж ничего не поделаешь. Пусть думают что хотят. Обратный путь до развилки показался гораздо длиннее, чем вчера, но в конце концов Молли вышла к дороге и указателю к двум деревням. До деревни слева было чуть больше мили, и Молли решила пойти туда. Она думала, что дойдёт быстро, но ей приходилось останавливаться чуть ли не через каждые двадцать шагов, чтобы переложить чемоданчик из одной руки в другую. Ручка натёрла ладони, и на них вздулись огромные волдыри. Вчера Молли видела несколько деревень из окна поезда, но ей всё равно было странно: вот ещё поле – а вот сразу дома. Никакой улицы. Всё та же дорога, но теперь вдоль неё тянутся домики. Молли даже не сразу поняла, что уже вошла в деревню, а когда поняла, прятать чемоданчик под чьим-то забором, как она собиралась сначала, было поздно. Но поскольку вокруг не оказалось ни души, Молли просто оставила чемоданчик у крыльца магазина, привязала поводок Берти к металлическому кольцу в наружной стене рядом с дверью, и с опаской вошла внутрь, держа руку в кармане и крепко сжимая в кулаке деньги. В магазине, кажется, продавалось практически всё: почтовые конверты и вязаные перчатки лежали на полках вперемежку с баночками варенья. Мама бы не стала так раскладывать, подумала Молли.