Намывшись, Абдула облачился в чистое. Вернулся к табурету, на котором остывала самса и грелось мацони. Поел. Без аппетита, и все же. Зашел в дом Хомы. Решил посмотреть фильм. У него не было телевизора. Абдула не испытывал в нем нужды, но, если показывали старое советское кино, друг звал его, и они садились у экрана вместе. Хома не видел, что показывают, но помнил фильмы наизусть. Если забывал детали, спрашивал у Абдулы, что показывают. Он описывал. Телик висел на стене в спальне. В той самой комнате, где убили Хому. На кровати сейчас не было ничего, даже матраса. Абдула все убрал. И полы несколько раз помыл. Окно, через которое, судя по всему, проник убийца, все еще стояло нараспашку. Абдула прикрыл его. Поднялся ветер, и створка билась. Он включил телевизор. Канал «Наше кино». Показывали что-то неизвестное. Комедию нулевых. Пошловатую, туповатую, но добрую. Что-то о приключениях сбежавших из больницы пациентов. Абдула опустился на кровать. Пусть без матраса, он и на земле спал. Но хотелось лечь, и он взял с кресла пуфик — гигантское сердце с руками. То была декоративная подушка, подаренная Абдуле кем-то из благодарных клиентов. Хоме она так понравилась, что он уволок ее к себе. Говорил, что сердце энергетически заряжено. И он чувствует его флюиды. Оказалось, под подкладку был зашит мешочек с травами. И все они росли в дендрарии. Абдула прилег. В сюжет фильма не вникал. Просто смотрел на картинку. Не заметил, как задремал. И вдруг… Взрыв! Пулеметная очередь. Крики. Что это? Кино или сон? Абдула попробовал пошевелиться, не получилось. Как и вынырнуть из кошмара. Он был недвижим и нем. Но не слеп. Абдула видел перед собой людей. То были советские солдаты и женщина в белом халате, залитом кровью. Она лежала через койку от него. На соседней кто-то стонал: «Люба, Любочка, ты обещала мне лимонную конфетку…» Медсестра достала из кармана карамельку и сунула ее в рот умирающему. Абдула рассмотрел татуировку на ее запястье. Рукав халата задрался, приоткрыв надпись на пушту, который он когда-то хорошо знал. Он не прочел всех слов, но одно точно — крылья. Его окутал туман. Я умираю, подумал Абдула. И ничего нет после… Только чернота! Но он снова увидел женщину. Уже не в белом халате — в камуфляже. В ее руках был автомат. Она стояла у выхода из палатки, держа его на изготовку. Абула знал, что будет дальше. Женщина выстрелит. Память подсказывала! И вот дуло выплюнуло несколько пуль. Одна попала в Абдулу. Но он не почувствовал боли. Его будто ткнули пальцем в плечо, чтобы разбудить. И он вскочил. С криком и пониманием того, что если не выбраться из этого ада, он засосет. Как омут водянисто-серых глаз той, что откликнулась на Любочку. Но это была не она. Абдула вспомнил ту медсестру, что обещала умирающему конфетку. Она заслонила его собой, когда в палатку ворвались духи. У нее были веселые глаза и вздернутый носик. Девушка ко всем была добра. Ее милое лицо радовало раненых. В том числе Абдулу. Он редко выныривал из полузабытья, потому что без лекарств орал от раздирающей тело боли, и ему кололи морфин. Но когда выбирался из дурмана и видел Любочку, улыбался мысленно. Сейчас он очнулся в реальной жизни. Увидел комнату Хомы, телевизор. На экране бегали герои фильма и играли в войну. Изображали взрывы и выстрелы. Он задремал всего на пару минут, а будто нырнул в прошлое. Пока балансировал на грани сна и яви, думал, это очередное просветление. Окончательно пробудившись, засомневался. Сон, скорее всего, навеянный стрессом и звуками телевизора. Абдула дотронулся до того места, куда попала пуля женщины с мертвыми глазами. Шрам. Он не помнил, когда получил его. До этого момента… Абдула встал с кровати, открыл дверку тумбочки с сейфом. Там кроме орденов и медалей Илья хранил армейский альбом. Толстенный, потому что велся на протяжении долгих лет. В нем были не только фотографии с надписями. Хома вклеивал туда статьи, вырезанные из газет, памятные открытки, вещицы типа билетов или фантиков. На войне обычные вещи могут стать магическими. Смелости может придавать обертка от шоколадки. Той, что дала мама, отправляя сына в армию. А еще Хома записывал в альбом свои мысли, воспоминания, имена. До того, как ослеп. А после этого доставал лишь затем, чтобы пролистывать. Он щупал страницы, зная, что на каждой. Иногда они делали это вместе с Абдулой. И было точно как с кино. Если какая-то деталь не всплывала, он Хоме подсказывал. Альбома в ящике не оказалось! Но Абдула помнил, друг убирал его туда. Это было дня три назад. Теперь в сейфе только ордена и медали в двух коробочках. Альбома нет. Украли? Но зачем? В нем ничего такого… Или он ошибается? И как раз в нем вся память. Их общая. Одна на двоих. Хома нашел в нем подсказку? Даже если так, откуда убийца узнал об этом? Илья и ему позвонил? Абдула заковылял в прихожую. На тумбочке лежал его сотовый и визитка Додадзе. Набрав его номер, он стал ждать ответа. — Слушаю, дядя Абдула. — Зурабчик, вы уже звонки Хомы проверили? Те, что он сделал вчера? — Вообще-то я не могу с тобой это обсуждать. — Хотя бы намекни. — Перед тем как связаться с Правдиным, он звонил председателю сочинского клуба воинов-афганцев Власову. — Чего хотел? — Призывал к охоте на шайтанов. — Понял. — А Власов нет. Поэтому посоветовал Хоме проспаться, затем отключился. Больше я ничего сказать не могу. — И на том спасибо. Закончив разговор, Абдула вышел во двор. Запер ворота, калитку. Дверь в свою половину дома. Сегодня он будет спать на кровати Хомы. Но сначала нужно покрыть лаком деревянного зайчика. Больше Абдула заказы брать не будет. Он займется памятником для Хомы. Вырежет из красного дерева обелиск, поставит его на могиле друга, поручит Кате ухаживать за ней и уедет из Сочи в тот городок под Рязанью, в котором он был по-настоящему счастлив. Глава 7 Она не верила своим глазам! Под балконом стоял Артур. Во вчерашней одежде, помятый, лохматый, но улыбающийся. — Привет, принцесса. Ждала меня? — крикнул он. — Очень! — ответила Наташа радостно. — Сбросить золотую косу, чтоб ты забрался по ней на башню? — Твоя коса прекрасна, но я лучше поднимусь по лестнице. И не сейчас. Нужно себя в порядок привести. — Мне тоже. — Ты просто чудо. Я соскучился по тебе. — Тебя отпустили? — Как видишь, — пожал плечами Артур. — То есть все в порядке? — Будет. А сейчас я, с твоего позволения, в душ. Зайду за тобой через полчасика, и мы поужинаем. Она закивала и тоже помчалась в ванную. Там она принялась укладывать волосы. Они были чистыми, как и она сама, — вернувшись в отель, Натка помылась. Ей захотелось предстать перед Артуром во всей красе. Прическа, макияж, платье. Не то, что она надевала днем. Гуляя по городу, зашла в торговый центр и приобрела новое. Незапланированная обновка пробивала брешь в бюджете, зато невероятно сидела. Платье вроде простое, лаконичного кроя, но из очень приятного на ощупь материала. Не тонкого, но нежного. Еще и дивного цвета: кофе с молоком. Он очень шел Натке. Когда в дверь постучали и она открыла ее, то услышала: — Вау! — Артур не сдержал возглас восхищения, а потом крепко Наташу обнял. — Ты еще и на ощупь как зефирка, — пробормотал он, погладив ее по спине. — Такая же пухлая? — Нежная. — Теперь его руки касались ее плеч. Не прогадала она с платьем. — Я тебе не говорил, что зефир мое любимое лакомство? От Артура приятно пахло. От шеи одеколоном, а от волос шампунем. Они были еще влажными и закручивались кольцами. Натка не удержалась и запустила в них руки. — Щекотно, — хихикнул он и чуть поежился. — Не любишь, когда трогают волосы? — Поэтому редко стригусь. — Он переместил ее ладони себе на шею. Натка нежно ее погладила. — Я сейчас замурчу, как кот. — Мурчи. — Нет, я кое-что не сделал вчера, надо наверстывать… Артур склонился к лицу Наташи и начал ее целовать. Сначала осторожно, чуть касаясь губ губами. Потом решительнее… Вот и язык проник в ее рот… Натку, как бы это банально ни звучало, обдало жаром. Причем изнутри. Чтобы совсем не поплыть, она стала анализировать свое состояние. Это не как в бане, когда поддают жару. Скорее реакция на горячий укол. Только без неприятного послевкусия. А через пару секунд она забылась, мысли ее оборвались, и Наташка растворилась в пылу, томлении… Даже не заметила, как обмякла в объятиях Артура. Хорошо, смог удержать ее. Натка готова была повалиться с ним на кровать, но в дверь снова постучали. — Кто? — крикнул Артур, с сожалением отрываясь от ее губ. — Папа спрашивает, будете ли вы ужинать? — послышался голос Мишки. — Да, через пару минут спустимся. — Вы не задерживайтесь, а то люля остынет. — И, судя по топоту, убежал. — Я думала, мы поедем куда-нибудь на берег, — сказала Натка. Она понимала, что Артур только что из обезьянника, но на пару часов можно было бы вырваться. — Я бы очень хотел отвезти тебя куда-нибудь. И планировал это. Но, увы, не могу. — И задрал штанину, показав широкий мигающий обруч на щиколотке. — Что это? — Я под домашним арестом пока. Это браслет с датчиком слежения. Как только я пересеку заданный радиус, в полицию отправится сигнал и меня повяжут. — В фильмах я такое видела, но не думала, что у нас, в России…