— Давным-давно применяется? — хмыкнул он. — Я тоже. Потому что мы с тобой законопослушные граждане. Кстати, за эту игрушку еще побороться пришлось. Меня хотели оставить в КПЗ еще на сутки. А потом заключить под домашний арест по месту прописки. Но благодаря адвокатам отца я смог остаться тут. — Почему именно тут?… — Из-за тебя. Пусть отпуск твой пройдет совсем не так, как планировалось, но мы будем вместе. Ведь именно об этом мы мечтали? — Я буду сидеть под арестом вместе с тобой. — Таких жертв не нужно, — засмеялся Артур. — Дядя завтра свозит тебя на Красную Поляну… — Нет. Я не поеду. Горы мы посмотрим вместе. Ты сам сказал, будет все в порядке. — Не факт, что дела уладятся в ближайшие дни. — Ничего, прилечу еще. — Класс! — Он чмокнул ее в нос, взял за руку и вывел из комнаты. Ужин был накрыт в той же беседке. Но посторонних не пригласили. Был Геворг с сыном и… — Ованес, папа Артура, — представился импозантный мужчина с копной седых волос и орлиным носом. — Наташа, — робко проговорила она. Не ожидала, что ее так скоро познакомят с отцом. — Неудачное время ты, дорогая, выбрала для визита. — И указал на ногу Артура. — Сама виновата. Долго тянула. Приехала бы раньше, глядишь, помогла бы с алиби. — С этим все в порядке будет. Уже нашли свидетелей защиты. Но с пиликалкой пока придется походить. Все расселись. Мишка с краю, чтобы бегать на кухню. Горничную, что и администратора замещала в отсутствие хозяев, отпустили домой. Летом явно тут имелись еще несколько наемных рабочих, но сейчас, когда заполнена только четверть номеров, Геворг справляется с помощью двух помощников, один из которых сын. Люля-кебаб дивно пах. И мясом, и чесноком, и костром, и зеленью. Кинзой, кажется. Натка не очень разбиралась в ней. Знала укроп и петрушку. Ни то ни другое не любила, но есть могла. Только не базилик. А еще не понимала, почему руккола стала такой популярной. Уж лучше свежих одуванчиков порезать. Или крапивы. Бабушка научила ее делать из этого, как сама говорила, подножного корма отличные салаты и супы. Вот оно, послевоенное детство. — Как тебе люля? — спросил Мишка. — Ум отъешь. — Я жарил, — с гордостью сообщил он. — Да у тебя талант! — Все кавказские мужчины хорошо готовят. У нас это в крови! — Неправда, — шепнул ей на ухо Артур. — Я отвратительный кулинар. Его слова услышал Геворг и засмеялся: — Тебе мешает примесь еврейской крови. У иудеев лучше всего готовят мамки. — Вот мне не повезло, — нарочито тяжко вздохнул Артур. Натке нравилось, как Мурадяны общаются. Они беззлобно друг друга подкалывают, смеются над шутками, внимательно слушают, если требуется. Безусловно, оказывают поддержку. Это настоящая семья. И Наташе хотелось сделаться ее частью. Если у нее что-то получится с Артуром, она тоже станет Мурадян, переедет в Сочи и… Погонит поганой метлой Аделаиду! Профукала свое счастье, пусть теперь гуляет! — Давайте шампанского выпьем, — предложил Ованес. — Есть за что! — Брат, у меня в холодильнике очень скромное. Всего лишь «Абрау Дюрсо». — Ого! В понимании Наташи, это было отличное шампанское. И недешевое. Без акции она его не покупала. — Мы чисто символически. Бахнем пробкой, разольем шипучку по фужерам. — Тогда ладно. Сын, пошли в кухню. Я возьму бутылки, ты фужеры. Только не забудь их сполоснуть. Когда Геворг с Мишкой удалились, Ованес что-то хотел спросить у Натки, но зазвонил его телефон. Мужчина ушел. И молодые люди остались одни. Артур тут же принялся целовать Натку. А она пробралась пальчиками под его футболку и стала гладить живот парня. Он тут же напрягся. Вылезли кубики, а волоски встали дыбом. Оба еле сдерживались… — Сейчас мы закончим ужин, проводим отца, и я покажу тебе секретное место, — выдохнул ей в ухо Артур. — Браслет позволит? — Оно на территории. А я могу даже до ближайшей парковки доходить. Прибежал Мишка с фужерами. Следом его отец с двумя бутылками шампанского. Все ждали Ованеса. — Пап, ты где? — крикнул Артур. — Иду, — откликнулся тот. — Открывайте шампанское. Геворг так и сделал. Сорвал фольгу, выдернул крышку. Игристое чуть выплеснулось, но в этом и была торжественность. Напиток был разлит по фужерам. Один достался и Мишке. — Брат, мы ждем тебя! Ованес вернулся в беседку. Лицом был не хмур, а скорее задумчив. Он чокнулся со всеми, пригубил шампанское, после чего сказал: — Мне пора. — Уже? — Да. У всех прошу прощения. Дела появились. — Он поставил фужер на стол. — Наташа, был рад познакомиться. Надеюсь, видимся не в последний раз. — Я тоже. — Пошел! Всем приятного вечера. — Пап, что-то случилось? Тот мотнул головой. — Развлекайтесь, ребята, пока. Геворг пошел провожать брата. Они о чем-то говорили. Натка прислушивалась, но не смогла понять, о чем, — армянского не знала. Лишь одно поняла, речь шла об анализе ДНК. Что-то с ним было не так. Глава 8 Он вернулся на тот же пляж, где познакомился с Адой. Устроился на шезлонге, заказал себе чаю. Официант принес его и плед. — Спасибо, очень кстати. — Ветер поднимается. Завтра будет шторм. Димон закутался в плед и стал пить горячий сладкий чай с чабрецом. Город начал ему нравиться. В сезон тут явно дурдом, но сейчас проводить время в Сочи приятно. Комфортная погода, народу немного, работники кафе и магазинов не замотаны работой, спокойные, внимательные. В почти родной Португалии они всегда такие. Но российский сервис никогда не дотянет до европейского, потому что… не пытается! Он согрелся, умиротворился, глядя на волнующееся море. Правдин был удивлен тем, что смерть ветерана-афганца так его расстроила. Кто ему тот Хома? Чужой человек. Но Димон сразу проникся к нему. Не пожалел, а зауважал. Хома хоть и был капризным, склочным, но не утратил доброту души. Не озлился на судьбу и весь мир. И сохранил способность любить. Пусть и по-дружески, но искренне, преданно. Димон был уверен, Хома бы отдал жизнь за Абдулу… А может, именно это он и сделал? Кто знает, за кем из афганцев пришел убийца? — Привет, — услышал Правдин голос над своим ухом. Это к нему неслышно подошла Ада. — Ты снова тут? — И ты. — Пришла ловить дзен. — Она развернула плед и расстелила его на гальке. — Это мой любимый пляж. Когда мы с семьей только переехали в Сочи, он был диким. Тут и шашлык жарили, и палатки разбивали автостопщики. А за теми камнями, — она указала на груду валунов, забетонированную и украшенную бутафорским маяком, — тусили нудисты. Мы бегали за ними подглядывать. Ада плюхнулась на спину, как и вчера. Раскинула руки. Разбросала ноги. Легла, как говорится, звездой. — Хочешь чаю? — спросил у нее Димон. — Неа.